_____________________
Что Вы сейчас читаете? Я получила в подарок от Г. И.[600] двухтомник переписки Толстого с писателями — Некрасовым, Гончаровым, Фетом и т. д. Самое мое любимое чтение, только шрифт трудный и читаю помалу. Да и времени нет читать! Увы! Так, минут 15 в день.
_____________________
Строчка: «Я никем не хранима» — означает «никем» в буквальном смысле слова. Никаким человеком. Никакими людьми. А чувство судьбы… что оно означает? Оно было с детства. Чем глубже глядишь назад, тем оно отчетливее: проступает замысел. Чей? Я не знаю.
456. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской
24.III.79 г.
Дорогая Лидочка!
Книгу, о которой Вы спрашиваете, я еще не вернул, могу выписать нужные Вам данные: Ольга Морозова. «Одна судьба». Повесть. Изд-во «Советский писатель». Ленинград, 1976.
Повесть — документально-биографическая, главным образом об отце автора Г. Ф. Морозове. О «Привале комедиантов» и о его судейкинском зале, расписанном «на тему венецианского карнавала», говорится на стр. 119–120. Об Анне Андреевне в том же «Привале комедиантов» — на стр. 122.
О. Г. Морозова умерла в 1975 году, 80 лет от роду.
Вы спрашиваете: Что я читаю? Представьте, тоже о Толстом. Только что закончил читать прелестную книгу А. Сергеенко, сына П. А. Сергеенко, однокашника Чехова: «Рассказы о Л. Н. Толстом». Читаю тоже помалу.
Много времени уходит на Машу, на занятия с нею, на подбор материалов (и даже составление некоторых текстов). Она каждый день несколько часов занимается. Это — важно: не дать угаснуть работе ума и души. Но, разумеется, никакого насилия, нажима.
Стихи она вдруг стала читать и заучивать с меньшим удовольствием. И я не настаиваю. Уходит и вновь возвращается желание слушать музыку. Читаю я сейчас Р. Роллана о Бетховене: чтобы решить — давать ли Маше? Вообще-то она стала еще более инфантильной, чем прежде.
457. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву
9/IV 79.
Дорогой Алексей Иванович.
Прочитала я Ваше письмо — и как-то онемела. Дала прочесть Люше. Отвратительное ощущение своей беспомощности перед лицом Вашей беды. Вот уж и Элико падает с ног — уже не в переносном, а в буквальном смысле…
Пожалуйста, не переписывайте для меня Морозову, не трудитесь — я возьму книгу в Библиотеке Ленина.
_____________________
День К. И. на этот раз был чрезвычайно удачен. Дни эти бывают «как когда» — то удаются, то нет. А на этот раз все было радостно и увлекательно. Люша читала выписки из дневника К. И. о Зощенко. С 1919 по 1958… Удивительный получился живой движущийся портрет. Затем прекрасную поэму прочел С. И. Липкин — один из умнейших и сильнейших поэтов наших.
А в соседней комнате… на стенде… на стендах… стояли… три экземпляра Чукоккалы!
Вы спросите: значит, она уже вышла?
Я отвечу: не знаю, хотя и держу ее в руках. Но там идет какая-то распря между Книготоргом, издательством и Комитетам, и в результате у нас всего 3 экземпляра. Но —
1) я уверена — все кончится хорошо
2) если кончится плохо — то все равно хорошо: 3 экземпляра Чукоккалы!
_____________________
Люша подарила мне 1. Я его прочла. Чувства слишком смешанные рождает она во мне, чтобы я могла их выразить. Во всяком случае, я счастлива за Люшу: 14 лет непрестанной, кропотливой, немыслимо сложной работы (не говорю уж тревоги — а работы!) — позади… И в руках — книга. Увесистый, толстый том, пожалуй, толще Вашего, в глянцевитой суперобложке с уморительно злой карикатурой Анненкова на К. И.
_____________________
Выяснилось, что за эту зиму в Переделкине произошло
29 аварий — из-за морозов — на 29 дачах. Но не на нашей — потому, что, как сказала мне Люша: «Ты и Клара следили за трубами». Вот. Я возгордилась. Но, например, держать руками крышу — этого мы с Кларой Израилевной не в состоянии. Даже мы!
458. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву
12/V 79.
Дорогой Алексей Иванович.
О Машеньке и госпитализации. Господи, кто же тут может — имеет смелость — право — безжалостен — Вам советовать?
Алексей Иванович, если Вам не трудно — т. е. если ничего не надо искать нигде, кроме памяти, — напишите, пожалуйста, когда в Ленинграде упала первая немецкая бомба? 31 августа 1941 года были только воздушные тревоги — или уже в городе падали бомбы?
Книгу Морозовой я пока не читала; я сейчас не эту проблему решаю. Но когда перейду к этой — прочту. А пока интуитивно думаю, что Вы правы. Не отвечайте мне через силу. Будьте здоровы.
459. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской
20.05.79.
Дорогая Лидочка!
К сожалению, я не могу — и никто из близких моих не может — назвать точный день первой бомбежки Ленинграда. Если не ошибаюсь (а думаю, что не ошибаюсь) — первые немецкие бомбардировщики проникли в питерское небо во второй половине сентября, а раньше были артиллерийские обстрелы. Первый снаряд упал (опять-таки, если память не изменяет) на площади Труда в самых первых числах сентября. Для меня это были сверх трудные дни, поэтому никаких записей этих именно дней не сохранилось (точнее — их вовсе и не было).
Во всяком случае, 31 августа были только тревоги — т. к. шли воздушные бои на подступах. Это — точно.
Лидочка, Вы знаете, я часто (может быть, раза два в год) перечитываю Ваши заметки «Памяти Т. Г. Габбе». И совсем недавно — на той неделе опять перечитал. И, читая, не раз думал: Ах, как не хватает ее нам, несчастным, не хватает ее совета, умения находить (во всяком случае для других) выход из самого трудного положения. Это сочетание высокодуховного и житейского, практического, о чем Вы пишете.
460. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву
27/V 79, Москва.
Дорогой Алексей Иванович.
Дело вот в чем. 1 сентября 1941 года, после того как семья Пуниных перебралась в полуподвалы Эрмитажа, оставив А. А. в Фонтанном Доме — одну — А. А. позвонила своим друзьям, Томашевским, и попросила их взять ее к себе. За ней зашел Б. В.[601] и повел ее на Канал Грибоедова, 9; по дороге их застала воздушная тревога и всех пешеходов, и их тоже, загнали в какой-то подвал. Они там сидели минут 40. «В промежутках между разрывами, — говорила мне А. А., — я подняла глаза и увидела: мы — в „Бродячей Собаке“». Один ленинградец, прочитавший этот отрывок, сказал мне: «Какие разрывы? 1 сентября 41 г. в Ленинграде никаких разрывов еще не было; тревоги были, но не разрывы; тут она или вы что-то путаете».
Она — вряд ли. Я — вполне возможно.
_____________________
О Т. Г. Вы так замечательно написали. Да, да, соединение высокой духовности с простой житейской мудростью, я даже сказала бы — «сметкой». Да, она умела дать совет, потому что умела проникать в самую суть чужой беды, ставить себя на чужое место; замечательно работало у нее воображение. Кроме того, она была смела; она решалась давать советы, брала на себя ответственность, на свои плечи. Рассказывала ли я Вам, что она говорила мне: «Обычно люди воспринимают поговорку „чужую беду руками разведу, а к своей — ума не приложу“. Люди думают: это хвастовство или ирония. А на самом деле — сказано всерьез. Чужую беду со стороны легче понять, чем самому — изнутри. Легче понять, как с нею справиться».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});