— Не по лицу, — снова предостерёг Децл. — Хочешь завтра с Дымычем объясняться?
— А чего объясняться-то?.. — рассудил Гуня и неожиданно двинул Яське по лбу кулаком. — Дурачку вот этому нужно объяснить находчиво, как всё обстоит, а то он вроде как не вкуривает, что с ним может приключиться!
Чича засмеялся.
Яська поднялся с корточек. Поморщился — в голове неприятно гудело. По очереди оглядел противников.
— Только так и можете. Вчетвером на одного! А один на один — слабо?!
— Да я тебе сейчас такое один на один покажу! — Гуня замахнулся, но ударить всё же не посмел.
Точнее не успел — Децл перехватил руку.
— Спокойно, говорю же. Если щас не угомонишься, лично нахлобучу! Усёк?
Гуня замялся в нерешительности.
— А чего с ним сюсюкаться-то? Потому что сосед?..
Децл злобно улыбнулся.
— В гробу я видал таких соседей. А, Ясик… Хочешь в гробу побывать? — И Стасик улыбнулся, словно только сейчас придумал наказание, соответствующее проступкам подсудимого.
Яська почувствовал в груди холод. Льда пока ещё не было, но заморозки обозначились явные. В голове крутилась одна-единственная мысль:
«Не посмеют! Что угодно, но закопать не посмеют!»
Но он в очередной раз ошибся.
14.
Естественно, рыть новую могилу не пожелали — лень, да и на дворе декабрь. Тут если только ломом орудовать — а оно им надо? К тому же и Схрон нагнал страху: мол, ещё по весне, он со своими старшими дружками проник на одно городское кладбище… и на силу ноги унёс! Дело вовсе не в потревоженных покойниках и даже не в кладбищенских привидениях — всё обстояло намного проще и обыденнее.
Проникли на территория кладбища без особых проблем — через арку центрального входа, — но дальше сразу же возникли проблемы. Всё началось с того, что принесла нелёгкая местного сторожа — мужичка, лет пятидесяти, бывшего афганца. Среди уличных пацанов уже тогда хаживали слухи, что сторож не вполне в себе. Одним словом, контуженный на всю башню, причём как в прямом, так и в переносном смысле. Ему схватить с земли рогатину, кирпич или что-нибудь ещё — плёвое дело. Как говорится, «палец в рот не клади», — не провоцируй лишний раз, а то тебе же потом боком выйдет.
Парни всё это знали, как и сам Схрон, но так уж получилось. «Засветились», да вдобавок ещё начали мужичка подначивать, чтобы не так обидно было: мол, контузило наверняка не в бою, а где-нибудь в каптёрке с кружкой неразбавленного спирта. Сторож тогда побагровел — каким-то неимоверным образом, Схрон и его дружки разглядели метаморфозу даже в вечерних сумерках, — заскрипел зубами, выпятил оба глаза, затрясся. А потом выудил из-под пол телогрейки самый настоящий обрез и ну палить куда ни попадя, словно со всех сторон его атаковали обдолбанные «духи»!
Схрон тогда сразу смекнул, что дело дрянь. Точнее даже труба. Дрянь хоть отстирывается, а вот труба… это точно труба. Пока сторож просто отводил душу, не замечая реальных обидчиков, те разбежались в разные стороны, думая выбраться по отдельности, — беспроигрышная тактика любого отступления, когда преследователь один, а беглецов — прорва. Но с одним кратким «но»… Беспроигрышная для всех остальных и шансовая для того, за кем всё же погнались.
Схрона пронесло — так, по крайней мере, казалось ему самому в момент метаний по кладбищенским зарослям. Правда пару раз он всё же слышал над ухом свистящий рикошет — ничего, бывает и такое, особенно с реальными пацанами, которые не теряют самообладания и в подобных не простых ситуациях. Это нюня, там какая-нибудь, на вроде Шмыги, весь подол на бегу уделает — тут же страха не было и в помине, только злость, что приходится удирать.
Децл сразу догадался, что если парня не образумить прямо сейчас, то фантазии у того хватит на остаток дня, — предложил заткнуться, всё равно ни о каком кладбище не может быть и речи, поскольку, как уже было сказано, — зима. Так что, хоть в чём-то, Ясику всё же повезло.
Гуня тут же отвесил пинка и заметил, что это ещё не факт.
Яська хотел броситься в ответ с кулаками, но не бросился — смысл? Всё равно скрутят, уломают, навешают ещё. Били хоть и не сильно, но всё равно ощутимо. Особенно усердствовал имбицил Гуня. Не будь малость рассудительного Ищенко, от Яськи к этой минуте вероятно и мокрого места не осталось бы.
Не получив сдачи — даже словесного оскорбления, — Гуня тут же потерял к Яське всяческий интерес. Спросил Схрона, как тот всё же выбрался.
Схрон деловито так улыбнулся — мол, салаги вы все, не то, что я, — затем, не смотря на холодрыгу, задрал полы куртки, вместе с ветровкой и майкой, и продемонстрировал уродливый шрам во весь бок. Яську даже передёрнуло — ему бы такую рану, отключился бы, как пить дать! Не от того, что крови много вытекло и не от боли, а просто так, от жути.
Схрон выждал момент, пока Чича с Гуней не умолкнут, обсуждая как ТАКОЕ можно заполучить и от кого, а потом показал тоненьким пальчиком на Яську и сделал так: «пуф» — словно из пистолетика выстрелил.
— Да гонишь всё! — тут же отреагировал Децл, на что Схрон лишь улыбнулся. Он, похоже, тоже был не прочь поприкалываться, даже с самим главарём и идейным вдохновителем.
Оказывается, Схрон впотьмах всё же выбежал к ограде, что опоясывала кладбище по какому-то странному многограннику, — кстати, полезли ребята на погост именно по этой причине. Выбежал и, недолго думая, сиганул вверх по металлическим пруткам. Уже наверху зачем-то оглянулся. Вовремя. Сторож как раз вылетел из зарослей, точно рассвирепевший чёрт из чистилища, и ну палить куда придётся! Схрон увернулся, но не сохранил равновесия и полетел вниз, думая: всё, песенка спета. Однако пронесло и тут. Только вот боком он основательно прочертил. Сантиметр влево — и тю-тю, не реальный пацан, а барашек на вертеле! Так бы и нашли поутру, свеженасаженным. Но всё обошлось, а кто не рискует, тот не пьёт пива!
Децл пропустил всю эту похвальную браваду мимо ушей и так, тихонечко, словно невзначай, спросил, что за кладбище такое и на кой чёрт Схрону и его дружкам понадобилось туда лезть.
Схрон сразу же переметнул стрелку на притихшего Яську, правда перед этим нехотя рассказал про многогранники какие-то… По всему было видно, что он не особо желает распространяться на данную тему, да и вообще уже жалеет о том, как далеко зашёл в своих россказнях. Яська понял: что-то не так. И Децл сразу же в лице поменялся — каким-то задумчивым сделался, будто игра с жертвой ему уже порядком поднадоела. Но именно тогда Яська не придал этому значения — чего ему до каких-то там отношений между Децлом и Схроном, а тем более, до кладбища и сумасшедшего сторожа? Тут о себе нужно думать — и так, вон уже до чего докатилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});