глубоким и важным «вопреки или благодаря симптоматическому убожеству текстов и действующих лиц, которые выходят в нем на первый план»:
В силовом поле, которое явно ему благоприятствует и которое определяет сегодня все публичные обмены мнениями, этот неофилософский цирк может легко расти и завоевывать все новые рубежи, одним словом, извлекать выгоду из всего, что по отношению к нему позиционируется… Знаете ли вы, что новая философия располагает – и это не случайность – мощными рупорами во всех печатных органах, от Marie-Claire до Kouvel Obs, от Playboy до Monde, от France-Culture до TFi, Antenne 2, France 3, не говоря уже о других изданиях, более неожиданных и более близких?.. Все эти явления, не представляющие никакого «философского» интереса, впрочем, очень меня интересуют, но очень косвенно. И они заслуживают по меньшей мере длинного и сложного анализа, в котором можно было бы затронуть все вопросы, проследить их происхождение, начав с относительно давней даты[784].
Хотя его позиция, в сущности, не слишком отличается от позиции Делеза, Деррида не согласен со стратегией небольшого памфлета последнего. Но вскоре он признается Даниэлю Джованнанджели, защищающему в университете Льежа первую диссертацию о его творчестве, что дискурс «новых философов» вызвал у него желание написать что-нибудь о Марксе, добавив, что он этого не сделает, потому что это означало бы дать им незаслуженную прибавочную стоимость[785]. За несколько месяцев до этого он заявляет в интервью Digraphe:
Вы знаете, насколько я был холоден к различным неистовствам марксистской или псевдомарксистской догматики, даже когда она пыталась терроризировать или запугивать, порой в близких мне областях, но еще более смехотворной и реактивной я нахожу торопливость тех, кто сегодня считает, что наконец-то добрался до континента постмарксизма. Иногда это одни и те же люди, и чему тут удивляться? Вы же знаете об этом новом парижском консенсусе и всех интересах, которые на него завязаны[786][787].
В этот период издательская работа Деррида и трех его коллег – редакторов серии «Философия в действии» в Aubier-Flammarion зачастую проходит в тяжелых условиях. Хотя продажи коллективного сборника GREPH «Кто боится философии?», изданного в карманном формате, быстро превысили 10 тысяч экземпляров, четверым редакторам серии приходится порой тратить немало сил, чтобы добиться издания книг, для них особенно важных. 4 апреля 1978 года Деррида с горечью жалуется на это в длинном письме, адресованном мадам Обье-Габай, директору издательства Aubier, расположенного в тупике Конти, где отныне издаются тома серии «Философия в действии». Ему только что стало известно, что она отказалась публиковать одну из главных работ Вальтера Беньямина «Происхождение немецкой барочной драмы», тем самым исключив любой другой проект перевода. Однако, по мнению редакторов серии, ясно, что в ней должно найтись место и некоторым иностранным произведениям, считающимся важными и полезными для их стратегии и исследований. «Таков случай Беньямина. Мое удивление – которое и так безгранично – еще больше в этом случае, когда речь идет о „классическом“ произведении, цитируемом во всем мире, во многих отношениях фундаментальном, постыдно неизвестном во Франции»[788].
Издательница несколько растерянно отвечает на этот и другие вопросы, поставленные в письме Деррида. Проходит еще месяц, но большинство проблем так и остались нерешенными. Деррида винит в этом перенос серии «Философия в действии» в Aubier, требуя вернуть ее в головное издательство, где легче обеспечить логистическую поддержку. Анри Фламмарион уже дал свое принципиальное согласие, и скоро должен состояться переезд на улицу Расин. Но изменение адреса решает далеко не все. Деррида, остающийся для издательства главным контактным лицом, с трудом переносит демарши, которые приходится предпринимать снова и снова. 8 августа 1978 года он жалуется на это Саре Кофман, чья книга «Аберрации, становление-женщиной Огюста Конта» должна быть вскоре опубликована, как и его собственная книга «Истина в живописи», которая должна сразу выйти в карманном формате в Champs, хотя ее издание осложняется наличием множества иллюстраций. «Я вышел оттуда совершенно вымотанным, но вполне успокоенным. Будем надеяться, что нам не придется разочаровываться снова. Если так получится… в следующем году я оттуда уйду»[789].
В последующие месяцы ситуация легче не становится, даже наоборот. В книге Филиппа Лаку-Лабарта «Субъект философии: Типографии 1» при печати запороли все цитаты на древнегреческом, из-за чего ее выход пришлось отложить. Нанси и Лаку-Лабарт, которые в силу обстоятельств могут участвовать в работе над книгами лишь удаленно, задаются вопросом, а стоит ли вообще заниматься изданием серии в таких условиях[790]. Изнуренный зачастую неблагодарным трудом и своими обязанностями, Деррида тоже говорит, что «устал, разочарован, пал духом». И увы, совершенно бессилен. Проблемы, возникающие в Flammarion, по его словам, были и в Seuil, и в Minuit, и в PUF. Он хотел бы подробнее поговорить о них с Филиппом и Жаном-Люком. К несчастью, с Сарой это невозможно: «Она для меня, со мной, „трудна“ (как бы это сказать?), как никогда. И это, конечно, не способствует решению наших общих проблем… Мне надоело тратить столько энергии, снова и снова, причем настолько неэффективно»[791].
Ясно одно: Деррида даже думать не хочет о том, чтобы перевести серию в какое-то другое издательство. «Впрочем, не будем забывать: это будет тогда [Франсуа] Валь или [Жан] Пьель – оба хуже». Поскольку в основе своей проблема экономическая: в серии «Философия в действии» выходят сложные и плохо продающиеся книги, полная противоположность тому, что отныне находит широкое одобрение у публики:
Если бы мы написали «Завет Бога» [новая книга Бернара-Анри Леви], никаких задержек у нас бы не было, и не только потому, что в книге нет древнегреческого, как я полагаю, но и потому, что все условия ее издания и «раскрутки», как ты знаешь, совершенно иные. Поскольку мы не пишем для всех Пуаро-Дельпешей[792] этого мира и того, что они представляют, мы боремся в тяжелых, почти невозможных условиях…
Теперь о том, стоит ли оставлять серию. Ясно, что именно этот вопрос ты себе задаешь, и, должен сказать, я тоже уже давно ставлю его себе. Здесь наши идеи и проекты не обязательно должны совпадать, по крайней мере не один в один. В любом случае нужно, чтобы каждый сделал свой выбор и принял на себя ответственность. Лично у меня никогда не было ни малейшей «мотивации» для того, чтобы заниматься книжной серией. Интерес, который очень поздно подтолкнул меня к этому, как вы знаете, не был личным (ты понимаешь, что я имею в виду: легкость, комфорт, власть…). Итак, никакого личного интереса, но