уже понемногу стали заполнять этот огромный зал, в котором они свободно могли гулять, пить, есть, и слушать музыку!
Лакей, стоящий на входе, взглянул на приглашения, которые показал ему мистер Левингстон и пригласил их пройти в зал.
Мистер Левингстон был владельцем одного из самых крупных издательств Нью-Йорка, а посему известной личностью в городе. Как только он вместе со своими дамами вступил в зал, его тут же окружили вниманием.
– Мистер Левингстон, добрый вечер! – первым обратился к нему лысоватый пожилой мужчина, который прохаживался около фонтана под руку с молоденькой девушкой, лет восемнадцати.
– Позвольте представить Вам и Вашим дамам свою дочь Нели. – Сказал он, сияя гордой отцовской улыбкой.
А девушка и впрямь была хороша. Ее вьющиеся светло-русые волосы очень выгодно кантрастировали с крупными карими глазами и темными, широкими бровями. Осанка Нели была безукоризненной, а ее тонкая шея изящно держала на себе миниатюрную головку с пышным пучком волос, закрепленном на затылке.
– Очень приятно, мистер Лангстер. – Ответил мистер Левингстон и улыбнулся очаровательной дочке незнакомца. Нели, в свою очередь, тоже улыбнулась и поклонилась дамам.
– Позвольте и мне представить Вам своих дам. – Сказал дедушка Джулии.
Это моя супруга, миссис Тресси Левингстон и внучка Джулия, а это миссис Скарлетт Ретт Батлер – наша гостья, южанка из Атланты. А это, мои прелестнейшие дамы – мистер Джон Лангстер, мой коллега, а если точнее, один из лучших оформителей нью-йоркских новостей.
Они прошлись возле фонтана, немного побеседовав с мистером Лангстером и его прелестной дочкой и тут же к ним подошли еще несколько мужчин, окруженных своими нарядными спутницами. Представления следовали одно за другим, и нетерпеливой Джулии вскоре это надоело.
– Дедушка, ты что, решил нас со всеми Нью – Йорцами перезнакомить? – Спросила она,
наклонившись к самому уху мистера Левингстона, чтобы никто из окружающих не смог ее услышать.
– Я думаю, что тебе, Джулия, это не помешает, ведь если мы начинаем выводить тебя в свет, лишние несколько знакомств окажутся всегда кстати.
– Но я все равно не запомню всех с первого раза.
– Главное, чтобы они тебя запомнили. – Многозначительно сказала миссис Левингстон.
Вскоре в Гильмор-Гарден стали появляться не только представители печати, но и сами устроители банкета, знаменитые французские артисты, режиссеры, постановщики и другая театральная публика.
– Посмотрите – воскликнула Джулия, – многие уже усаживаются в кресла и того гляди в амфитеатре не останется ни одного хорошего места. Пошли скорее туда, уже без пяти минут пять, и я думаю, что скоро на эстраде появится маэстро.
Джулия, не раздумывая, стремительно направилась к амфитеатру, увлекая за собой спутников.
Однако надежды молодой девушки не оправдались. Хоть через десять минут на эстраду стали выходить музыканты, занимая свои места, Оффенбаха среди них так и не появилось. Вместо него дирижировал оркестром чех Маречек, и надо сказать, дирижировал отменно. С эстрады звучала музыка Оффенбаха, перемежаемая короткими приветственными речами французского режиссера Марка Фурье, которому было поручено вести этот вечер, и в течение часа люди почти не вставали со своих мест и не подходили к столикам.
И вот, наконец, когда публика была уже порядком разогрета музыкой и приветственными речами, на эстраде появился Оффенбах. На маэстро был старомодный фрак с ленточкой почетного легиона и черные лаковые туфли на высоком каблуке. Взойдя на эстраду, он поприветствовал шумно встречающих его людей, слегка поклонившись, и тут же, небрежно опершись на пюпитр, повернулся спиной к публике, взмахнув своей дирижерской палочкой.
У Оффенбаха была внешность, которая оставляет неизгладимый след в памяти всякого зрителя. Он был небольшого роста, с крючковатым носом, изобличающим его еврейское происхождение, с живыми остроумными глазами неопределенного цвета, впалыми щеками и седеющими волосами. Ему было уже около шестидесяти лет, и он, страдая подагрой, ходил опираясь на палку и немного ссутулившись.
Маэстро порадовал публику несколько минут и снова удалился, уступив свое место Маречку. А потом в течение всего вечера вновь ненадолго появлялся на эстраде и дирижировал исполнением какой-нибудь «оффенбахиады» – попурри из своих веселых мелодий.
Вскоре засидевшаяся публика начала вставать со своих мест и подходить к столикам с угощениями. И, мало, помалу, среди гостей стали образовываться небольшие группы знакомых друг с другом людей, которые, оккупировав столики, пили и ели, перемежая это занятие веселыми разговорами. Одним словом, прием был в самом разгаре и Джулии уже не терпелось улизнуть куда-нибудь подальше от своих стариков, которые без особого восторга воспринимали все происходящее, лениво пожевывая сэндвичи и запивая их великолепным французским шампанским. Но вот, на какой-то момент музыка в зале стихла и на эстраду снова вышел Марк Фурье, обратив на себя внимание развеселившейся публики.
– Уважаемые леди и джентльмены! – громко произнес он с французским акцентом. – Позвольте предложить Вашему вниманию несколько веселых сочинений, написанных нашим театральным поэтом Энтони Буэно, а поможет ему в этом несравненная Глен Дилон. – И он галантно подал руку восходящей на эстраду миловидной блондинке в блестящем голубом платье, следом за которой шагал худощавый поэт Энтони Буэно с пышной шевелюрой кудрявых рыжих волос.
Артисты поклонились публике, и Марк Фурье объявил название их первого поэтического повествования.
– Итак, леди и джентльмены, Вашему вниманию предлагается «Парижский вор».
Приняв артистические позы, стоящая на эстраде пара вдохновенно, по ролям, начала читать историю, происшедшую с вором и его любовницей, которая считала его богатым византийским купцом. Потом они прочитали еще несколько комических произведений Буэно, заставляя хохотать до упаду всех собравшихся в зале.
После выступления артистов, снова заиграла музыка, и люди, собравшиеся возле эстрады, поспешили вернуться к своим столикам. И в этот самый момент Скарлетт заметила маэстро Оффенбаха, который в окружении нескольких солидных джентльменов направлялся к свободному столику с угощением.
– Джу, посмотри – шепнула она на ухо девушке, обожающей своего кумира.
– О! Невольно воскликнула та, увидев, как маэстро вместе со своими четырьмя спутниками усаживается за свободный столик.
– Миссис Скарлетт! Давайте подойдем вон к тому столику, видите, там как раз сидит мистер Лангстер со своей Нели.
– Зачем?
– Оттуда мы сможем послушать, о чем будет разговаривать маэстро со своими друзьями.
– Джу, ну для чего тебе все это нужно?!
– Но, миссис Скарлетт, пожалуйста! Ведь интересно же! Да в Филадельфии все умрут от зависти, когда я расскажу о том, что мне удалось побывать не только на выступлении Оффенбаха, но и подслушать, о чем он ведет беседы в кругу своих друзей!
Скарлетт покачала головой, подумав о том, какой Джулия, в сущности, ребенок.
– Дедушка, мы с миссис Скарлетт подойдем пообщаться с мистером Лангстером и Нели. – Сказала она мистеру Левингстону, и не успев услышать разрешения, тут