— Меня зовут Риэра, — спохватилась я.
— Люцифер, — прозвучало в ответ.
— Отец!
Я подскочила от громкого крика, полного непереносимой боли. Люцифер метался по кровати. Из груди мужчины рвались рыдания.
— Отец! — вновь взмолился он к кому-то неведомому.
И столько было в этом вопле всего — и раскаяния, и злости, и беспомощности, и любви, и упования на прощение, и ненависти, что я замерла, стоя у постели и глядя на него.
— Отец! — новый крик вывел меня из ступора. Присев на край кровати, я потрогала его лоб и облегченно выдохнула — не горячка, слава Богине! Просто дурной сон. У каждого свои страхи и беды, которые настигают, когда более всего уязвим — ночью, во сне.
— Ш-ш-ш, все хорошо, — я прижала его, подскочившего, дрожащего, к себе. Все наладится.
— Наладится. — Эхом повторил Люцифер. Голос был хриплым, он закашлялся.
— Сейчас принесу воды. — Я вышла из комнаты, а когда вернулась с полной кружкой, мужчина стоял у окна и яростно кромсал ножом свои прекрасные волосы. Длинные шелковые пряди одна за другой падали к его ногам. Ужасные шрамы на лопатках кровоточили из-за резких движений, покрывая его спину красными дорожками.
— Это лучше делать ножницами, — я достала их из шкафчика и подошла к нему. — Помочь?
— Да. — Он сел на стул, взяв у меня чашку и опустошив ее в два глотка.
— Очень красивые, — из моей груди вырвался вздох сожаления, — даже у женщин таких не видела. Не жалко?
— Нет. — На лице мужчины заходили желваки. — Из-за них все и началось!
— О чем ты?
— Красота ведет к гордыне.
— Это зависит от человека. — Я провела руками по искромсанным волосам. Люцифер вздрогнул, посмотрел в мое лицо и прорычал:
— Режь!
Глава 2 °Cемейные тайны
Алатара
Это Реольское виновато! Оно ударило в голову! Это все вино!
Так я уговаривала себя, расхаживая взад-вперед по спальне. Когда взгляд падал на постель, ноги начинали дрожать. Как же мне было хорошо, о Богиня! Никогда не чувствовала такого с Алатаром, а ведь была уверена, что у нас отличный секс! Но с Асатаром…
Что теперь делать? Он не дает мне прохода! Каждую секунду приходится опасаться, что младший брат мужа выскочит из-за угла и утащит то в темную комнату, то в кусты, то в погреб — ему все равно, где! Сопротивляться не получается, внутри все вспыхивает мгновенно, кровь вскипает, разум отключается, все мысли только о том огне, что бушует ниже пояса. Дракон может делать со мной все, что хочет, и это так сладко!
Я прокусила губу, вспомнив о горячих запретных ласках, и выбежала из комнаты. Служанки устремились за мной. Они все видели и понимали. Сколько пройдет времени, прежде чем об измене донесут Алатару? Что он будет делать, засомневавшись в моей верности?
Сейчас, правда, принц и внимания на супругу не обращает, ходит мрачный. Мне бы разговорить его, обласкать, помочь. Ведь так положено жене. Но не могу себя заставить, не получается, и все! Теперь он вызывает у меня только раздражение — и своим унылым видом, и тем, что постоянно вертится в постели, и громкими протяжными выдохами время от времени. С удовольствием спала бы в других покоях, но это разрешено только когда драконица на сносях — тогда нам вообще можно абсолютно все.
— Прочь! — рявкнула я на хихикающих служанок, что хвостиком вились за мной по коридору. Потупившись, они разбежались. И я тут же об этом пожалела, ведь едва осталась в одиночестве, как сильные руки обхватили талию и утащили за тяжелую портьеру.
— Соскучился безумно! — проурчал Асатар, сжимая меня так, что косточки хрустели.
— Отпусти! Нельзя! Да отстань же уже! — но чем сильнее отталкивала его, тем жарче разгоралось мое желание.
— Не хочешь? — он заглянул в мои глаза и расплылся в ухмылке. — Хочешь! Так же, как и я!
Не слушая возражений, он впился поцелуем в мои губы, что еще болели с прежнего раза, но эта боль лишь сильнее распалила меня. Застонав, я снова сдалась, прильнула к нему как можно теснее и сама начала задирать юбки вверх. Он опустился на колени, нырнул под них, и мне пришлось прикусить ладонь, когда Асатар пустил в ход драконий раздвоенный язычок, чтобы не кричать от удовольствия на весь дворец.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Наслаждение накатывало волнами снова и снова, на ногах мое тело удерживали лишь руки любовника. Когда он поднялся, я развернулась к нему спиной и, поняв без слов, он взял меня сзади, прижав к стене. Из груди вырвалось рычание, тело полыхнуло новой вспышкой наслаждения. О, Богиня, пусть это не заканчивается, хочу гореть в этом огне вечно!
— С ума сводишь, — выдохнул Асатар мне на ухо, остановившись. — Люблю тебя, Алатара.
Я замерла, услышав эти слова. Он вечно хвалился тем, что ни одна женщина не слышала от него признаний в любви, никогда! Наш развратник обожал секс и не верил в чувства. А сейчас…
— Отпусти. — Мне удалось разжать его руки. Я отошла к окну и ахнула. — Богиня!!!
— Что? — Асатар встал сзади, вновь обхватив талию, и тоже громко вскрикнул. — Ты это видишь? — он ткнул пальцем в центр лужайки. Вернее, в огромного черного дракона на ней.
— Да. — Прошептали губы. — Император Валах вернулся!!!
Асатар
Если это та самая любовь, о которой все вокруг талдычат, то какие же они вруны, однако! Какие там цветочки, прогулки под луной, стишки возвышенные, очумели все, что ли? Любовь — это когда хочешь только ее! Все время! Думаешь только о ней! Это когда вообще не соображаешь, жаждешь одного — снова оказаться внутри, услышать стоны, почувствовать, как податливо прогибается ее тело, как дрожь бежит по нему, как она прижимает тебя к себе! Когда орудие стоит сутками! Вот что такое любовь, а не финтифлюшки с держанием за ручки, идиоты!
Алатара забрала не только мой мозг, сердце и член, она поселилась внутри, заняла все пространство, моя Хозяйка и Госпожа, моя Пленница и Рабыня. Я упивался властью над ней, меня сводили с ума стоны, когда мои губы скользили по ее шее. Нутро омывала горячая волна счастья, когда тонкие длинные пальчики вцеплялись в камзол, притягивая меня как можно ближе. Дурел от наслаждения, когда драконица отбивалась, шепча о запретах, а сама тем временем стаскивала уже с меня одежду и задирала свои юбки. Моя драконица!
Она пыталась прятаться от меня, жалась к Алатару, а тот и вовсе не обращал на нее внимания, не выходила из комнаты — как будто хоть что-то могло остановить меня! Да если надо, ночью по карнизу в их с братцем спальню проберусь и трахну ее прямо под боком у спящего рядом Алатара!
Сегодня она тоже сидела в спальне, но потом вышла быстрым шагом, словно пыталась от чего-то убежать. А я знал, от чего — от собственных чувств, от полыхающего тела, от горящей в тоске и жажде души. Но, говорят, от себя не спрятаться, не скрыться, так ведь?
Мне пришлось подождать совсем немного, пока она прогнала служанок. Затем затащил мою драконицу за портьеру, поцеловал, упал на колени и насладился ее вкусом в том месте, что уже полыхало, зазывало в себя, истекая соленым соком, как спелый фрукт. Она развернулась спиной, когда я поднялся, и это не выглядело пошло, это было нежно и безумно завело.
— Люблю тебя, Алатара, — эти слова сами выскочили изо рта, когда мы остановились. Я замер, ожидая ее реакции — ведь не нарочно сказал чистую, чистейшую даже правду.
— Отпусти! — драконица разжала мои руки, отошла к окну и ахнула. Когда подошел к ней, не удержался от крика.
— Ты тоже это видишь? — я ткнул пальцем в черного дракона впечатляющих размеров.
— Да, — прошептала Алатара, — Император Валах вернулся!!!Я поспешно отпустил ее и отошел на шаг. Если отец узнает о том, что мы делали, то попросту перекусит наши хребты! Не могу так рисковать любимой!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Что, все? — она криво усмехнулась. — Папочка вернулся, любовь прошла?
— Это не шутки! — вспыхнул я. Было обидно, что она так подумала обо мне. Впрочем, уж лучше так, пусть ненавидит и презирает, главное — ее безопасность. — Лучше скажи, где Алатар?
— Почем мне знать? — огрызнулась она, грызя ноготь и глядя на то, как рядом с отцом приземляется Императрица Шаина, белая драконица. — Его уже столько времени неизвестно где носит! Домой только спать заявляется!