На что он рассчитывает? Чтобы самолет взлетел, надо как-то принудить пилотов его поднять.
Внезапно она заметила, что Джонс глядит на нее в упор.
– Они тебя вспомнят, – сказал он. – Узнают твой голос по телефону.
Зула попыталась сделать каменное лицо, но поняла, что опоздала. Она уже себя выдала.
* * *
Меньше чем через тридцать минут после выхода из квартиры на Гуланъюй Соколов был на сорок третьем этаже небоскреба.
Там ничего не осталось, кроме мусора и компьютера, который они купили в Сямыне. Питер предлагал забрать его с собой, но Иванов не захотел. Тогда Питер решил забрать хотя бы винчестер и начал развинчивать корпус, но Иванову и это показалось слишком долго, так что дело остановилось на середине.
Теперь перед Соколовым стоял частично разобранный компьютер с отсоединенным, но не извлеченным жестким диском – стальной коробочкой размером примерно с бутерброд. Подсоединить ее обратно было проще простого: разъемы подходили друг к другу одним-единственным способом. Он запустил компьютер, все включилось. Интернет вроде работал, но Соколов не стал лазить по Сети, чтобы не давать УОБу лишних подсказок. Оливия записала ему URL популярного китайского форума, где иногда говорили по-английски. Соколов вбил его в адресную строку браузера и перешел в нужный подфорум. Там было тихо: никаких кодовых фраз. Немудрено: вряд ли Оливия уже добралась до ванбы.
По-хорошему, следовало лечь спать, чтобы завтра быть в форме. Жалко было тратить на сон ночные часы, когда можно ходить по городу, не привлекая к себе внимания, однако идти было не за чем, делать – нечего. Соколов пару раз прошелся по офису, глядя на галактику цветных огней внизу, на неоновые надписи, которых не мог прочесть.
Он уже понимал, что, несмотря на усталость, спать будет плохо.
Все его бойцы погибли. Их жены, матери, девушки в России ждут вестей от тех, кого уже нет в живых. До сей минуты Соколов гнал от себя эту мысль как несвоевременную. Он командовал людьми с тех пор, как получил звание сержанта. Там, куда его отправляли, потери были частыми и тяжелыми. Он писал письма вдовам и матерям погибших в старых, избитых выражениях: «Погиб, сражаясь за Родину». В случае Афганистана употреблять их было непросто. В случае Чечни – лишь немногим легче.
Будь у него бумага и ручка, что бы он врал в утешение вдовам и матерям? Его бойцы сражались за деньги на стороне теневой структуры, созданной ради обогащения.
И сам он тоже.
Даже если можно проникнуться верностью к преступному картелю – что не так сложно, если подумать, ведь люди сплошь и рядом сражаются и гибнут за такие группы, – факт остается фактом: вся операция была чудовищной ошибкой. Ее затеял человек, который обокрал свою группу и слетел с катушек.
Но и это можно объяснить. Трудно, но можно, поскольку это как-никак вписывается в понятную систему вещей. Чего он не сможет изложить в письме, так это что они случайно напоролись на подпольную исламистскую фабрику по производству взрывчатки.
Неудивительно, что китайские власти сообщили, будто взорвался газ. Не для того, чтобы скрыть правду: они всего лишь выбрали более простое объяснение.
Семьям придется написать, что ребята погибли при взрыве газа, или в автомобильной катастрофе, или по какой другой нелепой случайности, какие бывают на войне. Как те американские солдаты, которых убило током в душевой из-за плохо проведенной электрики. Кто писал те письма?
Расхаживая взад-вперед и глядя на мерцающие огни города, он понял, что есть лишь один способ придать этому смысл, если под смыслом понимать то, что он сможет написать матерям погибших сегодня ребят. А именно – найти и убить Абдуллу Джонса.
Соколов сел на корточки – мышцы болели, но приятно, – скрестил руки на коленях и положил на них голову.
Все теперь было ясно, кроме одного: как выбраться из страны. Это зависит от Оливии. Беспомощной, одинокой, босой девочки. И все же располагающей куда бо́льшими ресурсами, чем сам Соколов.
Был странный момент под конец разговора, когда она сказала, что не может оставить его в квартире. С чего бы это? Как будто Соколов рассчитывал у нее поселиться. И все же она сочла нужным проговорить все прямым текстом. Потому что он ей нравится, как и она ему, а значит, необходимо соблюсти условности.
Он прижал подбородок к груди и упал на спину, в последний миг хлопнув руками по ковру, как в самбо. Не худшее место для ночевки. А если вытащить из-за пояса «макар», будет еще лучше. Соколов положил пистолет рядом с головой, достал из нагрудного кармана запасной магазин, а из заднего кармана брюк – фонарик. Расшнуровал туфли Джереми Ёна, но, памятуя пример Оливии, снимать не стал – вдруг и здесь случится «утечка газа».
Однако сон не шел, поскольку Соколов все время думал, что будет, если кто-нибудь войдет.
Он закинул кэмелбек на плечо и пошел в конференц-зал. Под большим столом были проложены провода, чтобы будущие гости могли подключиться к Интернету. Ножом Соколов быстро отковырял стяжки, отрезал несколько метров кабеля и закинул на плечи. Поставил стул на стол, влез на него и сдвинул потолочную панель.
Над ним, как он и помнил, шли стальные фермы. Дотянуться до них Соколов не мог, но со второй попытки сумел забросить туда конец кабеля и протолкнуть так, что теперь оба конца висели на одной высоте. Их он связал узлом примерно в метре от стола.
Затем спустил стул на пол, лег посреди конференц-стола и крепко уснул.
* * *
– Смысл этой маленькой демонстрации был бы вполне очевиден всякому, у кого есть хоть капля воображения: тебе в частности, – поэтому сам я считаю ее пустой тратой времени. Однако мои коллеги – люди простые. Они любят конкретность и не очень верят в свое умение общаться через культурные и лингвистические барьеры.
Джонс впереди Зулы спускался в трюм по лестнице со стальными перекладинами.
– А может, – весело добавил он, – они просто садисты.
При этих словах она обернулась и мельком увидела огромное, плохо освещенное пространство. Там стояли несколько мужчин, а между ними на стуле сидела Юйся. Инстинкты требовали выбираться отсюда как можно скорее, однако заместитель Джонса – Зула вычислила, что его зовут Халид, – спускался следом, почти наступая ей на руки.
Двигатели судна заработали несколько минут назад, якорь был поднят. Они уже выбрались из тесной гавани и теперь шли вдоль дальнего берега островка, на вид совершенно не заселенного. Здесь не было удобных бухт, и открытое всем ветрам побережье, вероятно, никого не привлекало. Под палубами грохот двигателей оглушал, но как раз когда Зула спустилась с лестницы, рулевой сбросил ход до самого тихого.