Господом была его супругой. А что она ненавидела Бригитт, так имела на то право. И поэтому Волков лишь наклонился к ней, поцеловал в темя и сказал как можно более ласково:
– Госпожа моя, мне через несколько дней ехать на войну, а до того сделать надобно много всяких дел, вы уж не серчайте на меня.
Сказал и направился к дверям, а вслед ему неслось слезливое:
– Как на войну? Опять на войну? Когда же вы уже навоюетесь? Когда угомонитесь?
Глава 43
На дворе уже карета запряжена, Бригитт приоделась в хорошее платье – в узкое, а живот выпирает. Уже садится в карету, Ёган собирается лезть следом за ней.
– Подождите, – остановил их Волков. – В город вместе поедем, а пока давайте съездим к реке.
– К реке? – удивилась Бригитт.
Они с Ёганом переглянулись. Ну, к реке так к реке. Все сели в карету. Тут Волков уже мог не стесняться: кроме Ёгана, этого никто не увидит, – кавалер сел рядом с госпожой Ланге и взял ее за руку. Ёган дипломатично отвернулся и уставился в окно.
– Господин мой, а куда же мы едем? – спросила женщина.
Он не удержался, быстро поцеловал ее в губы.
– Узнаете.
Ехать до реки недолго, вскоре они подъехали к амбарам, где у пирсов разгружалась баржа.
– Сворачивай налево! – скомандовал генерал, и кучер повернул с дороги на берег реки. – Да езжай дальше, дальше. К тому холму.
На холме Волков приказал кучеру остановиться, вылез сам, помог выйти Бригитт.
– Вам нравится здесь? – Он держал ее за руку.
Она оглянулась. С холма открывался прекрасный вид на реку.
– Да, – сказала красавица, – тут очень хорошо.
– Вон видите? – Он указал рукой.
– Да, это дом госпожи Рене, вашей сестры, – отвечала она.
– Верно, а вон сыроварня Брюнхвальдов.
– Вижу, да. А зачем вы мне это показываете?
– Как вернетесь из города, найдите нашего архитектора, скажите, что хотите построить дом на этом месте, пусть покажет вам рисунки, выберете, какой вам понравится. Пусть строит тут дом.
– Дом? – Ее глаза округлились. – Кому? Мне?
– Вам и вашему чаду, – отвечал Волков. – Я давно это место приметил. Архитектору скажите, чтобы все было: и колодец, и конюшни, и скотный двор, и большие окна от потолка до пола, как у князей, – все должно быть самое лучшее. Мебель самая хорошая, и посуда, и все остальное. Скажите ему… скажите, что у вас есть двадцать тысяч талеров.
– Спасибо вам, господин мой, – только и пробормотала она, причем без особой радости, на удивление спокойно. – Но мне можно дом и поскромнее, мне и двух тысяч хватит. А двадцать… Так это дворец будет.
– Что? – Он даже растерялся. – Почему вы отказываетесь?
Она молчала.
– Почему вы молчите?
– Слишком большой дом для меня. У меня слуг не хватит его содержать.
– Слуги будут, – заверил он. – Я дам вам пять тысяч десятин земли и десять душ мужиков, из их жен и дочерей себе прислугу наберете. Хватит у вас слуг.
А Бригитт подняла на него глаза и произнесла твердо:
– Коли надумали от меня избавиться, откупиться думаете, так мне таких подарков дорогих не нужно, мне и простой дом будет в радость. К чему траты такие?
– Да не задумал я от вас избавляться. – Кавалер был безмерно удивлен. – Я подарок вам сделать хотел, чтобы вы себя в доме моем не чувствовали притесненной.
– Жена ваша не желает меня видеть, так пристройте мне флигель к своему дому, – так же твердо продолжала Бригитт.
– Флигель желаете вместо дома? – удивился кавалер.
– Желаю с вами жить. Подле вас. Чтобы вы в моей постели просыпались. Желаю, чтобы чадо мое с детства видело родителя своего. – Бригитт говорила так заносчиво, словно она королева или принцесса крови, которая повелевает своим слугой. – А дом мне построите, так я вас видеть не буду вовсе и ребенок вас не будет знать.
– Нет-нет, я буду при вас. – Волков взял ее руки в свои.
– При мне? – Она не верила. – Жить будете со мной?
– Да, буду жить с вами. Я всей душой желаю жить с вами, а с женой я живу только по закону Божьему.
Тут красавица стала улыбаться, и улыбалась победно, гордо выпрямилась, выпятила живот свой и говорит:
– Хорошо, если вы обещаете, что будете со мной жить больше, чем с женой, то дом будет вам соответствовать. Тогда богатый дом тут построим.
«Другая бы руки целовала, а эту еще нужно уговаривать взять подарок. Спесива госпожа Бригитт Ланге».
– Буду жить с вами больше, чем с женой, – говорит Рыцарь Божий Иероним Фолькоф, генерал фон Эшбахт.
Теперь Бригитт была довольна, она еще раз оглядела окрестности.
– Да, тут прекрасное место для дома. А вон там, на южном склоне, сад разобью. Хочу, чтобы птицы по утрам пели.
На берегу, возле пристани, он встретил Бруно, племянника своего. Михель Цеберинг, как всегда, держался тут же.
– Как у вас дела, друг мой? – спросил Волков, остановив карету.
– Слава богу, дядя, – отвечал молодой человек, кланяясь.
– Торговля углем идет хорошо?
– Спрос на уголь упал на треть, дядя, но с мая месяца хорошо пошел брус и доска. А в Милликоне стали брать весь медный лист и весь железный лист, сколько ни дай. Главы гильдий в Малене уже дважды спрашивали меня, собираетесь ли вы дозволить строить склады у нас на берегу. Особенно глава гильдии медников интересовался.
– Перебьются, – коротко ответил кавалер. – А если еще раз спросят, так скажите, что пока хорошей дороги от Малена до амбаров нет, так и смысла нет в складах. А медью и железом так сами торгуйте. Пусть Гевельдас, как освободятся баржи… – Тут кавалер на мгновение задумался: какие еще баржи в Милликоне, там через четыре дня он воевать будет. – Лучше к осени… пусть начнет возить туда медь и железо.
– Дядя, мы так и думали, но потом поняли, что купчишки в Милликоне наши товары продают другим купцам, тем, что из Хоккенхайма и Нижних земель приплывают. Вот если бы нам в милликонских торговых рядах место получить… Вот где деньги настоящие. Покупать у маленских мастеров, а продавать в Милликоне. Вот где золото. Но разве разрешение на торговлю там достанешь? Гевельдас говорит, что и пробовать смысла нет, не пускают купчишки местные иных.
Много всего надо было сказать племяннику, многое надо было спросить, но вот времени не оставалось. Как раз к пристани стала поворачивать баржа, в которой были его телеги и его выезд. На носу баржи стоял Максимилиан.
Дел у кавалера было