Читать интересную книгу Возвращение к любви - Георге Георгиу

— Сегодня я был в Боуренах, — негромко продолжал Кэлиману, но речь его прозвучала теперь строже. — Застал Фортуну в кабинете совсем больной. Еле могла говорить. Послал ее домой, да сам и отвез на своей машине. Плохо вы заботитесь о кадрах объединения, — повернул он дело в шутку.

— Именно поэтому я здесь, по вопросу кадров. Точнее — руководящих кадров объединения. — Мога коротко развернул перед ним существо проблемы.

— Подготовку и обучение кадров надо вести постоянно, — сказал Кэлиману, растягивая слова. Было поздно, секретарь райкома выглядел усталым, его ждали дома: но каждый раз, когда он встречался с Могой, Александру Степановичу не удавалось расстаться с ним сразу. У этого человека был дар — побуждать к раздумью, к поиску. Даже если тому случалось взрываться подобно вулкану. — Я уверен, вы наметили также будущий руководящий состав объединения, — на тот случай, конечно, если мы наберемся мужества решить проблему так, как вы ее поставили, — заключил он.

— Именно так! — подтвердил Мога. Заговорил о Драгомире Войку, об Ионе Пэтруце, Серафиме Сфынту, Ионе Спеяну. Хотя ни Войку, ни Спеяну не дали еще согласия, Мога не оставлял надежды увидеть их работающими вместе с ним. — Кроме того, — продолжал он, немного возвысив голос, чтобы особо заострить внимание секретаря райкома, — если ликвидировать райсельхозуправление, Симион Софроняну будет для меня надежным первым заместителем. Остальные специалисты управления нам тоже нужны.

— Вы предлагаете нам серьезное испытание, Максим Дмитриевич, — задумчиво сказал Кэлиману.

— Этого требует время, Александр Степанович. Время! Сегодня мы в начале пути, а любое начало — и сложно, и трудно. Вы знаете, наконец, поговорку: волков бояться — в лес не ходить.

— Ну ладно! — Кэлиману сделал паузу. И вдруг оживился, словно вспомнил о чем-то приятном; в глазах его мелькнул лукавый огонек. — Элеонора Аркадьевна спрашивала о вас. Казалась встревоженной. Хотела у меня узнать, как вы себя чувствуете, не тревожит ли сердце. Женщины — существа добрые, — улыбнулся Кэлиману. Он вернулся к поездке в Боурены не только для того, чтобы сообщить Моге о беспокойстве Элеоноры, но также чтобы продолжить начатый еще там разговор. Кэлиману казалось даже, что Мога именно этого ждет.

— Мы обсудили проблему ферм. Я выслушал доводы Фуртунэ, и, скажу честно, там, в Боуренах, ее правда меня убедила: ликвидируя фермы, мы ставим снабжение села молочными продуктами в зависимость от нового комплекса. А значит, создадим для себя сами целый ряд проблем — новых и вовсе не простых.

— Вот видите! — воскликнул Мога. — Выслушивать всех — полезно!

— Не торопитесь. Ибо возвратившись из Боурен и уединившись в кабинете, я подумал, что секретарь, принимая во внимание чье-то мнение и еще чье-то, должен также убедиться, что эти мнения естественным образом вписываются в требования времени, сегодняшнего дня. Разве я не прав?

Мога несколько мгновений взвешивал свой ответ.

— И да, и нет, — сказал он наконец. — Ибо есть еще также день завтрашний. Так вот, когда мы научимся с толком соединять сегодняшний день с завтрашним в единое целое, — тогда мы и придем к той истине, к которой направляет нас партия.

— Хорошо, Максим Дмитриевич, подумаем еще, посоветуемся. Хочется верить, что мы сумеем прийти к правильному решению, при всех недоразумениях, которые между нами еще возникают.

По внимательному взору секретаря райкома Максим понял, что Александр Кэлиману не исключает возможности новой вспышки у своего собеседника. Тем более, что после прежнего инцидента они впервые встретились в официальной обстановке и занялись обсуждением той же самой проблемы. Но секретарь не знал еще достаточно Моги, всей сложности его характера.

— Прошу извинить меня за тогдашнее поведение, — ответил Мога на его взгляд. — Сказанное — полагаю и сейчас — было правильным, но за тон прошу простить. Я не был также прав, требуя принять во внимание только наше мнение, лишая вас в то же время этого законного права. Как говорится, каждый — со своими грехами.

Александр Кэлиману не без смущения поднялся из-за своего письменного стола. Он не ожидал, что именно Мога сумеет склонить голову. Как с виду, так и по натуре это был человек действия, всегда готовый к атаке и никогда — к отступлению.

Было у Кэлиману также для Моги неприятное известие; он не собирался его пока сообщать, но слова Максима изменили его решение. Кэлиману проводил его до двери, и там, уже у порога, сказал, что два дня назад в Пояне объявился Нистор Тэуту, отец Матея.

Максим Мога сразу повернулся к окну, словно мог увидеть в нем Нистора. Конечно, там никого не было, по улице проехал, грохоча, казалось, даже с удовольствием, большой грузовик, и снова настала тишина. Но для Моги в Пояне не было уже того покоя, к которому он начал привыкать. С этого вечера и до неведомой еще поры присутствие в ней Нистора будет давить на него постоянно. Максим знал, что Нистор давно покинул родные места, и не думал уже, что увидит его когда-нибудь снова.

Теперь ясно, подумал Мога, что Пояна каждый раз готовит ему все новые неожиданности, точнее сказать — неприятности за неприятностью, а после следит за ним тысячью глаз, как он сумеет с ними справиться.

Увидев, как он подавлен, Кэлиману коснулся его локтя.

— Не следует так тревожиться, на свете есть еще такие как мы, не только как этот Нистор. И закон тоже не на его стороне.

— Есть еще закон крови, — глухим голосом молвил Мога. — Надо же, чтобы именно сейчас мой парень оказался здесь.

— Матей уже взрослый, он сумеет найти для себя верный путь, — подбодрил его Кэлиману. — В этом можешь не сомневаться. Максим Мога медленно спустился по лестнице, словно нес на плечах тяжкий груз. После долгих лет Нистор Тэуту опять встал на его пути.

Глава вторая

1

Козьма Томша явился в дирекцию намного раньше, чем обычно; Мога уехал в Кишинев, оставив его на хозяйстве в Пояне. В эти дивные августовские дни, когда от зари и до вечера добрая часть жителей Пояны трудилась на виноградниках, в садах и на овощных плантациях, Томша с радостью оказался бы среди них; но указания генерального директора были строги: вначале, до десяти утра быть в дирекции, как он сам, затем в хозяйстве. И оставил ему ключ от кабинета, как и в других таких случаях.

Адела приступала к работе в восемь часов, но на сей раз Томша застал ее при исполнении обязанностей. Девушка была рада, что генеральный директор будет отсутствовать целых три дня, а ее любимый — проводить в дирекции больше времени, и она сможет с ним чаще видеться.

Она хотела как раз зайти к Томше, когда появился первый посетитель — Алексей Рэдукану из села Зорены. Услышав, что Мога в Кишиневе, а замещает его Томша, он повернулся, чтобы уйти, но передумал, возвратился уже с порога и вошел в кабинет.

— Мы попали, вижу, в одинаковое положение, — заявил Рэдукану, поздоровавшись. — Я тоже замещаю своего директора. Поехал в отпуск, а я должен закончить ремонт школы. Не хватает краски, нет извести, а товарищ Трестиоарэ ни о чем не хочет и слышать.

— С этаким скупердяем каши не сваришь, знаю его давно! — сказал Томша. — А что районо? Не обеспечивает всем, что нужно?

— Конечно, обеспечивает. Но известки и краски нам отпустили как для новой школы, тогда как наша развалюха пожирает их за три новых здания сразу, — пояснил Рэдукану. — Трестиоарэ и послал меня сюда. Без приказа Максима Дмитриевича, говорит, не даст ни грамма. Придется ехать к вам опять. А может, вы сами поговорите с Трестиоарэ?

— Я? — Томша было заколебался, затем решительно положил руку на трубку. — Сейчас сделаем его более покладистым! — Он попросил связать его с совхозом «Зорены» и, ожидая звонка, спросил:

— Как чувствуете себя после операции?

— Неплохо. Врачи заверили, что, если придерживаться диеты хотя бы год, болезнь уже не вернется.

— Значит, как придет осень, нельзя будет пробовать даже муста?

— Одни будут пробовать другие — нет, — улыбнулся Рэдукану.

— Можно только пожалеть. В этом году муст будет — высшего класса, жаль даже делать из него вино! Алло! — крикнул он в трубку. — Товарищ Трестиоарэ? Очень рад. Говорит генеральная дирекция. Томша… Максим Дмитриевич уехал на пленум и оставил меня за себя. Вы этому рады, точно?. А я не очень. Ибо приходится менять мнение о вас. Почему? Да потому, что заставляете мотаться по дорогам человека после операции. Как то есть не знаете, кого? А кто послал к Моге товарища Рэдукану? Значит, это правда? Если бы директора всех совхозов поступали, как вы, направляли людей по каждому пустяку в Пояну, у нас выросли бы километровые очереди. Преувеличиваю? Да ничуть! Хорошо, доложу Максиму Дмитриевичу… — На другом конце провода наступила тишина. Трестиоарэ раздумывал, что сказать. Томша ждал. Ему не нравилось, что пришлось воспользоваться именем Моги как пугалом но с таким, как Трестиоарэ, иначе было нельзя. — Да, слушаю… Значит, товарищу Рэдукану еще сегодня будет выдано все, в чем нуждается школа? Я знал, конечно, — засмеялся он в трубку, — что вы — умный человек Да, да, обязательно передам.