Читать интересную книгу Цирк зажигает огни - Николай Николаевич Сотников

купающейся Машей, и ждать, пока она сама захочет выбраться на песок. Но водить Машу каждый день на речку трудно, и мы придумали ей купанье дома. Мы открываем водопроводный кран, а Маша набирает воду хоботом и обливается. Такой душ тоже прекрасно освежает.

Но принимать душ самостоятельно мы слонихе не разрешаем. Однажды, когда поблизости никого не была, наша купальщица отвернула кран, освежилась, а закрыть водопровод, конечно, не сумела. И вода чуть не затопила цирк! Когда я пришёл за кулисы, Маша и Катерина стояли по колени в воде.

Завершая свой рассказ о Маше, я должен сознаться, что несмотря на маленькие недоразумения, мы всё-таки работаем с моей артисткой дружно.

Маша понимает меня с полуслова, и на репетиции я никогда не беру с собой кнута. Стоит мне сказать: «Браво, Машенька, браво, милая», она сразу начинает шевелить ушами. Это значит – Маша довольна моей похвалой. По окончании представления Маша всегда чувствует, как она выступала. Если выступление было неудачным, и Маша сделала что-нибудь не так, как надо, она прямо с манежа бежит в свой станок и стоит там смущённая и хмурая, не обращая внимания на громкие аплодисменты зрителей.

Но в тот день, когда Маша работала хорошо, она, покинув манеж, всегда ждёт меня за занавеской и ни за что не уйдёт одна в станок. Она знает, что заслужила похвалу и хочет её получить.

Икка

… Икка попала в мою труппу случайно. Мы выступали в Ленинграде. Однажды во время дневной репетиции меня вызвали за кулисы, и у себя в гардеробной я увидел незнакомых мне мальчика и девочку.

– Здравствуйте, товарищ Дуров, – сказал мальчик, – мы принесли вам нашу обезьянку.

– Мы ничего не можем с ней поделать, она нас не слушается, – добавила девочка. – А вы умеете хорошо воспитывать животных. Возьмите её, пожалуйста. – И она протянула мне обезьянку, закутанную в тёплую меховую шубку.

Я познакомился с детьми и узнал, что их зовут Алёшей и Ниной, а обезьянку – Иккой. Алёша и Нина рассказали мне, как появилась у них Икка. Её привёз их папа, моряк дальнего плавания. Икка прогостила у них всего несколько дней, но успела уже весь дом перевернуть вверх ногами – такая она была проворная и озорная!

– Хорошо, – сказал я детям, – я принимаю вашу Икку в мою «театральную школу». А когда она станет артисткой и научится выступать, я пришлю вам билеты в цирк.

Побеседовав ещё немного, мы расстались. Как только ребята ушли, я закрыл дверь и выпустил Икку на свободу. Она, как птица, взлетела на самый верх занавески и там уселась.

– Ну, и сиди на здоровье! – сказали ей. – Сиди, пока не надоест. Никто тебя трогать не будет. – Ия занялся своими делами, не обращая на обезьянку никакого внимания. Немного погодя я поставил на стол тарелку с яблоками, а сам, как ни в чём не бывало, сел неподалёку.

Икка посидела ещё немного на занавеске и, видно, проголодалась. Прыгнула на стол, схватила яблоко и снова полетела наверх. Так продолжалось несколько дней. Обезьянка ни за что не хотела со мной знакомиться. Как только я входил в комнату, она сейчас же забиралась куда-нибудь повыше в безопасное место. Но однажды, когда я обедал, она снова появилась на столе и на этот раз задержалась на нём в течение нескольких секунд. Я угостил Икку мандарином, и она съела его, сидя на столе. После этого случая обезьянка стала часто спускаться вниз, садилась на спинку моего стула и даже ко мне на колени.

Прошло ещё несколько дней, и я приучил Икку вместе со мной обедать. Я ставил для неё отдельную маленькую тарелочку, и она вела себя за столом, как следует себя вести хорошо воспитанной обезьяне. И спать она тоже научилась в специально устроенной для неё постели.

Я начал проводить с Иккой репетиции. Она занималась очень усердно, и, спустя некоторое время, я выпустил её на манеж цирка. На первое представление пришли Алёша и Нина. Они увидели, как от купола отделился цветной парашют и медленно поплыл в воздухе. На манеже приземлился маленький смелый парашютист. Он сбросил с себя парашют, прыгнул на туго натянутый канат и пошёл по нему, ловко балансируя. Ребята, сидевшие в цирке, зааплодировали, но громче всех хлопали в ладоши Алёша и Нина. Ведь в роли парашютиста выступала их непослушная сорви-голова – обезьянка Икка!

Обезьянка продолжала усердно работать, и скоро мы подготовили с ней ещё несколько номеров. Но наша северная зима оказалась слишком суровой для Икки. Икка простудилась и заболела. Как-то после спектакля я пришёл за кулисы и увидел, что тихая и грустная сидит на стуле. Я взял её лапку. Лапка была горячая. У Икки оказался грипп. Она проболела довольно долго. Грипп наконец прошёл, но осталось осложнение. Икка начала хромать на одну ножку. Надо было её серьёзно лечить, и я стал возить обезьянку в больницу на лечебные процедуры.

Я жил в то время в Москве, в центре города, а больница находилась в Сокольниках. Мы ездили в метро. Но в метро возить животных не разрешают. И вот я придумал, как выйти из затруднительного положения. Я стал возить Икку в чемодане и, чтобы она не задохнулась, проделал в нём отверстия.

Всё было бы хорошо, если бы мой пассажир вёл себя спокойно. Но Икка сидела тихо только тогда, когда поезд шёл. Как только поезд останавливался, Икка принималась вертеться, громко выражая своё неудовольствие. Я очень боялся, что в вагон войдёт контролёр, оштрафует нас и заставит выйти из поезда.

Чтобы заглушить Икку, я во время остановок начинал кашлять так старательно и громко, что соседи отодвигались от меня в сторону, подозревая у меня коклюш. Некоторые сочувственно кивали головами, советовали мне принимать порошки. Но зато писка никто не слышал.

Лечение помогло. Скоро Икка совсем поправилась, ножка у неё окрепла, и мы перестали ездить в больницу.

Летом мы с моей артисткой часто отправлялись на прогулку. Я ездил на велосипеде, Икка сидела у меня на плече. Приехав в лес, я садился в тени и читал книгу или газету, а Икка лазила по деревьям, кувыркалась в высокой траве. Собираясь домой, я никогда не звал Икку, не окликал её по имени. Я давал ей сигнал велосипедным звонком, и он тотчас появлялась.

Скоро обезьянка стала такая воспитанная, что без поводка гуляла со мной на улице. Идём мы с ней вдвоём по бульвару, подходим к трамвайной остановке, поднимаемся по ступенькам и входим