и прошептала: — Но горька будет наша встреча.
— Опять грустные мысли! — Дию был не рад, что поддержал разговор. — Сегодня ты должна быть веселой. А Румиля пошли с каким-нибудь поручением, да хоть на границу, к Дарку.
— Ты бредишь, — раздраженно перебила его Элен. — Румиля — с поручением? Прекрати, Дию! Румиль мне предан. И я не оскорблю его таким недоверием. Представляю — призову его и объявлю: “Дружище, я тут замуж собралась! А твоя мрачная физиономия портит всю картину беззаботного веселья. Так что собирайся, проваливай на время. А как торжества кончатся, так и быть, можешь возвращаться. Нам верные слуги нужны”. Так? Я никогда не отошлю его от себя, ты понял? Никогда!
Зная, что спорить и доказывать бесполезно, Дию сменил тактику.
— Ладно. Прости. Но хоть предупреди Хаггара.
— Хаггар — не мальчик. Пусть сам разбирается.
— С тобой совершенно невозможно говорить. — Дию, рассердившись, встал.
— На такие темы — да. — Элен не пошевельнулась, смотря, как лекарь шагает к двери. Выждав, когда он взялся за дверную ручку, она как ни в чем не бывало спросила: — Дию, друг мой, а компрессы?
Обернувшись, старик язвительно процедил:
— Сама разберешься, моя мудрая госпожа. А если нет, через час присылай, я буду у себя. — И он вышел, оставив ее одну. Вскоре служанки принесли ужин. Элен хотела встать, чтобы одеться, но вместо этого снова со стоном упала в кресло. Радостное возбуждение прошло, все сильнее давали о себе знать боль и усталость. Чуть не плача, она призналась себе, что ни о каком ужине вдвоем не может быть и речи. Следовало поберечь силы, ведь завтра предстоял долгий, хлопотный день. Церемонию откладывать нельзя. Прибывший сегодня утром из Святилища гонец передал, что время выбрано верно. Элен позвала:
— Мелита, детка, мне нужны перо, чернила и бумага.
Хаггар расхаживал по комнате, прислушиваясь к тишине за дверями в коридоре. Если он не ослышался, Элен говорила что-то про ужин. Но вот уже девять, а от нее ни слуху, ни духу. Неужели они сегодня больше не увидятся?
— Господин мой, — робко подал голос сидевший в кресле Атни. — Ты бы прилег, отдохнул. Я сейчас сбегаю, принесу чего-нибудь перекусить. А на ночь почитаю.
— Почитаешь? — Хаггар остановился. — Зачем?
— Ну, у нас так принято. — Атни поправил волосы. — Ведь сон приходит не сразу. Чтобы скрасить минуты его ожидания.
— Я от этой напасти избавлен, — отмахнулся арандамарец. — После такого дня успеть бы голову до подушки донести. Думаю, не придется тебе читать, пока ты у меня на службе.
— Ладно. А как насчет перекусить?
— Нет. Я подожду. — И Хаггар, опустив голову, снова принялся мерить шагами комнату. Вдруг он остановился, насторожившись. В коридоре послышались легкие торопливые шаги, а через мгновение раздался робкий стук в дверь. Хаггар тут же открыл и увидел красную от смущения служанку княгини. Не смея поднять на него глаза, она прошептала:
— Госпожа просила передать тебе эту записку, господин рыцарь.
Она протянула ему маленький свиток. Быстро развернув его, Хаггар прочел: “Прости, любимый. Я хотела послать за тобой, но безжалостный Дию не разрешил, напоив вместо этого своими ужасными микстурами. Наверное, поэтому у меня кружится голова и слипаются глаза, а тело такое тяжелое, что не пошевелиться. Не сердись, ведь отчасти ты сам в этом виноват. Поужинай без меня, сегодня — в последний раз. Я рада, что все так случилось”. Арандамарец встревоженно спросил служанку:
— Княгиня не ранена? Это правда, что она лишь устала?
— Да, — наконец-то осмелившись взглянуть на него, тихо ответила девушка. — Господин лекарь долго был у госпожи, и когда уходил, мы спросили, как она. Он сказал, что ей нужно как следует отдохнуть и что все так хорошо, как он и не ожидал.
— Что ж, — арандамарец облегченно вздохнул. — Ну, иди, красавица.
Девушка поклонилась, быстро взглянула на Атни и исчезла.
— Господин, так я поесть принесу? — заерзал оуженосец.
— Иди! Да смотри, не задерживайся, — со смехом отпустил пройдоху Хаггар. Вскоре слуги принесли ужин. Атни же прибежал, когда арандамарец уже лег отдыхать.
— Прости, господин, — начал было оправдательную речь оруженосец, но Хаггар перебил его:
— Твой господин давно бы умер при таком нерадивом слуге!
— Да я их на лестнице встретил, если хочешь знать, господин мой! — Атни прижал руки к груди. — И поторопил! А сам подумал, что раз уж без меня все так устраивается…
— Займешься своими делами, которые, конечно же, для тебя важнее, — сурово заключил Хаггар. — Мне такой оруженосец не нужен. Можешь проваливать.
— Господин, — лицо Атни вытянулось, — как же так? — Он потерянно замолчал. Видя, что тот и впрямь не на шутку огорчен, арандамарец, сдерживая улыбку, проронил:
— Ладно, я тебя прощу, если проводишь меня до садов.
— Сейчас? — изумился Атни.
— Сейчас.
Восстановленный в должности оруженосец расплылся в блаженной улыбке: — Тогда пойдем. Только плащ накинь, господин. Ночь прохладная.
Они вышли из покоев. Атни шел впереди, неся белый плащ Хаггара. Арандамарец не спеша следовал за ним. Немногочисленные придворные, к его удивлению, останавливались и глубоко кланялись. “Не то, что тогда”, — с улыбкой вспомнил свой первый приезд Хаггар. Поплутав по коридорам, они вышли в тупиковый проход, заканчивавшийся небольшой дверью. Атни обернулся:
— Здесь, господин. — Он заботливо накинул плащ на плечи Хаггара. — Тебя подождать?
— Иди спать. Я вспомнил дорогу.
Он похлопал Атни по плечу и, открыв дверь, оказался на знакомом висячем мостике. Арандамарец оглянулся. Было уже около полуночи. Дворец был погружен в сон. Лишь гулкие шаги часовых доносились с залитой светом открытой галереи. Верхние ярусы были погружены во тьму, а высоко в небе маяком светил фонарь Сторожевой башни. В саду было тихо — ни голосов, ни музыки. Только мягко шелестела листва, журчали ручейки и звенели струи фонтанов.
Хаггар медленно шел по аллее, ведущей к “Красавицам юга”, знаменитому фонтану Дол-Раэна, и вспоминал свой первый приезд, их с Элен прогулки, разговоры, его казавшиеся до сегодняшнего дня несбыточными надежды, ее смех, нежную улыбку, ту сумасшедшую ночь в прекрасном весеннем саду.
Земля растворясь в сизом тумане, и нет нам возврата. Волны бьются в крутые борта корабля. Клочья пены с легким шипением тают на палубе. Ветер пробует парус на прочность. Там, позади, на причалах Последних гаваней, с легким вздохом умерло прошлое. А будущее сияет, золотым солнечным диском вставая над безбрежной зеленью вод.
Арандамарец проснулся оттого, что кто-то нежно гладил его по щеке. Открыв глаза, он увидел склонившуюся к нему Элен. Она рассмеялась, соскочила с постели, увернувшись от его объятий, и потянула за край одеяла: — Вставай, скоро полдень! Я умираю от голода, но завтракать без