интроверты — экономистами или программистами[600].
Разобравшись со случаем чимане, вернемся к данным межкультурных исследований структуры личности. Я предположил, что нет ничего удивительного в том, что нам кажется, будто «пятерка Запада» проявляется в очень разных обществах, ведь в своих исследованиях психологи почти полностью полагались на городских студентов. Однако, несмотря на эту гомогенность выборки, в межкультурных данных все же можно обнаружить указания на продолжающуюся культурную эволюцию структуры личности. Напомним, что среди людей Запада пять измерений личности обычно независимы и не коррелируют между собой. Это означает, например, что, измерив чей-то балл по шкале «доброжелательность», вы ничего не узнаете о его «экстраверсии» или «нейротизме».
Теперь представьте, что количество социальных ниш, доступных людям Запада, начинает сокращаться. Через какое-то время может не остаться ниш, где люди могут с успехом одновременно быть экстравертами и невротиками (например, ниша кинозвезды) или интровертами и авантюристами (например, ниша приматолога). Такое сокращение числа социальных ниш постепенно увеличит корреляцию между существующими измерениями личности, поскольку каждый должен будет стать в большей степени универсалом, а определенные комбинации качеств окажутся попросту невозможны. По ходу этого процесса некоторые измерения достигнут между собой такой корреляции, что фактически станут одним измерением. Со временем их останется четыре, три и, наконец, два.
Чтобы проверить эту идею, мы можем оценить среднюю интеркорреляцию между измерениями «пятерки Запада» в различных обществах. Ожидается, что общества, где ниже профессиональная специализация и меньше социальных ниш, будут демонстрировать более высокие показатели интеркорреляции между измерениями «пятерки Запада». Поскольку в современном мире количество социальных ниш, доступных в том или ином обществе, сильно коррелирует с профессиональной специализацией и урбанизацией, нам стоит ожидать, что там, где ниже уровень урбанизации и/или профессиональной специализации, будет наблюдаться бóльшая взаимозависимость (интеркорреляция) между измерениями «пятерки Запада».
Используя данные почти 17 000 человек из 55 стран мира, Аарон Лукашевски, Майк Гурвен, Крис фон Рюден и их коллеги обнаружили, что чем более урбанизирована страна, или чем больше в ней разных профессий, тем ниже интеркорреляции между измерениями «пятерки Запада». Рисунок 11.4 показывает это на примере урбанизации: люди из стран с большей долей сельского населения демонстрируют более высокую интеркорреляцию, что указывает на движение к меньшему числу таких измерений. Этот анализ позволяет предположить, что различия в структуре личности в обществах Запада во многом могут быть обусловлены разницей в уровне урбанизации или разнообразии профессий[601].
Мы уже видели, как эти изменения в структуре личности можно отнести к определенному этапу средневековой истории на основе резкого роста урбанизации (рис. 9.5), рыночной интеграции (рис. 9.7) и числа профессиональных гильдий (рис. 10.6). Эти тенденции, наряду со свидетельствами психологического воздействия церковной БСП, показывают, что число социальных и экономических ниш, которые могли добровольно выбирать себе городские жители, росло. Ради интереса я отметил на рис. 11.4 соответствующие уровни урбанизации в Западной Европе. Как видите, эти показатели были значительно ниже, чем в любой из изученных стран на заре XXI в. Это значит, что структуры личности в регионах средневековой Европы, вероятно, отличались от сегодняшних, но уже начали развиваться в направлении «пятерки Запада».
Конечно, мою ретроспективную проекцию на рис. 11.4 не стоит принимать слишком всерьез, поскольку мы ожидаем, что современные уровни урбанизации будут некоторым сложным образом отражать разнообразие профессий, свободу выбора отношений и трудовой деятельности, индивидуалистические мотивации и наличие добровольных объединений. По этой причине мы не ждем, что жители урбанизированных районов Китая или исламского мира в Средние века имели структуру личности, похожую на «пятерку Запада».
Тем не менее в той степени, в какой исторические показатели урбанизации грубо отражают мир, в котором люди могли выбирать разнообразные социальные ниши и профессиональные специализации, эта ретроспективная проекция может оказаться полезной. Представьте, что вы двигаетесь по линии на рис. 11.4 назад во времени — к аграрному обществу с единственной основной профессией крестьянина. Сначала пять измерений личности, встречающиеся у наиболее урбанизированных популяций, все сильнее коррелируют. Затем они начинают сливаться друг с другом. В конце концов, если Гурвен и его коллеги правы, мы придем к миру с одним или двумя измерениями личности, которые соответствуют важнейшим стратегиям достижения социального успеха, определяемым местной экологией, технологиями и набором институтов.
Рис. 11.4. Взаимосвязь между уровнем урбанизации и интеркорреляцией измерений личности из «пятерки Запада» для 55 стран. Уровень урбанизации — это доля людей, живущих в городах. Взаимозависимость измерений личности «пятерки Запада» выражена как средний показатель интеркорреляции пяти измерений. Чем ниже это значение, тем более они независимы. В качестве исторического уровня урбанизации в средневековой Европе я использовал долю населения, приходящуюся на города с более чем 10 000 жителей[602]
Структура наших личностей отражает лишь часть того, как культурная эволюция сформировала этот аспект нашей психологии. Возможно, тут имеется и более глубокое, но тонкое влияние. Как было показано в главе 1, интенсивные институты, основанные на родстве, требуют от человека вести себя по-разному в зависимости от его отношений с разными людьми. Некоторые отношения прямо требуют отшутиться, в то время как другие настаивают на молчаливой покорности. Напротив, мир обезличенных рынков и мобильности в выборе отношений благоприятствует последовательности в разных контекстах, а также культивированию уникальных личностных характеристик, специализированных для различных ниш. На протяжении минимум тысячелетия эти факторы культурной эволюции способствовали росту диспозиционализма. Люди все больше стремились к последовательности («всегда будь собой») вне зависимости от контекста и негативно оценивали тех, кто такой последовательности не демонстрировал. Понимание этого помогает объяснить, почему люди Запада гораздо чаще других видят причины чьего-либо поведения в его личных склонностях, а не в конкретном контексте и отношениях (фундаментальная ошибка атрибуции) и почему они испытывают дискомфорт от собственной непоследовательности (когнитивный диссонанс). Реагируя на это культурно сформированное мировоззрение, люди Запада вечно ищут свое «истинное я» (удачи!). Таким образом, хотя, безусловно, они существуют во всех обществах и уходят корнями в глубь времен, склонности в целом и личностные качества в частности просто более важны в обществах Запада[603].
Эффект владения
Традиционно охотники-собиратели хадза совсем не торговали между собой и почти не вели дел с другими группами. При необходимости они могли прибегать к немой торговле (см. главу 9) с окружающими земледельческими и скотоводческими сообществами. Подчеркивая эту закономерность, этнограф Джеймс Вудберн, долгое время изучавший хадза, пишет: «Обмен с другими хадза предосудителен. Бартер, торговля или продажа вещей другим хадза даже сейчас, в 1990-е годы, фактически неприемлемы». Тем не менее из-за неумолимого расширения мировых рынков хадза оказались в окружении толп любопытных туристов. Как эти обезличенные рынки влияют на их психологические особенности?[604]