— Так вот, — продолжил Лариэс. — Когда снега сойдут, люди окажутся в бедственном положении, вот только из этого не следует, что им не придется платить налоги. Быть может, барон сделает поблажку, он вряд ли станет выжимать из крестьян то, чего у тех нет, но мытари все равно придут. Зерна, кукурузы, картофеля, мяса, льна и других даров земли едва хватит на себя. А значит, нужны деньги. Поэтому каждый путник на дороге — это не только угроза, но и несколько медяков, а если очень повезет, возможно даже, мелкая серебряная монетка, которую получится сберечь до весны.
Он договорил и умолк, лениво глядя куда-то поверх головы Игнис, пристыженной тем, что не осознала столь очевидной истины.
— Ты уважаешь крестьян, — произнесла девушка.
— Их и их труд, — тотчас же поддержал ее лункс. — Конечно. Лучшие годы моей жизни прошли на ферме.
— Но ведь они закончились погромом, — сказала Игнис и тотчас же пожалела о собственной болтливости.
Лариэс помрачнел и осунулся, его зрачки заблестели бардовым, что у любого лункса было вернейшим признаком ярости.
— Прости, — поспешно выговорила она, — я не должна была…
— Все нормально, — вымученно улыбнулся виконт, переводя взгляд куда-то вниз. — Я могу говорить об этом… Недолго.
Он умолк и прикрыл глаза, лишь бешено дергающиеся кисточки на ушах выдавали переполнявшие телохранителя эмоции. Наконец, виконт немного совладал с собой и произнес:
— Я ненавижу тех, кто убил отца и спалил наш дом. Ненавижу всем сердцем и каюсь в этом едва ли не на каждой исповеди… Но разве все крестьяне виноваты в том, что произошло? Нет. Жизнь простых землепашцев тяжела и коротка, но все-таки, они стараются прожить ее так, чтобы попасть в рай. Не все… Не всегда… Но ведь стараются. И продолжают кормить нас, тех кто воюет и молится. Разве это… — он на миг запнулся, подбирая правильные слова, и, наконец, договорил, — разве это не достойно восхищения?
Виконт сглотнул и, тяжело вздохнув, посмотрел прямо в глаза Игнис. Во взгляде его плескалась смесь ярости, обиды и… жалости?
— Я понимаю тебя, — мягко сказала Игнис, — отец говорил похожие вещи.
Она осознавала, что Лариэсу было непросто выговориться на столь болезненную тему и решила поддержать товарища. Кажется, ее простенький план удался — Щит вновь посмотрел на Игнис и во взгляде его глаз — уже вновь золотистых, почти лишенных красноты, — вновь появилось хорошо знакомое девушке любопытство.
— Надо же. И не подозревал.
«Кажется, я исправила собственную оплошность», — облегченно подумала Игнис. — «Теперь поддержим легкую и непринужденную беседу».
— Что, думал, наверное, что отец — этакий Темный Властелин из сказок и легенд? Что кошмарнее него только Неназываемый и Архимаг, да и то, если объединят силы?
— Конечно, — улыбнулся юноша. — Я был уверен, что он поедает по одному лунксу в неделю, каждый вечер на ужин ему жарят гарпию с яблоками, а все свободное время Вороний Король тратит на заполнение Книги Мерзких Поступков.
Последние слова полукровка произнес столь зловещим тоном, что Игнис не выдержала и прыснула в кулак.
— А раз в месяц ему приводят несчастную деву для поругания.
— Всего одну? Ты хочешь сказать, что величайший сковывающий нашего времени не в состоянии переплюнуть Эрика с Мелисом? Да ладно, как минимум сотню!
— После сотни дев, боюсь, у него не осталось бы сил на заполнение, кхм, — Игнис постаралась изобразить интонации собеседника, — Книги Мерзких Поступков.
Последние следы напряжения ушли из уголков глаз Лариэса, и он засмеялся, а вслед за ним захохотала и Игнис. Все напряжение последних дней, копившееся в молодых людях, стремительно вырвалось наружу в виде неудержимого смеха и когда огнерожденная сняла маску, чтобы утереть выступившие на глазах слезы, она почувствовала себя гораздо лучше, точно с плеч свалилась гора.
— На самом деле, он очень добрый, — вдруг произнесла она. — Никогда и никому не сделает зла просто так, чтобы повеселиться. Он старается осчастливить всех и каждого, хочет создать страну, в которой простой народ будет жить без страха, он хочет, чтобы во всем мире никто больше не голодал, чтобы не было войн, и чтобы магия служила всем, а не только горстке избранных.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Но при этом содержит одну из сильнейших армий, а его ручные убийцы держат в страхе едва ли не весь континент.
— Да что ты знаешь! — вспылила Игнис и тотчас же взяла себя в руки. — Ой, прости. Ты никогда не разговаривал с дядей Изегримом, ты не понимаешь его и даже представить не можешь, какую тяжелую ношу тот несет.
Лариэс поперхнулся.
— Дядей Изегримом? Ты это сейчас про Охотника? Древнего, от которого никогда не уходила добыча? Человека, отправившего на тот свет весь род оборотней-драконов?!
Игнис улыбнулась, видя пораженный вид товарища.
— Весь мир знает его таким, а я видела доброго дядю, который вырезал мне игрушки из дерева и учил рыбачить.
Правый глаз Лариэса дернулся, очевидно, он сейчас представил фактического правителя Хавланда в соломенной шляпе и с тростинкой в зубах, закидывающего в реку удочку.
— Да уж, — выдавил из себя, наконец, юноша. — Ты умеешь удивить.
Игнис тепло улыбнулась ему, поняв вдруг, что не просто ничуть не стесняется находиться без маски рядом с Лариэсом, но даже, напротив, ей приятно это. Однако обдумать эту мысль девушка не успела — снизу донесся голос Ридгара:
— Эй вы там, кончайте болтать, выдвигаемся!
Глава 22
Оставив деревню, путники двинулись на восток.
Дорога — обычная утоптанная колея, которая осенью и весной наверняка превращалась в непроходимое болото, — вела строго на восток — к Валдбергу. Свернув на юг, по ней же можно было направиться к столице графства — портовому городу Мидбергу. В Дилирисе эту дорогу никто в жизни бы не назвал главным трактом страны, но тут, на востоке, в молодых и слабо населенных графствах, нечего было и думать о чем-то лучшем.
«А ведь сейчас еще ничего, вот когда двинемся на север, будет совсем грустно», — подумал Лариэс, вспоминая про лесной бурелом, через который им уже пришлось продираться, — «надеюсь, там хотя бы можно будет провести лошадей, иначе мы рискуем серьезно замедлиться».
Он похлопал изрядно отощавшую седельную сумку и вздохнул. У крестьян удалось частично пополнить припасы, но кто знает, когда подвернется новая возможность разжиться едой? Если верить старосте, восточный тракт буквально забит изначальными всех мастей и расцветок, равно как и все пути на юг, а потому остается лишь надеяться на радушие барона, замок которого придется посетить в любом случае, ведь амулет Архитектора в руках Мислии также указывал на северо-восток.
«Проклятье», — Лариэс, убрал руку с седельной сумки и коснулся рукояти своего пистолета, — «надеюсь, мы все-таки сумеем проскочить мимо изначальных, потому как ситуация с каждым днем становится хуже. Радует хоть, что Блаклинт с Игнис и Клариссой подружились».
Полукровка бросил короткий взгляд в сторону мило щебетавших о чем-то девушек и поразился переменам, произошедшим с Блаклинт за каких-то несколько дней. Поистине, северянке были нужны подруги, родственные души, которые поймут и дадут совет. Самым удивительным лично для него было то, что в компанию двух чародеек затесалась Кларисса. Какие уж общие интересы нашлись у столь непохожих девушек, виконт и представить себе не мог, но искренне был рад, что графиня сумела отыскать себе пару приятельниц, пускай и на время похода. Тем более, что это не мешало ей исполнять прямые служебные обязанности.
«Было бы здорово так же сдружиться с его высочеством», — подумал Лариэс и сам поразился собственной глупости — кто он, а кто наследник престола Дилириса. — «Игнис — тоже наследница», — непроизвольно подумал полукровка и тряхнул головой, однако разум не думал успокаиваться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«А что, с ней я быстро нашел общий язык, хотя огнерожденная мало того, что великая герцогиня по крови, так еще и приемная дочка самого Вороньего Короля. И ей есть дело до меня, в отличии от его высочества. Интересно, каково было бы служить у ее отца?»