— Все-таки я не вижу большого сходства, — упорствовал Осман.
— Я хочу ее! — заявил Джамиль. — Назови свою цену, племянник Османа! Я заплачу столько, сколько хочешь, ибо она нужна мне!
— Она не продается, — ледяным тоном ответил Кедар, — так как вскоре станет моей женой. — Он гневно смотрел на Джамиля.
— Назови свою цену, Кедар ибн Омар. Все на свете имеет свою цену.
— Она не продается, Джамиль-ага. Неужели ты не понял меня? В следующем месяце я женюсь на этой женщине, ибо ее я избрал матерью моих наследников. Она не продается! — Губы Кедара были жестко сжаты, глаза сузились. Что-то подсказывало ему, что Джамиль очень опасен, и он был настороже.
— Она должна быть моей! — повторил Джамиль как сомнамбула, обращаясь, кажется, к самому себе, а не к присутствующим. — Должна! — Он посмотрел на Кедара. — Если ты не продашь ее, мне придется взять ее просто так. Я — янычар и по воле султана имею право на все, что мне нравится. Но я не хочу грабить тебя, Кедар ибн Омар, и поэтому в последний раз спрашиваю: какую цену ты назначаешь? Если ты отказываешься назначить ее, я просто конфискую эту рабыню в свою пользу.
Ярость, ненависть, возмущение ослепили Кедара, кровь бросилась ему в голову. Вдруг сквозь застлавший его глаза красный туман показалось наглое, довольное лицо Джамиля-аги. Он почти услышал его непроизнесенные слова: «Ты бессилен. Эта женщина — моя. Ты не сможешь остановить меня!» Кедар вдруг увидел перед собой зрелище нагой Муны, извивающейся под другим мужчиной, наслаждающейся его страстью и дающей наслаждение ему. И тут он утратил контроль над собой — с животным ревом он бросился вперед, сжимая в руке кинжал, и глубоко вонзил его в горло противника.
Джамиль умер мгновенно и только успел широко раскрыть от изумления глаза, падая на пол. Его кровь окрасила одежду. Осман, одновременно удивленный и потрясенный этой сценой, смотрел на них, в то время как Алима и Скай в ужасе бросились в объятия друг друга. И тут все трое увидели, что трагедия усугубилась тем, что Нилак с яростным воплем пронзила Кедара своим кинжалом как раз в ту минуту, когда тело Джамиля коснулось пола. Ее кинжал снова и снова пронзал грудь Кедара, медленно оседавшего на пол, пока Осман не оттащил ее от уже мертвого племянника и не разоружил.
— Пошли слуг за стражей! — скомандовал он потрясенной жене, и Алима выбежала из комнаты.
Нилак молчала, но затем, подняв глаза, пристально посмотрела на Скай.
— Это ты, ведь так? — безнадежно сказала она. Скай отвернулась, решая, что ответить своему старому врагу.
— Скай О'Малли, — прошипела Клер ее имя, — это ты? Я знаю! Скажи мне по крайней мере, что я не сошла с ума! Скай резко повернулась к ней:
— Ты всегда была с придурью и всегда разрушала то, к чему прикасалась. Это ты виновата в смерти твоего брата Дома, несчастной Констанцы Бурк, а теперь и Джамиля-аги и Кедара.
— Ты только забыла своего любимого муженька Найла Бурка, — ядовито добавила Клер, — может, ты и не знаешь, что это я…
— Я знаю, что ты. Клер! Это ты заставила бедную сестру Дарру попытаться убить его, ты продала его на галеры, но теперь-то он свободен. Клер! Он сейчас на одном из моих кораблей, и сегодня я присоединюсь к нему! Тут, Клер, ты проиграла!
— Ненавижу тебя! — в бешенстве прорычала Клер. — И всегда ненавидела!
Распахнулась дверь, и в зале появились янычарский капитан с несколькими солдатами. Осман быстро шагнул вперед, а Скай, повинуясь интуиции, отодвинулась в тень и скользнула за занавеску.
— Что здесь случилось, господин Осман?
— Хвала Аллаху, Ахмет! Произошла ужасная трагедия: мой племянник и Джамиль-ага подрались из-за этой женщины, и, когда Кедар убил Джамиля-агу, она убила Кедара!
— Это ложь! — завопила Клер. — Он лжет! Лжет! Тут была еще одна женщина, которую хотел купить мой возлюбленный Джамиль, а этот Кедар напал на него и заколол!
Осман покачал головой. — Видите, — спокойно сказал он, — тут только четыре места. Племянник, я, эта женщина и Джамиль-ага ужинали сегодня вечером. Леди Нилак помолвлена с Джамилем-агой, и все же она начала откровенно заигрывать с моим племянником — а вы знаете, какой он любитель женщин. Она заинтриговала его, соблазнила открытым лицом и своими светлыми волосами. Она и есть причина трагедии! — В голосе Османа прорезались истерические нотки. — Эта коварная неверная шлюха — причина смерти моего старого друга и моего любимого племянника! Я требую правосудия! Требую немедленно! — И он разразился рыданиями, которые напрасно пытался скрыть, хотя ему было стыдно проявлять слабость в присутствии других мужчин.
Янычары отвернулись, чтобы Осман смог прийти в себя. Затем капитан Ахмет сказал:
— Мы отведем сейчас эту женщину к Дею, Осман. Ты пойдешь с нами, чтобы рассказать ему все это?
— Он лжет! — снова закричала Клер, но капитан успокоил ее, сильно ударив по голове.
— Молчи, неверная шлюха! Как ты смеешь противоречить почтенному господину Осману? Его честность легендарна! — Капитан швырнул ее в руки солдатам. — Держите ее и заткните ей глотку, — приказал он.
— Уже поздно. — Осман оправился от приступа горя. — Дей стар, мне не хочется будить его в столь ранний час. Возьмите эту неверную с собой и постерегите ее до утра. А после первой утренней молитвы я приду к Дею требовать правосудия.
Черные глаза капитана Ахмета скользнули по полной груди Клер.
— Да, мои люди не прочь угоститься до дневного поста, — многозначительно произнес он. — Я последую твоему предложению, господин Осман, и с первыми лучами солнца я буду во дворце. — Он махнул рукой своим людям, и они наполовину выволокли, наполовину вынесли Клер из комнаты.
— Хорошего отдыха, капитан, — сказал на прощание Осман.
Капитан рассмеялся. Осман подождал, пока не захлопнется входная дверь и не затихнет топот солдат, и только потом проговорил:
— Можешь выйти, Скай.
— Они могут замучить ее до смерти, — заметила Скай, выходя на свет, — а может, и нет: когда-то она была самой знаменитой шлюхой Лондона.
— Лучше ей умереть под янычарами, дочь моя, иначе она уж точно не перенесет крючьев.
Скай содрогнулась — она хорошо знала эти вделанные в городские стены страшные крючья, орудие мучительной казни несчастных. Клер как убийцу одного и вероятную причину гибели второго мужчины скорее всего ждали именно крючья. И эта смерть будет мучительной — городские палачи умели так насадить тела жертв на крючья, что смерть наступала отнюдь не сразу и они служили предостережением тем, кто замышлял преступление, и развлечением для остальных.
— Да пощадит ее Господь! — прошептала Скай.
— Ты молишься за столь ужасного врага, дочь моя?