Читать интересную книгу Возвращение к любви - Георге Георгиу

— Вот видите, — сказал он Рэдукану, — директора мы уговорили. Честно говоря, я и не рассчитывал на такую победу. Вы же знаете, как он упрям.

— У меня тоже не было особой надежды, спасибо, что проявил настойчивость, — поблагодарил Рэдукану и удалился.

Часы внезапно пробили девять. Банг, банг!.. Словно далекий колокол, звучащий в одиночестве, чтобы пробудить другие колокола, другие звоны. И тут действительно отозвался телефон. Невидимые собеседники с короткими интервалами добивались разговора с Могой — сейчас же, в это же утро. Адела, секретарша, едва успевала сообщать Томше, что надо взять трубку: «Товарищ из Минпищепрома…» «Из сельхозотдела ЦК…» «Корреспондент «Известий»…» Требовали информации, данных, фактов, имен. Весной, замещая Могу более месяца, Томша чувствовал себя гораздо свободнее, дирекцию объединения не осаждали с такой настойчивостью со всех сторон, никто не требовал лично Могу. Но тогда они только начинали; люди не знали еще, кто такой Максим Мога, не привыкли решать тысячи вопросов именно с Могой и только с ним. А он, Томша, привыкший к тому, что драгушанский совхоз занимается исключительно виноградарством, был тоже занят здесь только этим, хотя Максим Мога неоднократно обращал его внимание, что область его деятельности в огромной степени расширилась, что он, Козьма Томша, уже не простой агроном, а заместитель генерального директора!

…Томша открыл окно, воздух в кабинете душил его. Свежий ветерок овеял прохладный лоб, и этого все-таки было мало. Только на виноградниках он чувствовал себя привольно. Оставаться более здесь просто не было сил. Велев Аделе отвечать на звонки, принимать посетителей, записывать, чтобы Мога знал, кто искал его, пока он отсутствовал, Козьма укатил, предупредив, что вернется только к вечеру.

Адела страшно огорчилась. Куда он все спешит? Рухнуло бы, что ли, небо, если бы он еще здесь побыл? Если бы по-настоящему ее любил, разве уносился бы прочь с такою прытью, словно на пожар? Чмокнул ее на бегу в щечку и исчез, словно призрак. Может быть, где-то его уже ждет эта Анна?

С тех пор, как эта женщина появилась в Пояне, Адела не знала покоя. Чувствовала и видела, что у Томши из-за Анны прямо-таки загорелись пятки. Но не упрекнула его ни разу ни в чем. Решила зато быть к нему еще внимательнее. Начала одеваться со вкусом, каждый день-два меняла наряды. Решилась даже начать красить губы, накладывать на щеки румяна. Когда же Томша пригласил ее на вечер к себе домой, Адела не стала колебаться. Но желанное чувство радости и покоя, чувство разделенной любви так и не поселилось в тот вечер в ее душе.

2

После обеда на второй день своего «директорства» Козьма Томша сделал остановку в отделении Анны Флоря. Следовало провести плановую проверку опрыскивания виноградников и хотелось, конечно, повидать также Анну. Но Анна не была одна. Анна беседовала как раз с Виктором Станчу, который держал в руках газету и выглядел огорченным и расстроенным. И Анна с несвойственным ей румянцем на щеках глядела на Станчу с сочувствием, словно хотела его утешить. Томша не мог, конечно, знать, что несколько минут тому назад Виктор Станчу сделал Анне признание в любви. Анна отвергла его — ласково, с большим тактом, и именно это отражалось еще на ее загорелом лице, в ее красивых глазах.

— У вас — политинформация? — с усмешкой спросил Томша, кивая на газету в руках Станчу.

Виктор посмотрел на него рассеянно, обалдело; затем ни слова не говоря отдал ему газету и сорвался с места, большими шагами удаляясь в сторону дороги, где виднелась его коричневая «Волга». И шум мотора затих вскоре в облаке пыли.

— Что случилось, почему Виктор Алексеевич сбежал? — в недоумении спросил Томша.

Анна Флоря, наклонившись, сорвала пожелтевший цветок, осмотрела его с одной стороны, с другой — чтобы погасить тревожный блеск в глазах.

— Спешил в «Сельхозтехнику», — ответила она. — Проездом остановился, чтобы оставить мне газету, которую вы как раз держите. В ней напечатана выдержка из выступления Максима Дмитриевича на пленуме. — Именно так Станчу объяснил вначале причину визита, и Анна теперь только повторяла его слова. В сущности лишь появление Томши и заставило Станчу унестись прочь.

— Очень интересно! — сказал Томша. «Очень интересно! — повторил он про себя. — За кем на самом деле ухаживает Станчу — за Анной или Могой?» Он быстро пробежал глазами газетные строчки, содержавшие существо выступления. — Дорогая Анна Илларионовна, — продолжал он с жаром, — как вам известно, лично я с самого начала говорил и говорю теперь, что Максим Дмитриевич всецело прав. Беру в пример себя: могу ли я, специалист головного совхоза, одновременно отвечать как за его виноградники, так и за насаждения объединения в целом? В таких случаях один из участков работы неизбежно должен страдать. Ситуация создается двусмысленная: вроде ты руководитель, и вроде не являешься им. Кто хочет — тот прислушивается к твоим указаниям, кто не хочет — притворяется глухим.

Как и на недавнем совещании, Анна с искренним дружелюбием смотрела на Томшу. Добрые слова о Максиме Моге ее всегда радовали; если же его порицали, она смело вставала на его сторону, не стесняясь его защищать. Странным образом складывались отношения между ними; Анна видела его симпатию к ней, отвечала ему тем же, привыкла к тому, что он всегда рядом, и чем лучше его узнавала, тем сильнее становились ее добрые чувства к нему. Анна понимала, что там, где строить надо основательно, очень важно иметь людей, на которых можно положиться всегда и во всем. Теперь, слушая Томшу, она была готова поверить, что молодой заместитель генерального директора — тоже один из таких людей.

— Не легкое дело взвалить на плечи такую ответственность, какая теперь лежит на Максиме Дмитриевиче, — заметила она. — Будем же достойно ему помогать.

Разговаривая, Анна не заметила, когда Томша взял ее под руку и они вместе направились к краме. Вблизи слышался гомон веселых голосов; какая-то женщина принялась кого-то укорять, что рано заниматься болтовней, что время обеда еще не наступило. Томше, однако, слышался только голос Анны, он раздумывал лишь о том, в какие слова облечь свои чувства, чтобы она его поняла. Пока же эти слова не шли, Томша продолжал разговор, который, как он заметил, вызывал у Анны живой интерес.

— Товарищ Мога обладает и опытом, и талантом руководителя. И у него есть еще мы с вами. Хотя, скажу по правде, лично я перед ним чувствую себя совсем учеником, иногда просто боюсь, что без Моги не буду в состоянии решить даже самого незначительного вопроса. Даже Станчу я не смог бы поставить рядом с нашим директором, при всем его стаже работы, при его опыте, его наградах.

Томша заметил вдруг, что отклонился от темы. Зачем ему вдруг-понадобился Станчу. Вместо того, чтобы раскрыть перед Анной душу, он докучает ей этим Станчу! И, что хуже, Анна, словно угадав его мысли, продолжила:

— У товарища Станчу дочка — просто красавица! Я видела ее на днях у нас. Она, кажется, медичка, на пятом курсе? — Освободившись от руки Томши, она посмотрела на него с лукавой улыбкой. И Томша ответил с какой-то досадой.

— Ничего не скажешь, хороша собой!

Он не мог понять, слышала ли когда-нибудь Анна о его прежних отношениях с Лией? Их любовь прошла легко и быстро, как весенний снегопад.

Шум голосов внезапно возрос, усилился, приближаясь к краме. Томша поспешил навстречу шедшим к ним рабочим, и Анна последовала за ним. Заметив их, группа женщин сразу остановилась. Одна из них, загорелая и рослая, в белой косынке, так и впилась черными глазами в Томшу, не отрывая несколько мгновений взора, словно хотела загипнотизировать; затем повернулась к Анне.

— Что же такое получается. Анна Илларионовна? — спросила она резким, ясным голосом, и эхо его разнеслось далеко по долине. — В Драгушанах виноград собирают валом, у нас — по качеству и по сортам, а платят на десять копеек ниже нормы!

— Где же справедливость? — крикнула другая работница постарше.

— Мы пойдем к Моге! — вмешалась третья.

Высокая женщина пронзила их строгим взглядом и снова посмотрела на Томшу — его присутствие мешало ей вести себя задиристо, сохранить боевое настроение, с которым она вышла с плантации.

— Мога ухал в Кишинев, — сказал Томша. — Что касается оплаты на уборке, она одинакова во всех совхозах. Я работал в Драгушанах и могу вас заверить, что уборка валом не производилась никогда и нигде.

— Вы, конечно, будете защищать Драгушаны, а как же иначе! — разразилась опять молодая, которой, казалось, Томша невесть почему не внушал никакого доверия. — А вот Акулина, дочка Тоадера Мереуцы с отделения Котоману, говорила нам, что повстречалась с кумою из Драгушан. И та будто похвалялась…

— Завтра выясню все и сообщу вам, — пообещала Анна. — А теперь — не теряйте более времени.