Я подошла ближе к краю, заглянула в разлом и ахнула. А ведь все так и было — кто-то полз по отвесной стене, неизвестно за что цепляясь, а щупальца лавы лизали его пятки, обхватывали тугими кольцами лодыжки, тянули в клокочущее море огня на дне, что надувалось пузырями, которые взрывались, во все стороны раскидывая прожигающие все насквозь капли.
Это был мужчина. Со светлыми волосами, настолько длинными, что их кончики тонули в лаве, свисая ниже его обожженных пяток. Как он там оказался? Я вздрогнула всем телом, тут же получив наглядный ответ — мимо с воплем пролетел еще один человек. Человек ли? Крик резко оборвался, когда он угодил в лаву, которая, казалось, с удовольствием приняла его в себя. Следом в ее объятия упал еще один.
Они сыпались с небес, словно камешки. Кто-то ударялся о край разлома и уже мертвым скатывался в пекло. Другие падали далеко от трещины в земле, что зигзагом убегала вдаль, насколько я могла видеть. Сколько же их? И что вообще происходит? Вопрос вяло вспыхнул в мозгу, но разум будто и внимания не обратил на него. Все мое внимание было обращено на длинноволосого, что упрямо полз вверх.
Весь израненный, уже охрипший от крика, мужчина скорее сипел, когда лава, словно живая, играла с ним, облизывая пятки и поглаживая ноги огненными языками. Не представляю, какую боль бедняга испытывал. Наконец, он оказался достаточно близко, чтобы я смогла помочь, протянув ему руку.
Прозрачные голубые глаза утонули в моих, ослепив своим сиянием. Некоторое время он просто смотрел на меня, застыв. А потом зашипел от боли, когда лавовый кнут хлестнул его по спине, оставляя ужасающий ожог. Другое огненное щупальце обвило ногу и медленно, словно нарочно мучая, поползло вверх. Мужчина шумно втянул воздух и крепко сжал мою ладонь.
В тот же миг лава резко дернула его на себя, и мы оба едва не полетели вниз. Не знаю, каким чудом удержалась наверху, да еще сумела не отпустить голубоглазого. Моя рука зашарила вокруг и наткнулась на какой-то корень. Я подтянулась на нем, а тут и незнакомец, уцепившись пальцами в выступ, полез наверх. Он снова сжал мою ладонь. Теперь было нетрудно вытащить его.
Тяжело дыша, весь израненный, мужчина со вздохом облегчения упал животом на траву. Он был полностью обнажен, но это почему-то меня нисколько не смущало. Его ступни с сожженной лавой черно-красной плотью выглядели так ужасно, что не получалось отвести взгляд. Надо позвать кого-то на помощь, чтобы помогли дотащить его до госпиталя кахар.
Едва эта мысль проскользнула в голове, незнакомец начал подниматься. Уперся на руки и встал на колени. Рывком поставил одну ногу на траву, замычал, закачался от боли, стиснув зубы и прикрыв глаза, но тут же рывком поднял тело в стоячее положение. Постоял, усмиряя дрожь. Собрал волосы в хвост и завязал их в несколько узлов, чтобы они свисали только до ягодиц.
— Идем. — Его голос был ровным и спокойным.
Я тоже встала, недоумевая, как он справляется с такой болью. Любой, даже самый сильный мужчина уже давно кричал бы в голос или и вовсе отключился от шока.
— Но… как же остальные? — я вгляделась в серебристую темноту.
— Идем. — Тоном, не терпящим возражений, произнес незнакомец, взяв меня за руку и зашагав прочь от разлома.
Он глядел только вперед, но я видела все остальное. Мы шли словно по полю боя, между покореженных падением с огромной высоты тел, которые превратились в куски мяса с вывороченными наружу суставами, проткнутой обломками костей кожей, свисающими нитями сухожилий, раздробленными черепами. Все это казалось мутным кошмаром, что заставляет метаться во сне, покрываясь липким потом, скидывать одеяло и скрежетать зубами.
Я задержала дыхание, начав переступать через одно из покалеченных тел, лежавшее в луже крови, но оно внезапно зашевелилось. Стон, больше похожий на мычание, вырвался наружу из раздробленной головы. Я отпрыгнула в сторону, вскрикнув. Голубоглазый обернулся.
— Им… больно, — сама не поняла, почему начала оправдываться.
— Идем, — повторил он, вновь схватив мою руку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет! — я вырвалась. — Надо помочь!
Поломанная челюсть бедняги у моих ног сдвинулась вперед, что-то булькнуло, наружу изо рта полилась густая кровь и шипение.
— По…мо…гиииии! — проревел он и обмяк. В наполовину развороченном черепе начал вращаться единственный уцелевший глаз. Та мука, что плавила его изнутри, заставила меня потянуться к нему. Но незнакомец заслонил его собой, не дав подойти.
— Им не требуется твоя помощь.
— Сжа…ль…ся-аааа, — утробным стоном взмолился бедняга. Пальцы почти оторванной от тела руки начали царапать лодыжку голубоглазого. Я ахнула, осознав — это чуть живое существо не ко мне взывало из последних сил, а к длинноволосому незнакомцу! — Смотри, — равнодушно дернув ногой и сбросив его руку с ноги, мужчина кивнул на что-то за моей спиной.
Я обернулась и обомлела. Лава вылезала из разлома, как сдуревшее тесто из кадушки. Ее ярко-оранжевые щупальца ползли по траве. Натолкнувшись на одно из покореженных тел, они жадно оплетали его мертвой хваткой и утаскивали в разлом, чтобы утопить в пекле. Все, кто мог хоть как-то двигаться, изо всех сил ползли прочь, подвывая от ужаса, что плескался в выпученных глазах.
— Сильные выживут. — Так же спокойно пояснил незнакомец. — остальных заберет геенна огненная.
— Кто вы такие?! — потрясенно прошептала я, посмотрев на него.
— Падшие. — Прозвучало в ответ.
— Госпиталь там, — я указала на длинное здание на холме, что молочно белело в темноте, — там помогут.
— Нет. — Ответил голубоглазый, и, как ни странно, отказ меня не удивил. Пожав плечами, я открыла ему дверь своего дома, словно это подразумевалось.
Сар безмятежно спал. Он и конец света продрыхнет, скажет — экие мелочи, не из-за чего спозаранку вскакивать. Незнакомец даже не посмотрел в его сторону и сел на стул. Ко мне постоянно приходят больные на перевязки, говорят, что мои руки лечат, поэтому кофр со всем необходимым — мазями, настойками, вонючими притирками, инструментами и полотном всегда под рукой. На самом деле все просто — в отличие от суровых кахар в госпитале, у меня всегда наготове шутка, история, улыбка, чтобы подбодрить и отвлечь человека от мыслей о боли — ведь она не так страшна, как ее ожидание. У них мозг занят, а мои руки потихоньку дело делают. А потом не успели оглянуться, а уже и готово.
— Будет очень больно, — предупредила я, сев на пол у его ног. Как отвлечь Падшего? Никаких мыслей на этот счет не имелось.
— Боль — единственное, на что годится это тело. — Он скривился.
— Так кто вы, откуда? — я начала обрабатывать раны, и язык принялся привычно молоть сам по себе. — Кто такие Падшие, может, расскажешь?
— Тебе не понять.
И вновь, как ни странно, мне даже в голову не пришло обидеться — будто понимала, что оскорбить он не хотел.
— Мы — первые творения Отца. — Тихо продолжил голубоглазый, глядя в окно. — Нас называют Ангелами. — Он помрачнел. — Называли. Теперь будут именовать Падшими, или демонами.
— Так это было наказание? — я принялась обрабатывать рану на второй ноге. Кстати, ожоги уже намного лучше выглядели, потрясающая регенерация! — И за что? Чем вы так провинились?
— Я ослушался Его.
— Почему?
— К чему эти расспросы? — голубые глаза пытливо заглянули в мое лицо.
— Прости, не хотела обидеть. — Мои руки закончили бинтовать. — Теперь нужно обработать… — Я не договорила, вздрогнув из-за того, что пол снова зашатался, а вдалеке пронесся ровный гул. — Неужели опять?
— Нет, это закрылся разлом. — Мне показалось, он облегченно выдохнул. — Геенна получила свое. — Тихо пробормотал мужчина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я молча закончила обрабатывать раны, уложила его на мою постель и прикрыла одеялом. Сама посплю на одной кровати с Саром. Он, конечно, своими острыми коленками мне синяков наставит, но все заживет — как и раны незнакомца. По крайней мере, телесные вылечим. А вот что делать с душевными? Но об этом будем думать завтра. Сейчас глаза на ходу закрываются. Спать!