повалили к ней стаями.
— Ничего не понимаю, — раскрыл очередную сдачу Жробис. — Опять одна шваль. Я так ни одного созвездия не зажгу… это точно не бушукские козни?
— Точно, точно, — провел на звездной карте черту Совнар. — Энзирис идет в центр. Воля Небес.
Астрид украдкой заглянула в карты к сестре и шепнула:
— Если будешь жульничать, никому не будет интересно.
— Я не жульничаю… — отвела взгляд Вероника. — Оно само…
— Тогда хотя бы жульничай для нас обеих. А то сдам тебя.
Астрид заметила, что на них смотрит Совнар, и быстро отодвинулась от сестры. Но было уже поздно, бушук обо всем догадался.
И не только он. На очередном круге банкометом стал дядя Жробис, и раздав всем карты… швырнул свои на стол.
— Так, среди нас шулер, — объявил он. — Майно, ты опять?
— Я ничего не делал, — открестился племянник.
— Тогда это злокозненный демон, — заявил дядя. — Один из вас.
— Тебе просто не везет, — улыбнулся Совнар во всю сотню зубов. — Так бывает.
— Нет-нет-нет. В этот раз я специально сдал себе круг богов. А у меня опять одна шваль. Никого из севиги.
— То есть это ты жульничаешь! — возмутилась Лахджа.
— Только в этот раз. Ради проверки.
— Ну да, да… проверки…
— Я не шулер, в отличие от кого-то из вас. И мы, конечно, играем в семейном кругу, по лемасу за звезду, но мне просто интересно — кто это делает? Майно, у тебя есть драконит?
— Тут он бесполезен, везде же магия, — пожал плечами хозяин дома.
Вероника тихонечко сидела, спрятав нос в своих картах. Они все были картинками. Каждая — либо туз, либо созвездие, либо божество. Она правда ничего не делала, просто хотела выиграть и хотела хорошие карты. Вот они и появлялись сами собой.
К счастью, ее дядя не подозревал. Он подозревал в первую очередь папу. Потом — Совнара. Потом — маму и немножко Астрид. Чуть-чуть подозревал даже Снежка. Но не Веронику, она же такая маленькая и невинная.
— Это она! — выхватила у нее карты Астрид. — Отправьте ее в Карцерику!
— Астрид, нехорошо сдавать подельников, — упрекнула ее мама.
— А она не поделилась!
— Лахджа, чему ты учишь детей? — поморщился папа, тоже бросая карты.
— Что нехорошо сдавать подельников, — пожала плечами мама.
— Ты учишь их шулерству и законам Обычной Семьи.
— Да я их этому не учила.
Дядя Жробис пристально изучил карты Вероники. У нее был тот самый круг богов, причем коронованный. Это, конечно, ничего еще не значит, она же маленькая девочка…
— Вероника, ты нам оставила одну шваль, — сказала мама.
— Она не нарочно, — заступился папа. — Ежевичка, ты же не нарочно?
— Дя… — пробормотала Вероника.
У нее бегали глаза.
— Ежевичка, так же неинтересно играть. Конечно, ты так будешь побеждать. Но в чем азарт?
Дядя Жробис немного приподнял брови. Его внучатая племянница обвела вокруг пальца волшебников и демонов. Но она бы не смогла сделать это ловкостью рук, она даже правила игры еще толком не знает — запомнила только, что картинки лучше цифр. А значит…
— Естественная магия? — хмыкнул он. — Ну… ожидаемо для полудемоненка. Так рано… Вероника, с тобой я больше в карты не играю.
— Но… ну!.. — расстроилась девочка.
— Нет, я с шулерами не играю.
— Я больше не буду!
— А я не верю тебе, — щелкнул ее по носу дядя. — Врешь ты мне. Такая маленькая, а уже злокозненная, как Корграхадраэд.
— А это кто?
— Самый главный демон, — сказал Жробис, не замечая отчаянных жестов Лахджи. — Царь Паргорона. Вот мэтр Совнар с ним наверняка в дружбе.
Совнар ничего не сказал. Он что-то подсчитывал, перевернув рубашкой вниз разбросанные по столу карты. А через некоторое время и вовсе засобирался и откланялся.
— Естественная магия, значит… — произнес задумчиво Жробис, когда они уже заполночь сидели с Майно на террасе с бутылкой и трубками. — Гурим-то знает? Маврозия говорила, ты его призывал.
— Не знает, — ответил племянник, раскуривая трубку. — Тогда это еще не проявлялось… вернее, проявлялось, но мы не знали. Астрид знала, но…
— Девичий секрет, да?.. Ну это хорошо, что ребенок одаренный. Пораньше в КА поступит, пойдет на стипендию…
Майно молчал. Дядя пока еще думает, что способности Вероники — это призыв карт и других мелких предметов. Если бы так и было, все бы только радовались.
— Что-то ты мрачный, Майно, — заметил Жробис. — Что-то не так?
— Все хорошо, просто… ну… фестиваль скоро… вот…
— А, волнуешься! — расплылся в улыбке дядя. — Майно, да не парься ты из-за этих премий. У меня вот нет, я никогда и не претендовал. Я что, хуже живу от этого?
Дядя неправильно его понял, но Майно не стал поправлять. Да, сегодня день Медного Волка, через три дня начинается фестиваль Бриара, и на седьмой его день вручат очередную премию второй степени. Все лауреаты третьей сейчас немного волнуются, каждый втайне надеется, что достанется ему.
Но Майно переживал не из-за этого. Он переживал, потому что на фестиваль они поедут всей семьей. Целых семь дней в Валестре, среди ярмарок, представлений и фейерверков.
Целых семь дней приглядывать за дочерями, одна из которых — демон, а другая… Вероника.
Глава 28
Вероника внимательно посмотрела на календарь. Нарисован волк — металлический, сверкающий такой. Если бы он был посветлее, это было бы серебро, а если бы потемнее — железо. А когда вот так, что-то среднее, ни то и ни се, то это свинец, Вероника уже знала.
Значит, сегодня день Свинцового Волка.
Свинцовые дни — самые скучные, на них не выпадает никаких праздников. Но день Свинцового Волка Веронике нравился, потому что завтра у нее день рождения. А день перед днем рождения в чем-то даже еще лучше самого дня рождения, потому что заранее предвкушаешь.
А еще всем некогда, и никто не смотрит, чем ты занята.
Хотя, вообще-то, смотрят. Если Вероника выходила из дому, на нее смотрел Тифон. В доме за ней ползала змея. Но сейчас змея пригрелась на солнышке на крыше, а Тифон наелся сахарных костей и задремал. А это значит, что можно пойти в одно из укромных местечек и там позвать кого-нибудь интересненького.
Например, Дружище. Хотя нет, его лучше позвать завтра, на день рождения. А сегодня… Вероника еще не придумала.
В последнее время она завела много укромных местечек. На другом берегу пруда, возле малинника, в глубине сада и вообще везде, где редко бывают папа с мамой и фамиллиары. Вероника поняла и запомнила, что нельзя никого призывать, но решила для себя, что этого нельзя делать, если смотрят. Но если не смотрят, то не узнают, а