наоборот – и в ущерб некоторым личным интересам, – скажем так, политико-теоретические цели, которые интересовали меня, да, думаю, и вас тоже… Вам достаточно было бы просто потерять убежденность, чтобы появилось достаточное основание бросить это дело: к тому же я бы в этом случае просто следовал «естественной» наклонности моих вкусов и моего ритма[793].
Несмотря на эту «естественную наклонность», Деррида чувствует себя обязанным вступить в бой в защиту философии. Хотя голосование по реформе Аби прошло в июне 1975 года, ее реализация откладывается, но от нее не отказались. Она должна вступить в действие с начала 1981 года: таким образом, время на то, чтобы отреагировать, есть. В марте 1979 года группа из 21 человека (среди которых Франсуа Шателе, Жиль Делез, Жан Туссен Дезанти, Элизабет де Фонтене, Владимир Янкелевич и Поль Рикер) выступает с «Обращением» о созыве Генеральных штатов философии. Инициатором выступил Ролан Брюне, но эта история никогда не достигла бы таких масштабов без постоянного участия Деррида. «Обращение» быстро набирает более 2500 подписей.
Заседание Генеральных штатов открывается утром 15 июня в большом амфитеатре Сорбонны. В нем участвует около 1200 делегатов, съехавшихся со всей Франции. Единственный минус – мало студентов: выбранная дата не способствует их участию. Работу форума открывает Владимир Янкелевич, солидаризовавшийся с движением еще со времен GRЕPН. Заявив, что «нависла угроза над самим наличием преподавания философии», он приветствует «прозорливость и мужество» Ролана Брюне и Жака Деррида. Конечно, это пока еще только скрытая угроза: «Кажется, философии никто не желает зла, только добра: ее хотят „модернизировать“, стряхнуть с нее пыль, распахнуть окна „современному миру“». Но за этими «вкрадчивыми обещаниями» скрывается стремление принизить философию и сократить число ее преподавателей[794].
Затем слово берет Деррида, представляя «лично от себя» то, какой должна быть философия этих Генеральных штатов. Естественно, он критикует реформу Аби и выступает за сохранение как минимум четырех часов философии для всех учащихся выпускных классов, но в особенности он развивает свою любимую идею о «расширении преподавания философии с включением его по меньшей мере в весь второй цикл обучения в лицее». К сожалению, он не может удержаться и снова вступает в бой, который два-три последних месяца ведут друг с другом университетские философы и модные молодые мыслители. Деррида старательно избегает имен своих противников, но все их сразу узнают, тем более что за две недели до Генеральных штатов у Бернара-Анри Леви было очередное примечательное выступление в «Апострофах»:
Сегодня ни среди мало-мальски чутких философов, ни среди тех, у кого хоть немного хватает проницательности, чтобы разобраться в этих областях (книгоиздании, прессе, телевидении), никто бы не отважился утверждать философскую жизнеспособность или достаточный уровень большей части того, что с некоторых пор выставляется на самых видных витринах, и что производится теми, кто громогласно присваивает себе философию во всевозможных студиях, в которых с относительно недавнего и вполне определенного времени самые громкие говоруны получили самые мощные громкоговорители, не задаваясь вопросом (в лучшем случае), почему это вдруг им отдали колонки в газетах и телепрограммы, чтобы они говорили так и сказали именно это[795].
Реакция последовала незамедлительно. Если в субботу после обеда и с утра в воскресенье работа шла в группах, в воскресенье после обеда проходит очередное пленарное заседание, посвященное обобщениям и выводам. Именно во время этого заседания под председательством Жана-Люка Нанси произошел памятный инцидент.
Бернар-Анри Леви пришел с небольшой группой друзей, среди которых Доминик Гризони, составитель вышедшего в 1976 году сборника «Политики философии», в котором Деррида участвовал вместе с Шателе, Фуко, Лиотаром и Серром. По признанию самого Леви, реформа Аби их не интересует. Они пришли на Генеральные штаты, чтобы вступить в рукопашную. «Большинство этих людей в течение двух лет постоянно выступали против меня, – рассказывает он. – И я считал их своими врагами. Я говорил себе, что есть два разных способа защищать философию. Это тема многих моих выступлений того времени. То есть я вел войну с Университетом. И Университет отвечал мне тем же, ведя тотальную войну со мной»[796]. Доминик Гризони начинает первым, прерывая выступление Деррида из глубины зала. Ему предлагают высказаться у микрофона, как остальные участники, но публика, большая часть которой желает продолжать начатую работу, тут же его освистала. Поскольку Гризони не удается заставить себя выслушать, ВHL пытается «отомстить за товарища». «Я спускаюсь и подхожу к трибуне. Мне пытаются помешать. Я хочу подняться на трибуну, чтобы взять микрофон, расталкивая оппонентов. Деррида лично вышел, чтобы им помочь, и мы схватились, как во времена нашего драчливого детства, его и моего»[797].
После этой непродолжительной потасовки Жан-Люк Нанси объявляет, что «слово будет предоставлено Бернару-Анри Леви, как только собравшиеся захотят его выслушать», но ему приходится настоять на том, чтобы люди, стоящие на трибуне, ее покинули. Описание дальнейших событий, представленное в сборнике, опубликованном в скором времени, стоит процитировать.
Б.-А. ЛЕВИ. Я с удивлением вижу, что, когда кто-то (мне дали слово, я его возьму) берет здесь слово, чтобы объяснить, выступить с критикой института философии, с критикой людей, которые многие годы удобно пользуются этой системой и реагируют только тогда, когда чувствуют угрозу для себя, ему затыкают рот… Я удивлен, что, когда мне самому предлагают взять слово, какая-то группа людей старается отобрать у меня микрофон и затеять стычку. Я, собственно, хотел сказать следующее: меня еще вчера удивило, что здесь выступают с нападками на прессу: вы что думаете, это профессора философии первыми разоблачили Гулаг? Нет, его разоблачили телевидение и пресса. Вы думаете, что Глюксман как преподаватель философии год назад, в день приезда Брежнева в Париж, предоставил свою «свободную трибуну» троим диссидентам из Восточного блока и вызвал скандал? Это все была пресса. А не Генеральные штаты философии. Я поражен, что сегодня, когда 76 тысяч вьетнамцев снова выброшены в море по приказу малайского правительства, об этом даже не говорят. Я поражен, что накануне того дня, когда перед судом по делам государственной безопасности должны предстать корсиканские активисты, среди которых один преподаватель философии, Мондолони…
ДЕРРИДА. Об этом упоминалось. Не говорите ерунды.
Б.-А. ЛЕВИ. Прекрасно, тогда беру свои слова обратно. Тогда я говорю, что удивлен, что можно было говорить об антимедийной бдительности. Когда-то говорили об антифашистской бдительности. Если Генеральные штаты философии созывались за этим, я не только удивлен, но и крайне разочарован.
С. АГАСИНСКИ. Я хотела бы только заметить Б.-А. Леви: он был здесь вчера, но не посчитал нужным выступить, потому что