Разве он не знал последствий этого?
Чжайсинь Лю покачал головой, и письмена перед Чу Ваньнином стали меняться, складываясь в новые фразы:
— Я — дерево, рожденное в Небесном Царстве. Он мало знает обо мне и не подозревает, что ваше священное оружие может повлиять на мое сознание. Он использовал мою силу, чтобы снять Три Запрета. Я все еще нужен ему, поэтому в последние годы он делал все, чтобы продлить мое подходящее к концу существование. Но я действительно не хочу больше жить. Лучше умереть, чем помогать злодею. К сожалению, я все еще нахожусь под его контролем и моя воля слишком слаба…
При этих словах Чу Ваньнин сделал паузу, задумавшись:
— Должно быть, поэтому ему так нужен был именно Мо Жань. Имея сильную духовную сущность с древесной основой, Мо Жань лучше всего подходит для того, чтобы после объединения его духа с духом Цзяньгуй быть принесенным в жертву.
Чжайсинь Лю кивнул.
Мо Жань все еще был в сомнениях:
— Но этот фальшивый Гоучэнь сам сказал, что есть две духовные сущности с древесной основой. Учитель тоже имеет такую, так почему он запер только меня?
Чжайсинь Лю написал: «Чем моложе жертва — тем лучше она подходит для жертвоприношения. Юные более податливы и не оказывают сильного противодействия при слиянии духа. Кроме того, перед ритуалом жертва должна быть насыщена телесно и духовно. Необходимо удовлетворить все «семь чувств и шесть страстей[43.4]» человека, и жизнь должна быть отнята в тот момент, когда жертва целиком погрузится в эйфорию, потеряв сознание от удовольствия. Если у приношения в момент смерти останутся сожаления, энергия обиды только ускорит мое увядание.
Мысли Мо Жаня тут же вернулись к мертвой лисе-оборотню, принявшей облик Чу Ваньнина.
Секс с этой тварью должен был насытить сексуальное желание Мо Жаня. Это похоже на откорм свиньи перед убоем для улучшения качества мяса.
И все это отлично объясняет, почему он увидел Чу Ваньнина вместо Ши Мэя. Мо Вэйюй слишком дорожил Ши Мэем, чтобы осквернить его. Когда дело шло об удовлетворении сексуального голода, он действительно вожделел Чу Ваньнина в разы сильнее, чем Ши Мэя...
Увидев странное выражение на лице Мо Жаня, Чу Ваньнин подумал, что ему все еще не по себе, и, желая успокоить его, спросил:
— О чем ты думаешь?
— Н-нет, ничего такого… — нежный румянец расцвел на щеках застигнутого врасплох юноши. Чу Ваньнин тупо уставился на него, прежде чем понял, о чем мог думать Мо Жань. Он закрыл рот и поспешно отвернулся в приступе смущения и необъяснимой злости.
От чего у этого мальчишки может сильнее забиться сердце? Стоило упомянуть о «семи чувствах и шести страстях», как Мо Жань начал думать о грешном и неправильном.
Чу Ваньнин в негодовании отряхнул рукава и с холодным лицом произнес:
— Совсем стыд потерял.
Мо Жань: — …
«Хорошо, что Чу Ваньнин не знает, кто именно удовлетворял мои желания в иллюзии. Интересно, если бы он знал, разозлился бы так, что содрал с меня кожу живьем?»
Мо Вэйюй как раз обдумывал это, когда земля Божественного Арсенала внезапно содрогнулась. Сюэ Мэн испуганно закричал:
— Что происходит?
Глава 44. Этот достопочтенный не хочет быть у тебя в долгу
Чжайсинь Лю не успел ответить. Его лицо исказила гримаса боли. Открыв рот в беззвучном крике, человекоподобный дух обхватил голову руками. Хотя он не мог издать ни единого звука, этот мучительный, разрывающий сердце и легкие крик, казалось, можно было услышать, просто посмотрев в это полное страдания лицо.
«Спасите меня…»
«Спасите меня!» Его губы изогнулись совершенно непостижимым и неестественным образом, сосуды на белках глазных яблок лопались один за другим. Если бы не цепи, сковывающие его на месте, он, вероятно, уже вырвался бы и что-то сделал с собой.
Вспыхнули символы:
«Я умоляю… скорее… уничтожьте меня…»
Поддерживающая родственная магия Тяньвэнь и Цзяньгуя истощилась. Сознание Чжайсинь Лю с каждой секундой становилось все более замутненным. Он боролся из последних сил, но все было напрасно. Черный туман хлынул из плавильного горна и атаковал пойманное в ловушку тело духа божественной ивы. Цепи зазвенели, искры посыпались в разные стороны вместе с кусками окровавленной плоти.
Ситуация менялась слишком быстро, и Чу Ваньнин шагнул вперед, прикрывая учеников от этого шквала длинным рукавом своих просторных одежд. Его лицо приобрело жесткое выражение, когда он спросил:
— Как я могу спасти вас?
Хотя движения духа ивы замедлились, он все же смог сформировать из расплавленного металла ряд символов:
— Очень скоро я потеряю разум и нападу на вас. Я не хочу причинять боль, но это вне моего контроля и нет времени объяснять. Единственное, что я могу сделать для вас сейчас, — это рассказать о техниках, которыми владею... Пожалуйста, будьте внимательны и осторожны…
Расплавленный металл сформировал новые письмена.
— Я хорошо разбираюсь в трех техниках. Первая — это Сон Нанькэ[44.1]. Попав в созданный мной кошмар, человек получит там все, о чем мечтает, и уснет навечно. Даже тот, у кого хватит духовных сил, чтобы осознать иллюзорность моего мира, все равно будет желать остаться там и никогда не просыпаться. Вторая — это Секрет Потерянного Разума. Пробужденные мной скрытые желания и жадность, живущие в сердцах, приводят людей к гибели. Третья — это Выбор Сердца…
В этот момент духовная сила духа ивы истощилась, и он больше не мог контролировать расплавленный металл, чтобы сформировать слова.
Секрет техники «Выбор Сердца» так и остался тайной.
Кровавый туман окутал Чжайсинь Лю, но тот отказывался сдаваться и хотел сказать что-то еще. Не в силах больше контролировать расплавленный металл, дух провел пальцем по разбрызганной крови. Пара выпученных, судорожно моргающих глаз вопрошающе уставилась на Чу Ваньнина.
— Учитель! — когда Чу Ваньнин сделал шаг вперед, Сюэ Мэн поспешно схватил его за руку. — Не ходите, это может быть ловушка!
Чжайсин Лю, не в силах ответить, мог только снова окунуть палец в кровь. На его глаза навернулись слезы.
Чу Ваньнин спросил:
— Вы желаете, чтобы я пошел?
Чжайсинь Лю медленно кивнул.
— Учитель!
Сюэ Мэн попытался остановить его еще раз, но Чу Ваньнин только покачал головой, прежде чем подойти к плавильне и протянуть руку.
Чжайсинь Лю, казалось, был очень тронут. Он пристально посмотрел на Чу Ваньнина и попытался взмахнуть руками, словно пытаясь выказать уважение. Затем, преодолевая боль, он схватил руку Чу Ваньнина и дрожащим пальцем написал на ладони:
«Вытяни