Чем ближе подходили гости к хозяевам леса, тем больше золотых красок было в узорах одежды аристократов, выстроившихся по бокам.
Ратмир шёл не торопясь, спокойно окидывая уверенным взглядом присутствующих, а Эмма волновалась и радовалась, что взгляды ясноглазых эльфов соскальзывают на её кулон. Никто не улыбался ей в ответ, не хмурился, не недоумевал. Никаких эмоций, только спокойная созерцательность. Она так не умела: её отвлекали ступеньки, градация цвета нарядов придворных; внешний вид властителей; поиск эмоций на их лицах; осознание того, что она не вписывается в этот круг замерших существ.
Ратмир поприветствовал лёгким поклоном Паргоэна и его супругу, Эмма повторила его жест. Величественная чета эльфов выжидала, но спустя долгие мгновения они одновременно шагнули вперёд, вытянув руки, и едва касаясь, обняли гостей. Получилось очень церемонно и сухо, но первый шажок был сделан.
— Рад, очень рад, — молвил Владыка, жестом показывая Ратмиру, что предлагает следовать ему далее по дорожке рядом с ним.
Владычица Лидаэль чуть обозначила улыбку, предназначавшуюся Эмме, и пригласила её составить пару с нею. Жар и Хлад пристроились позади.
Так они пошли по направлению к дворцу.
— Лёгок ли был ваш путь сюда? — вежливо спросила Лидаэль.
— Путь не близкий и всякое бывало, — честно ответила Эмма и, не услышав дополнительных вопросов, поняла, что настала её очередь спрашивать:
— Как вы поживаете? — уже произнося эти слова, покраснела.
Она с большой иронией относилась к английским нейтральным фразам — и вот сама воспользовалась ею. Оставалось только обсудить погоду.
— Лес жив, мы живы, всё хорошо, — мелодично ответила Лидаэль.
Эмма кинула на неё быстрый взгляд. Фраза прозвучала печально, и поэтому Эмма решилась спросить по-эльфийски, как бы предлагая быть более откровенными:
— Это же главное, что жизнь торжествует? Только пока мы живы, можно что-то менять, искать лучшее… — заметив удивлённый взгляд Владычицы, она замолчала.
Молча они следовали за Ратмиром и Паргоэном, и уже при входе во дворец Лидаэль более тепло произнесла на языке людей:
— Буду рада ещё побеседовать с вами.
Эмма кивнула и неосознанно взяла за руку Ратмира. Холодный оценивающий взгляд Владыки сбил её дыхание. Слишком остро, и лучше бы он сохранял безэмоциональное спокойствие, чем подверг подобному сканированию.
Правящей чете оборотней выделили скромный дворец, по размерам напоминающий коттедж, но он был столь мудрено украшен архитектурными элементами, что иначе как дворцом его не назовёшь. Вежливо поприветствовав прислугу, Ратмир собрался пройтись и посмотреть, куда поселили охрану вместе с гуингмами.
— Я с тобою, — тут же встрепенулась Эмма.
— Милая, побудь с детьми.
— Па-а, мы с Жаром тоже прогулялись бы, разведали обстановку! — вскинулся Хлад.
— Не думаю, что это хороша идея, — нахмурился Ратмир.
— Если позволите, — выступила вперёд эльфийка, что показывала Эмме, куда ведут двери гостиной, — то я выделю детям сопровождающего. Он так же юн, как они, но ответственен, и последит, чтобы их высочества не заблудились.
Хлад с Жаром фыркнули. Они не люди, чтобы заблудиться! Но пацанёнка их возраста приняли благосклонно и убежали с ним в парк. А Ратмира с Эммой проводили к чёрному ходу их временного дома, чтобы показать, где устроили их охрану.
— А гуингмы далеко отсюда? — спросила Эмма у сопровождающего их эльфа.
— Кто, простите?
— Говорящие лошади.
— Ах, магические создания, одарённые разумом?
— Да.
— Их разместили рядом с гиппалектрионами, грифонами и гиппогрифами.
— Э-э, грифон — это тело крылатого льва с головой орла, а гиппогрифы — это полукони-полугрифоны?
— Совершенно верно, правительница.
— А гиппо… гиппаэлектрики?
— Гиппалектрионы — это наполовину лошади, наполовину петухи. Вы сами увидите их.
— Я даже в мечтах не позволяла себе думать о том, что доведётся встретить этих животных!
— Они разумны, — поправил её эльф, — будьте осторожны в словах. Я веду вас к молодёжи, а там ребята языкастые, — немного смутившись, пояснил сопровождающий.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да, конечно, — согласно закивала Эмма, но нагляднее предупреждения послужили долетающие до них с Ратмиром фразы. Поначалу они услышали возмущённые выкрики Грозы:
— Нахал! Хулиган! Гром, порви их всех! — надрывалась она.
— Цыпа, загляни к нам! — задорно звучал мужской голос.
— Красотка, почти своим вниманием одинокую берлогу сурового самца!
— Милашка, покрути крупом, ты такая сладкая девочка!
Удалось расслышать Эмме в гомоне мужских голосов и редкие вкрапления Грозы:
— Хамы! Кормушки для блох!
Но все её выкрики только раззадоривали мужскую компанию, а попытки Грома вдарить копытом особо рьяных наглецов вызывали новые насмешки, в основном касающиеся его бескрылости.
Эмма пошла быстрее и, выйдя к удлинённому зданию, где располагались номера шумных бесцеремонных крылатых, ошарашено остановилась. Увидевшая её Гроза помчалась к ней жаловаться, а Эмма, не веря своим глазам, смотрела на мифических существ и не могла избавиться от мысли, что попала в казарму озабоченных юнцов.
— Они мне такое говорили, — подскочила Гроза и, тычась мордой, принялась ябедничать.
— Я слышала, — сочувственно погладила гуингму Эмма и, увидев слёзы на её глазах, возмущённо закричала:
— Да как вы смеете! Бессовестные! Разве можно так обращаться с девушкой!
— Так мы не прочь поменять её статус! — пренебрежительно выдал один из гиппогрифов и вновь посыпались пошлые шуточки, но всё внезапно оборвалось, когда Ратмир вышел вперёд, закрывая собою Грозу с женой. Кто-то захрипел, кто-то заклекотал, но все как один подались в глубину своих загонов и затихли там.
— Это мои гуингмы, и если кто каркнет неприличное слово или недобро махнёт хвостом, сожру! — пригрозил он, резко взмахнув трансформировавшейся рукой. В затихших рядах гулко сглотнули, и Эмма окинула торжествующим взглядом весь чудо-питомник. Потом, обернувшись к побледневшему эльфу, рядом с которым стояли двое служащих местного заведения, недовольно бросила:
— Как можно образованных, интеллигентных существ, — указала рукой на Грома с Грозою, — поселить с этими солдафонами?
— Мы хотели, как лучше, — с тревогой посматривая на попрятавшихся в глубине стойл питомцев, стал оправдываться эльф, — подумали, что обычная конюшня не подойдёт.
— Как видите, обычная конюшня предпочтительнее, — заметил Ратмир, а Эмма поспешила добавить:
— Гуингмы подскажут вам сами, что им требуется. Они у нас самостоятельные.
— Как скажете, — поклонились эльфы.
Немного погуляв по парку, Эмма хотела уже вернуться и проведать детей, но к ним подошёл сановный вельможа. Они раскланялись и выслушали, как он рад их визиту, после чего мужчина потихоньку перешёл к выяснению цели путешествия в столь далёкие для оборотней земли.
Ратмир отвечал скупо, а Эмма предпочла задавать вопросы. Эльф оказался довольно хитрым и вёртким, из-за чего разговаривать с ним было сложно и неприятно. Чувствуя, что жена закипает, Ратмир чуть сжал руку Эмме.
— Любимая, не сердись, — после сказал он ей, — многое ты можешь спросить у слуг, а этот советник явно не привык тратить время на то, что его не интересует.
— Но нам-то неплохо бы знать, какой тут распорядок дня, когда нас примет Владыка и…
— Я обозначил наш интерес, теперь дело за Паргоэном.
— Ты же ничего особенного не сказал. Налаживание связей, взаимопомощь… это всё так расплывчато.
— Так надо, любовь моя. Доверься мне, как я тебе.
— Хорошо, пожалуй, ты прав. Я слишком тороплюсь и люблю конкретику, а в политике более уместны разговоры и продавливание собственных интересов, укрепление своих позиций, чем польза для всех.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты расстроилась.
Пожав плечами, Эмма двинулась по направлению к их временному жилищу и совершенно неожиданно столкнулась с явно только что прибывшей леди Ольхой. Ратмир угрожающе выдвинулся к ней, но светлейшую заслонили несколько эльфов, а один из них объявил: