Читать интересную книгу Стихотворения - Михаил Зенкевич

12 ноября 1940

Все прошлое нам кажется лишь сном

Все прошлое нам кажется лишь сном,Все будущее — лишь мечтою дальней,И только в настоящем мы живемМгновенной жизнью, полной и реальной.

И непрерывной молнией мгновеньяВ явь настоящего воплощены,Как неразрывно спаянные звенья,—Мечты о будущем, о прошлом сны.

20 декабря 1940

Поэт, бедняга, пыжится

Поэт, бедняга, пыжится,Но ничего не пишется.Пускай еще напыжится,—Быть может, и напишется!

Январь 1941

Который год мечтаю втихомолку

Который год мечтаю втихомолку —Сменить на книжный шкаф простую полкуИ сборники стихов переплести.О, Муза, дерзкую мечту прости!Маячат деньги, пролетая мимо.Мечта поэта неосуществима.

10 января 1941

ТЕОРЕМА

Жизнь часто кажется мне ученицей,Школьницей, вызванной грозно к доске.В правой руке ее мел крошится,Тряпка зажата в левой руке.

В усердье растерянном и неумеломПытается что-то она доказать,Стремительно пишет крошащимся мелом,И тряпкой стирает, и пишет опять.

Напишет, сотрет, исправит… И все мы —Как мелом написанные значки —Встаем в вычислениях теоремыНа плоскости черной огромной доски.

И столько жестокостей и издевательствБессмысленно-плоских кому и зачемНужны для наглядности доказательствСамой простейшей из теорем?

Ведь после мучительных вычисленийВ итоге всегда остается одно:Всегда неизменно число рожденийЧислу смертей равно.

21 января 1941

Поэт, зачем ты старое вино

Поэт, зачем ты старое виноПереливаешь в новые меха?Все это сказано уже давноИ рифмою не обновишь стиха.

Стары все излияния твои,И славы плагиат тебе не даст:«Песнь песней» все сказала о любви,О смерти все сказал Экклезиаст.

27 января 1941

ЮЖНАЯ КРАСАВИЦА

Ночь такая, как будто на лодкеЗолотистым сияньем веслаОдесситка, южанка в пилотке,К Ланжерону меня довезла.

И встает ураганной завесой,Чтоб насильник его не прорвал,Над красавицей южной — ОдессойЗаградительный огненный вал.

Далеко в черноземные пашниГромобойною вспашкой весныС черноморских судов бронебашниУдаряют огнем навесным.

Рассыпают ракеты зенитки,И початки сечет пулемет…Не стрельба — темный взгляд одесситкиВ эту ночь мне уснуть не дает.

Что-то мучит в его укоризне:Через ложу назад в полутьмуТак смотрела на Пушкина РизничИ упрек посылала ему.

Иль под свист каватины фугасной,Вдруг затменьем зрачков потемнев,Тот упрек непонятный безгласныйОбращается также ко мне?

Сколько срублено белых акаций,И по Пушкинской нет мне пути.Неужели всю ночь спотыкатьсяИ к театру никак не пройти.

Даже камни откликнуться рады,И брусчатка, взлетев с мостовых,Улеглась в штабеля баррикадыДля защиты бойцов постовых.

И я чувствую с Черного моряЧерез тысячеверстный размахДолетевшую терпкую горечьПоцелуя ее на устах.

И ревную ее, и зову я,И упрек понимаю ясней:Почему в эту ночь грозовуюНе с красавицей южной, не с ней?

1941

Просторны, как небо

Просторны, как небо,Поля хлебородные.Всего на потребу!А рыщут голодныеС нуждою, с бедою,Просят все — где быПодали хлеба,Хотя б с лебедою.

Равнина без края,Такая свободная,А всюду такаяБоль   подколодная,Голь   безысходная,Дань   непонятная,Рвань   перекатная!

С добра ли, от худа лиГуляя, с ног валишься.Хмелея от удали,Силушкой хвалишься.С вина на карачках,Над спесью немецкоюВстаешь на кулачкахСтеной молодецкою!

Так в чем же      ты каешься?За что же      ты маешься?Все с места снимаешьсяВ просторы безбрежные,Как прежде, не прежняяРоссия — Рассея…Три гласных рассея,Одно «эр» оставив,Одно «эс» прибавив,Ты стала родноюДругою страною:СССР.

Март 1942

Начитавшись сообщений о боевых действиях

Начитавшись сообщений о боевых действиях,Я проснулся ночью в поту от ужаса:Мне снилось, что я потерял хлебную карточку.

3 апреля 1942

У ДВУХ ПРОТАЛИН

Пасхальной ночью          у двух проталинДва трупа очнулись          и тихо привстали.

Двое убитых        зимою в боях,Двое отрытых          весною в снегах.

И долго молчали          и слушали обаВ тревожной печали              остывшей злобы.

«Christ ist erstanden!»[4] —               сказал один,Поняв неустанный            шорох льдин.

«Христос воскресе!» —            другой ответил,Почуяв над лесом          апрельский ветер.

И как под обстрелом             за огоньком,Друг к другу несмело             пробрались ползком,

И троекратно          облобызались,И невозвратно          с весною расстались,

И вновь онемело,          как трупы, леглиНа талое тело          воскресшей земли…

Металлом визжало,          взметалось пламя:Живые сражались,          чтоб стать мертвецами.

5 апреля 1942

Землю делите на части

Землю делите на части,Кровью из свежих ран,Въедчивой краской красьтеКарты различных стран.

Ненависть ложью взаимнойВ сердце народов раздув,Пойте свирепые гимныВ пляске военной в бреду.

Кровью пишите пакты,Казнью скрепляйте указ…Снимет бельмо катарактыМысль с ослепленных глаз.

Все сотрутся границы,Общий найдется язык.В друга враг превратится,В землю воткнется штык.

Все раздоры забудет,Свергнет войны кумир,Вечно единым будетНаш человеческий мир!

Не дипломатов интриги,Не самовластье вождей,Будет народами двигатьПравда великих идей.

И, никаким приказамНе подчиняясь впредь,Будет свободный разумСолнцем над всеми гореть!

10 июня 1942

РАССТАВАНИЕ

Стал прощаться, и в выцветших скорбных глазах,     В напряжённости всех морщинЗатаился у матери старческий страх,     Что умрет она позже, чем сын.

И губами прильнула жена, светла     Необычным сиянием глаз,Словно тело и душу свою отдала     В поцелуе в последний раз.

Тяжело — обнимая, поддерживать мать,     Обреченность ее пожалей.Тяжело пред разлукой жену целовать,     Но ребенка всего тяжелей!

Смотрит взглядом большим, ничего не поняв,     Но тревожно прижался к грудиИ, ручонками цепко за шею обняв,     Просит: «Папа, не уходи!»

В этом детском призыве и в детской слезе     Больше правды и доброты,Чем в рычании сотен речей и газет,     Но его не послушаешь ты.

И пойдешь, умирать по приказу готов,     Распрощавшись с семьею своей,Как ушли миллионы таких же отцов     И таких же мужей, сыновей.

Если б цепкая петелька детских рук     Удержала отцовский шаг,—Все фронты перестали б работать вдруг     Мясорубками, нас не кроша.

Прозвенело б заклятьем над пулей шальной:     «Папа, папа, не уходи!»Разом пушки замолкли б, — все до одной,     Больше б не было войн впереди!

16 июня 1942