оружие бесполезно.
Недоверчиво нахмурившись, Хаггар положил меч на кровать рядом с одеждой. Заметив его недовольство, Хранитель снова едва улыбнулся:
— Не тревожься. Ты найдешь свой меч здесь. — И добавил: — Если вернешься. Пойдем. Пора.
Он кивнул служителям, и те вышли. Хранитель и арандамарец последовали за ними. Выйдя из дома, Хаггар с удивлением остановился, оказавшись перед несколькими десятками человек с зажженными факелами. Они молча смотрели на него. В полной тишине было слышно, как трещит и капает смола, как за поселением пронзительно стрекочут цикады, как в оливковой роще щебечет ночная пичужка.
— Вот человек, пришедший совершить обряд, — вдруг прозвучал голос Хранителя. Факелы дрогнули, но никто не произнес ни звука. — Проводите нас к Святилищу.
Хранитель, высоко подняв голову, зашагал вперед. Толпа почтительно расступалась перед ним. Арандамарец пошел следом. А за ним, выстроившись в колонну, двинулись люди с факелами. Вскоре дорога закончилась у восходящих в черноту ступеней. Хранитель остановился перед лестницей. Хаггар последовал его примеру. Факельщики шли мимо них, беря плато в мерцающее огненное кольцо. Когда подали знак, что круг замкнулся, Хранитель начал медленный подъем. Арандамарец шел за ним, оставляя позади ступень за ступенью, и чувствовал, как его охватывает невольное волнение.
Подъем кончился. Они оказались на круглой площадке с белыми мраморными пьедесталами по периметру. Мрамор как будто светился изнутри. В этом призрачном свете холодным огнем горели драгоценные камни и тускло сверкало золото. Только центр площадки был скрыт в темноте, словно гигантская тень легла на черный гранит, сделав темноту непроглядной. Хранитель прошел вперед и, встав на самой границе зловещей тени, обернулся к Хаггару. Его колдовские глаза впились в лицо арандамарца. “Мысли — прозрачные разноцветные камешки, рассыпанные на берегу медленно текущей реки. Я соберу их в ладонь, рассматривая на свет, и, промытые в чистой воде, они не скроют ни искрящейся чистоты, ни царапин, ни мутных теней, ни черных пятен”. Хранитель вскинул руки над головой и начал медленно, ритмично хлопать в ладоши, не отводя взгляд от застывшего в ожидании Хаггара. Подчиняясь ритму, гибкое, сильное тело жреца закачалось. В его глазах полыхнул огонь. Заражаясь его неистовством, арандамарец вскинул голову, поднял руки и захлопал в такт жрецу. Его охватило веселье, сродни тому, которое охватывает воина, понявшего, что бой смертелен и спасения нет. Весело умирать без надежды, в зверином оскале обнажая крепкие молодые зубы, сжимая меч в руке, пришпоривая задыхающегося коня, стрелой вонзаясь в полчища врага, рубить, не зная пощады, смеяться, видя, как алое зарево встает над полем боя. И со смехом стряхнуть с плеч костлявые руки испугавшейся твоей улыбки и потому подкравшейся сзади смерти. И влететь на залитом вражеской кровью скакуне в бессмертие, став легендой и песней.
Налетел порыв ветра, звезды вспыхнули ярче. В небе раздался резкий птичий крик. Невидимые крылья со свистом разрезали воздух. О, знакомый с детства запах! “Море!” — радостно узнал Хаггар. Со вторым, более сильным, порывом ветра море и птицы исчезли. В наступившей тишине слышались лишь быстрые хлопки Хранителя. Вдруг жрец запел. Хаггар вскрикнул — рокочущий, сильный голос пел знакомый гимн. Гортанные звуки разносились, сплетаясь в слова. Язык могучего, гордого, погибшего народа, язык его предков! Арандамарец подхватил, вторя жрецу, чувствуя, как и в нем разгорается неистовое пламя. Ветер подул еще сильнее, свился в кольцо, прозрачной мерцающей стеной оградил Святилище от остального мира. Хаггар пел все громче, раскрываясь овладевшему им веселому безумию. И тут он с изумлением услышал, что еще один голос присоединился к их песне. Прекрасная юная девушка сошла к нему с ближайшего пьедестала и, покачиваясь в такт песне, начала свой волшебный танец. Она парила в воздухе, порхая, как бабочка, то удаляясь, то вплотную приближаясь. А потом богиня танца протянула сияющую руку, и Хаггар ощутил ее нежное пожатие. Подведя его к следующему пьедесталу, юная танцовщица исчезла. Вместо нее в рыжем зареве появился великан с искристыми смеющимися глазами. Полный радостной силы, он хлопнул в ладоши, повел могучими плечами и громко запел. Его огненные кудри струились по ветру. Хаггар подался вперед и был не в силах сдержать широкой улыбки. Великан расхохотался и, взметнувшись ясным пламенем, исчез. Вдруг взревел рог. Дрогнула земля. Из черноты вылетели белые гончие псы и с лаем промчались мимо арандамарца. Вслед за ними на могучем коне на площадку выехал витязь. Его чело хмурилось, в светлых очах полыхала ярость. Но, вторя песне, он тоже хлопнул в ладоши. Хаггар бесстрашно смотрел в лицо великого охотника, не отводя взгляда до тех пор, пока тучи не разошлись на божественном челе и лицо не просияло улыбкой. Всадник качнулся в седле, и конь унес его во тьму. Рядом уже стоял суровый старец в белых мерцающих одеждах. Строго зазвучал его голос, и встали за его плечами кроткая Фальмариль, ласково улыбающийся Эллетур, его потерянные друзья, его воины, не вернувшиеся из боев. Все они слили свои голоса с его голосом, и слезы потекли по лицу Хаггара. Но вот вместо них перед арандамарцем стоит печальная женщина, положив руки ему на плечи. Тихой мудростью светится ее взор, и ее влажные очи пробудили в его сердце жалость ко всем живущим. А слезы ему высушила нежная дева, проведя прохладными ладонями по челу. И годы отлетели осенней листвой, ее разметал ветер, и новая весна зародилась в его душе тонким березовым ростком. Дева же исчезла, уступив место старухе, и та, хлопнув в ладоши, раскинула перед ним пестрое покрывало. Морщинистые руки расчертили звенящий воздух, делая такими ясными события минувшего. Прошлое влило в песню свой тихий, настойчивый голос. Перед арандамарцем чередой прошли видения: дальние страны, бескрайнее море, звездная дорога и лодка, плывущая в серую мглу. Из этой мглы возник хрупкий отрок с золотистыми глазами, тронул тонкими пальцами веки Хаггара и, улыбаясь, исчез. Вокруг арандамарца раскинулись цветущие поля, а по ним, громко, во весь голос напевая их песню, шел голубоглазый муж. Его натруженные руки были полны золотого зерна. За ним, хохоча, бежала девушка. В ее светлых косах синели васильки, цветы расцветали от ее улыбки, и в небе, вторя песне, заливались жаворонки. Эти двое прошли, и высокая, статная женщина встала перед Хаггаром. Ее темные глаза ласкали его, как глаза матери. Расшитый передник был полон спелых, душистых плодов, сладкий яблочный дух напомнил ему о детстве. Снова прогудел рог. Дарительница плодов исчезла. Волны смыли цветущий луг, и из белоснежной пены, улыбаясь арандамарцу, поднялся прекрасный муж. Он запел, и его чудесный голос украсил песню. Так взмах кисти мастера превращает