— Посол короля Фарна!
Герцогиня приветливо улыбалась, выражая радость встречи. Она изящно поклонилась Ратмиру с Эммой и ни единым жестом не выдала своих истинных эмоций. Впору было бы сомневаться в себе, чем усомниться в искренности прелестного посла королевства людей.
И Эмма вполне могла засомневаться, а помнит ли её эта безупречная красавица и есть ли у неё к ней какие-либо претензии, но кожа леди сияла, как никогда, именно благодаря её крему, а волосы казались невероятно шелковистыми тоже из-за действия Эмминого средства. Светлейшая ни на миг не забывала о никому ранее не известной магичке, следила за ней, даже опробовала на себе контрабандную продукцию её изготовления.
И надо отдать должное, эльфы не могли оторвать глаз от леди Ольхи. Она была схожа с ними цветом волос и глаз, только неуловимые отличия, присущие человеческой расе, придавали ей необыкновенную красоту.
А ещё Эмма не могла не ощутить крошечную долю ментального воздействия. Ничего преступного, но слегка голубоватое сияние вокруг головы светлейшей подсказывало, что Ольха создаёт вокруг себя ауру прекрасного существа. Вроде бы не воздействует напрямую на окружающих, но если собрать вместе все составляющие образа, то эффект от этой малости был. Эльфы перед нею трепетали, признавали эталоном и чуть ли не боготворили.
И опять-таки вынуждена была признать Эмма, что леди вела себя очень умело и правильно.
Эмма сразу ощутила негативную реакцию сопровождающих Ольху эльфов на свою порывистость, хотя она ни слова не сказала. Всего лишь выражение лица, неприязненный взгляд, жесты — всё выдавало её, и это явно осуждалось. Ну, а Ратмира вообще восприняли, как варвара.
Короткая встреча заставила задуматься их обоих. Случайно ли Ольха здесь? Какую роль она играет при дворе Паргоэна? Станет ли она соперницей в переговорах или безразлично отойдёт в сторону, поскольку теоретически интересы людей и оборотней в отношениях с эльфами не соприкасаются?
— Ратмир, ты говорил, что кто-то следит за нею, так скажи мне: её появление здесь связано с нами или это случайность?
— Я не знаю, Эмма. Мы же не скрывали, что едем к эльфам, и Ольха добиралась сюда, не торопясь. Она может быть здесь как по велению Фарна, так и по собственной инициативе.
— То есть ты знал, что она едет сюда?
— Она могла ехать по направлению к любому владыке. Не забывай, что она посол и бывает везде.
— Ясно. Знаешь, я чувствую себя по сравнению с ней примитивной и ничтожной.
— Напрасно. Герцогиня филигранно прикрывает этикетом свои пороки, и мне бы не хотелось, чтобы ты превозносила её!
Эмма кивнула, делая вид, что принимает слова мужа, но не так легко было игнорировать отношение окружающих к Ольхе. Испорченная она или нет, а её готовы были носить на руках. Глядя на это, хотелось скрыться и тихонько сидеть в своих покоях, чтобы никому не пришло в голову сравнивать её с герцогиней.
Скрыв от Ратмира свои переживания, Эмма действительно провела остаток дня во дворце. Стоя у окна, она видела, как муж один или вместе с Рыжом Рудовичем беседует на террасе с важными эльфами. Какое-то время с удовольствием слушала рассказы прибежавших детей о том, что они узнали, а потом ненавязчиво поспрашивала прислугу, уточняя некоторые заинтересовавшие её факты.
А вечером пришлось присутствовать на официальном ужине и вновь наблюдать, как блистает леди Ольха, но Эмма уже по-иному смотрела на неё.
Поначалу она пыталась соответствовать принятой холодности у эльфов, но каждый раз её взгляд возвращался к закаменевшей владычице Лидаэль. Невольно Эмма ощущала, что своей попыткой быть своей среди этого общества она становится похожа на напряженную эльфийку и вновь уступает грациозности, лёгкости герцогини. Вот кого этикет не тяготит, а является щитом!
Наблюдая за другими эльфами, Эмма с горечью осознавала, что они своими восхищёнными взглядами на Ольху предают свою владычицу. Мало того, что Паргоэн смотрит только в сторону гостьи, так ещё и другие будто бы не замечают глубочайшего одиночества своей правительницы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Эмма случайно встретилась взглядам с Лидаэль и та сразу сделала вид, что отвлеклась на сидящего рядом с нею советника, а тот с таким удивлением посмотрел на неё, словно статуя пошевелилась.
Эмма опустила глаза. Тут не надо быть менталистом, чтобы понять, насколько болезненна ситуация для владычицы и как ей неприятно, что об этом догадались посторонние. Она посмотрела на Ратмира и поняла, что его мысли текут примерно в том же направлении.
— Потерпи, любимая, мы скоро отсюда уедем, — шепнул он ей.
— Ты уже обо всём договорился? — в удивлении приподняла Эмма брови.
— Священный сок деревьев будут поставлять нам в том объёме, что мы пожелаем, так что дело только за твоим молодым магом.
— Это хорошо, а торговля в целом?
— Здесь сложнее. С людьми они без нас торгуют, а гномы… тут интересы очень узконаправленны, и пока что всё реализуется при помощи летающих грифонов и прочих.
— Жаль. А про орков что?
— Тут всё печально у эльфов, и они с радостью готовы принять помощь. Осталось договориться об оплате, но давай поговорим об этом у себя.
— Да, конечно. Мне тоже есть, что тебе поведать, но не здесь, — напоследок шепнула Эмма и более не отвлекалась от ужина.
Леди Ольха несколько раз пересекалась с ней взглядами и при этом очаровательно улыбалась, как своей старой доброй знакомой. Её выдержкой невозможно было не восхищаться. Эмма пыталась соответствовать — была приветлива, в меру восторженна и деликатна.
В конце она даже почувствовала, что вполне вписалась в заданные рамки и это вызывает раздражение у светлейшей. Настроение поднялось, и Эмма уже более искренно улыбалась соседям, от души говорила о том, что ей понравилось в Великом лесу и, покидая всех, заметила, что покорила сердца многих эльфов. А Ольха проводила её задумчивым взглядом и только бездумные повторяющиеся жесты, скованный наклон головы подсказывали, какое напряжение испытывает светлейшая.
— Эмма, — приобнял её Ратмир, — ты мне задолжала.
— Что?! О чём ты?
— Они все пялились на тебя, а ты сияла для них!
— Ты ничего не понял, мой ревнивец, — предвкушающе улыбнулась, останавливаясь и притягивая мужа к себе, — я вступила на тропу войны!
— Воительница моя, — ухмыльнулся Ратмир, — ты сегодня сама не своя. Идём-ка, я понежу тебя.
«Да, мой дорогой, понежь, а завтра у нас будет битва», — подумала Эмма и выбросила пока из головы Ольху.
Сейчас Эмма не может помешать ей, но зато она в силах ответить. Иногда день в уединении приносит больше, чем нескончаемая круговерть из разговоров. Ратмир свой вклад внёс, настала её очередь.
Глава 18 Переворот
С самого утра Эмма кипела энергией.
— Обожаю тебя такой! — ворковал Ратмир, не желая выпускать её из своих объятий и не давая шагу ступить без его напутственного поцелуя.
А Эмма замирала, временами жмурилась от удовольствия и таинственно улыбалась, приговаривая:
— Ой, что сегодня будет!
— Что ты задумала, мой неугомонный светлячок?
— Это не я задумала, а Ольха.
— Не напоминай мне о ней, — c досадой поморщился муж, — как только выберемся отсюда, она — не жилец. Её Фарн придушит собственными руками, хочет он того или нет.
— Накопал кучу грязи на неё? — приподняв одну бровь, Эмма задала вопрос с видом матёрого заговорщика.
— Не только на неё… но другие пока меня не волнуют, а светлейшая теперь не отвертится! А даже если вывернется, то я сам ей шею сверну.
— Кровожадный! Но самому нельзя. Ты видный деятель, а она посол!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— У меня плохие предчувствия, родная. Вчера Ольха ушла с ужина вместе с Паргоэном, и боюсь, что все мои предварительные договорённости с его советниками теперь ничего не стоят. Надо было сначала разобраться с нею, а потом уже ехать к эльфам!
— Тебе необходимы помощники, тогда мы будем всё успевать. Поездку к эльфам нельзя было откладывать, так как нам позарез нужны деньги и здесь мы их получим. В любом случае твои предложения были услышаны и если светлейшая сорвёт наши планы, то никто не мешает нам с тобою сделать следующий шаг.