"Христофор Колумб" П. Клоделя
Апрель 1976 г.
Встреча с драматическим театром из Франции "Компани Мадлен Рено— Жан-Луи Барро" обещает быть интересной по многим причинам.
Этот творческий коллектив— не случайное и кратковременное объединение актеров, привлеченных к работе над той или иной пьесой. "Компани Рено—Барро" — это единомышленники, сплотившиеся, как бывало встарь, вокруг первой актрисы и первого актера, взявших на себя миссию идейных и творческих руководителей. Небольшой отряд преданных искусству сцены художников мужественно и достойно прошел сквозь десятилетия жесточайших испытаний, пережил театральные кризисы и общественно-политические потрясения, но не распался, не изменил вере в высокое предназначение театра.
Возникшая в 1946 году труппа М. Рено—Ж.-Л. Барро на сегодняшний день является едва ли не единственным во Франции драматическим коллективом, способным соперничать по уровню исполнительского мастерства и яркости актерских индивидуальностей со знаменитым театром "Комеди Франсез". Наши зрители увидят артистов, чья известность давно перешагнула рубежи Франции и — благодаря кинематографу — пределы театральной сцены. Это Мари-Элен Дастэ — одна из интереснейших исполнительниц ролей "трагических матерей" в произведениях французских драматургов XVII века и античных трагиков, Ив Гаек — блестящий лирический герой, Лоран Терзиев — пожалуй, бесспорный властитель нынешней трагической сцены Франции, но не менее интересный в ролях и современного репертуара, снискавший широкую популярность своими работами в кино (в Советском Союзе он выступал с труппой театра "Ателье"); и, конечно же, Мадлен Рено и Жан-Луи Барро, первые среди равных — создатели театра, бессменные его лидеры, во все времена вдохновлявшие творческие поиски коллектива. Их творчество составляет гордость французской культуры и — сегодня это уже очевидно — навечно вписано в историю театра Франции XX века.
Жан-Луи Барро — талантливый ученик знаменитого реформатора французской сцены Шарля Дюллена, на заре своей деятельности прославившийся инсценировками романов Фолкнера и Гамсуна, яркими актерскими воплощениями ролей классической драматургии, в 1940 году был приглашен в "Комеди Франсез". Мадлен Рено — одна из одареннейших выпускниц Консерватории, создательница пленительных женских образов в пьесах Мольера, Мариво, Бомарше, заняла ведущее положение в "Доме Мольера" и воплотила в своем искусстве лучшие его традиции. Их союз оказался прочным и плодотворным. Сначала в "Комеди Франсез", а затем в "Компани Рено—Барро" режиссерские эксперименты и безграничная постановочная выдумка Барро гармонично сочетались с классической уравновешенностью и тонким психологизмом искусства Мадлен Рено. Ее замечательный талант ослепительно расцвел именно в спектаклях Барро, отмеченных высочайшей культурой, энергией мысли и остро индивидуальным своеобразием. И сегодня в их творчестве раскрываются все новые и новые возможности, подчас совершенно неожиданные черты и грани.
Спектаклей "Компани Рено—Барро", ставших событиями современной театральной жизни, — очень много. Театр с равным успехом обращался к пьесам Эсхила, Шекспира, Расина, Мольера, Сервантеса, Чехова и к творчеству многих современных французских и зарубежных драматургов, романистов. Для режиссерских исканий Барро характерна попытка связать высокие классические традиции французской сцены с новейшими театральными открытиями. Барро одинаково хорошо чувствует классическую и современную психологическую драму, трагедию и комедию, оперетту и пантомиму (сам Барро — выдающийся мастер этого жанра и приобрел поистине всемирную известность, исполнив роль Гаспара Дебюро в фильме Марселя Карне "Дети райка", шедшем в советском кинопрокате). Репертуарные вкусы Барро предельно широки и свидетельствуют о стремлении режиссера к синтетическому, "тотальному", как он сам называет, театру, в котором ведущее место всегда принадлежит всесторонне развитому актеру.
Великолепная гибкость режиссерского искусства Барро и отточенность мастерства артистов его театра были высоко оценены в нашей стране во время первых гастролей в 1962 году. В репертуаре "Компани Рено—Барро" были тогда "Проделки Скапена" и "Амфитрион" Мольера, "Ложные признания" Мариво, несколько пантомимических миниатюр, традиционный для французского театра поэтический спектакль, составленный из шедевров французской поэзии от Лафонтена до Поля Элюаpa, пьеса классика современной французской драматургии Армана Са-лакру "Ночи гнева".
Пантомимические миниатюры и поэтические чтения не случайно оказались рядом в гастрольной афише театра. Зрители стали свидетелями торжества доведенной до совершенства пластической выразительности, способной передать тончайшие оттенки мыслей и едва уловимые нюансы чувств. Они присутствовали на театральном празднестве, где главным было окрыленное подлинной страстью и звучащее истинной музыкой поэтическое слово. Гости из Франции не только продемонстрировали безграничные возможности своего мастерства, — они, казалось, приобщили зрителей к заветным своим раздумьям о жизни прошлой и настоящей. Эти раздумья окрасили собой безукоризненные по чистоте стиля классические спектакли театра.
В "Ложных признаниях" Мадлен Рено с неотразимым обаянием показала чудо пробуждения человеческого сердца, его стремления к любви и счастью. В "Амфитрионе" Барро прозвучал не только жизнеутверждающий комизм, но и жгучая ирония. Его гибкий, подвижный Скапен, казалось, излучал ослепительный свет театральности, а драматический образ подпольщика Жана Кардо, гибнущего в гестаповском застенке ("Ночи гнева"), призывал хранить память о героическом Сопротивлении, о тех, кто отдал жизнь за честь и свободу Франции.
От первых гастролей "Компани Рено—Барро" в Советском Союзе нас отделяет сегодня почти полтора десятилетия. Многое изменилось за это время в жизни французского общества. Многое менялось в творческой судьбе Мадлен Рено, Барро и их театра — не прост и не прям творческий путь этих талантливых художников.
Барро говорит: "Существуя то как частная, то как официальная труппа, то отходя на второй план, то выдвигаясь, бывая и непризнанной, и общепризнанной, наша "Компани" плыла, как корабль,— и с попутным ветром, и в бурю. ...Тридцать бурных лет жизни не изменили наших стремлений. Главное — держать свой курс. ...Мы много раз объездили нашу планету, но по-прежнему считаем себя "простыми парижанами".
Сейчас "Компани Рено—Барро" играет в Театре Д'Орсэ, который находится в центре Парижа, на берегу Сены, напротив сада Тюильри и Лувра. В нем два зрительных зала на 900 и 200 мест, фойе и небольшое кафе, где, встречаясь после спектакля, артисты и зрители могут обменяться мнениями. Своим искусством труппа и сегодня стремится утвердить веру в то, что театр, как определяет Барро, "несет миру, человечеству открытое, совестливое, искреннее слово о самом человечестве".
В этот приезд труппа показывает поэтическое представление с участием Мадлен Рено и Жана-Луи Барро "Дарованная жизнь", трагедию "Христофор Колумб" классика французской драматургии Поля Клоделя (1868—1955) и пьесу "Гарольд и Мод" американского драматурга Ко-лина Хиггинса.
Не предвосхищая спектаклей наших гостей, можно предположить, что в них полно проявится мастерство замечательных художников французской сцены, их пристальный, живой интерес к проблемам современности. Пожелаем же нашим гостям успеха.
(Госконцерт, 1976).
Апрель 1976 г.
Пьеса крупнейшего поэта Франции Поля Клоделя "Христофор Колумб" — легенда, лишенная точных примет времени, облеченная в причудливые одежды религиозной символики, оратория, отмеченная пылкой неуравновешенностью поэтического стиля. Однако спектакль, которым "Компани Рено—Барро" начала свои гастроли в Москве, открывает живые истоки, казалось бы, далеких от нас символов. Поэтическое неистовство литературного текста подчинено в нем созданию живых и мощных характеров.
Постановщик спектакля Жан-Луи Барро находит своеобразную сценичность в пьесе Клоделя. Он не проявляет интереса к реалиям, "спрессовывает" собственно бытовой материал до беглых пантомимических сценок. Но эпизоды, связанные с центральным образом пьесы и ее поэтической темой, режиссер разрабатывает с истинно шекспировским размахом и живописной выразительностью. Барро очень современно понимает театральность и изобретательно пользуется языком сильной условной образности. Ему хватает огромного, нависающего над сценой белоснежного паруса для того, чтобы вызвать полную иллюзию бесстрашно летящего навстречу неизвестности корабля. Шторм здесь — это волнообразное движение каната, протянутого вдоль рампы, и мы уже во власти грозной стихии. Музыка Дариуса Мийо не только органически вплетается в действие и властно творит его атмосферу, но как бы участвует в нем на правах одного из центральных героев.