— Любезный «биржевик», — ядовито начал Михаил, — долг репортера не трындеть попусту, а вскрывать факты, стоящие за каждым подвигом. Мать его в качель. А еще, господа, вам стоило бы внимательно почитать программу партии социалистов российского народа. Там вы найдете много интересного, в том числе предложения по военному строительству.
Дальше следовало развитие темы, а по сути голимая пропаганда СПНР. Кто-то морщился, кто-то соглашался, но доводы Самотаева равнодушными не оставили ни кого.
Разъяснения Самотаеву существо идей новых социалистов, Зверев ничего не скрывал: «Михаил, никогда не верь ни партийному функционеру, ни в программу его партии. Даже если ты не найдешь ни капли лукавства. Думаешь, я оговорился? Нет. Все дело в том, что сегодня еще нет теории общества, которая бы достоверно описала его развитие. При этом партийные программы имеют обыкновение опираться на существующие заблуждения. Следовательно, в той или иной мере все они брешут. В этом смысле идеи СПНР от остальных не отличаются. Теперь к вопросу, почему я придерживаюсь именно этой программы — мне очевидно, что заложенные в ней идеи помогут России вырваться в мировые лидеры. Почему? Потому что по своей сути программа СПНР это идея кнута и пряника, которыми на протяжении лет двадцати надо будет основательно охаживать задницу нашей многострадальной матушки России. Это, чтобы она не впадала в привычную спячку».
Разговор получился долгим. К теме не раз возвращались, зато теперь Михаил с легкостью общался с любым политиком и репортером.
Так или иначе, но издания запестрели статьями о российском смельчаке-военлете, стойко отбивавшемся от курдов-кочевников до подхода полусотни батальона Апшеронского полка. Сообщалось число убитых врагов — от семи до десяти. В зависимости от симпатий. Некоторые намекали на скромность героя, дескать, казачки говорили о существенно больших цифирях.
Ни одно издание не оставило без внимания выжимку из программы партии новых социалистов: «Воевать надо не числом, а умением». И не важно, что первым эту фразу произнес фельдмаршал Суворов. Писали о приверженности героя идеям этой партии. Кто с гордостью, а кто сквозь зубы. Да и черт с ними — пиар заработал на все сто, а это главное.
* * *
Начатый месяц назад разговор с Юденичем в Нахичевани, продолжился на следующий день после награждения Самотаева «Анной» четвертой степени.
Мордатый, в мятом, скорее даже жеваном кителе с одиноко болтающимся орденом святого Владимира, Николай Николаевич мало напоминал того грозного генерала, с которым Михаил не так давно общался. Вот что значит военные действия. Даже не самые значительные.
На этот раз никаких вопросов из серии: «В каких еще краях отметился Михаил» не последовало. Результат войнушки с дженгелийцами (по-русски с партизанами) говорил сам за себя. Зато Самотаеву пришлось исчеркать не один лист бумаги схемами стычек. Кто и где стоял, сектора обстрелов, из каких соображений выбраны маневр и позиция. Не остался в стороне вопрос результативности применения самозарядного карабина и гранат производства завода «Механика». Разговор затянулся на долгих три часа. В конце прозвучало риторическое: «Хотел бы я знать, где вас так обучали», — судя по интонации, на ответ генерал не рассчитывал, но он прозвучал:
— Разведывательно-диверсионное дело и тактику малых групп нам давал офицер, знакомый с этим не понаслышке. Военное искусство преподавали офицеры военных училищ и не только российских. По понятным причинам от публичности они воздержались, — этой фразой Миха дал четко понять — распространяться об этом категорически не стоит.
Генерал поморщился. Во-первых, о приватности разговора он понимал ничуть не хуже прапорщика, а, во-вторых, его слух резануло непривычные словосочетания — «разведывательно-диверсионное» дело и тактика малых групп. С «разведывательно-диверсионным», в принципе, все было понятно. Даже корректнее, нежели принятый у казаков термин — «охотники». Но «тактика малых групп»! Какая может быть особая тактика у малых групп, и что это такое в понимании прапорщика? С другой стороны, только сейчас он гонял этого военлета по всем стычкам и надо отдать должное — в ряде случаях, тот применил приемы нетипичные тому, чему учат в российской армии. К примеру, в одном случае Михаил в первую очередь уничтожал командный состав, а во втором оставил его на закуску. На сколько Юденич помнил, такие вопросы в училище даже не рассматривались.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ко всему Юденич осознал масштаб финансовых затрат на создание и поддержание в боеготовности такого подразделения, и ему откровенно стало неуютно.
— Оружие нам поставляется из разных стран. Из пулеметов мы предпочитаем «Зверь».
— Опять «Зверь», — бросил Юденич, — а правду говорят, что этот пулемет детище господина Зверева? — в интонациях генерала прозвучал заметный сарказм.
— Насколько мне известно, идея и основные принципы механики его, хотя Дмитрий Павлович не инженер.
— Машинка неплохая, — согласился генерал, — но пулемет Максима не имеет ограничений по длительности непрерывного огня.
— Из своей практики могу сказать — я этой проблемы не ощутил, но, допустим, она существует. Тогда ее решение лежит в плоскости удвоения пулеметов на версту фронта. Заметьте, затраты на два «Зверя» практически равны стоимости одного «Максима», но в критические моменты плотность огня увеличивается вдвое. Ко всему прибавьте удвоение стойкости по отказам.
— А патрон?
В «Звере» использовался безрантовый патрон, и на русский стандарт Дмитрий Павлович переходить отказывался. Спору нет, рантовый патрон требовал существенного усложнение кинематики. Сначала патрон извлекался из ленты, и лишь после этого вводился в патронник. Кроме удорожания в производстве такая механика вызывала удвоение отказов. Так стоило ли этим заниматься? Тем более, что заказов хватало. Как недавно узнал Самотаев, для реализации спроса во Франции как раз сейчас запускался новый завод.
Михаилу было очевидно, что разговор о пулеметах и рантовых патронах, не более, чем дань традиции. Эта тема явно не уровня прапорщика-диверсанта, поэтому обсудив русский патрон, он свернул разговор в нужное русло:
— Ваше превосходительство, с моей колокольни заслуга Зверева не столько в пулеметах, сколько в организации коммерческого дела со Стрешарами. Эти базы мы использовали для тренировки в России и во Франции.
— Хм, — своим «хм» Николай Николаевич умудрился показать и недоверие, и удивление, а еще в этом «хм» прозвучала ревность. Впрочем, все это говорило в пользу генерала.
— Поверьте, очень полезная подготовка. Без нее мне бы перед вами сейчас не сидеть. Кстати, о Стрешарах. Российским офицерам дается очень большая скидка. Буквально до уровня окупаемости.
«Первый вброс сделан, а глупых генералов не бывает. Почти не бывает, — тут же поправился Михаил, — заодно и проверим. Если после сегодняшнего разговора Стрешары не начнут посещать офицеры Кавказского округа, то я сильно удивлюсь. Пора выполнять вторую часть задания», — оборвал себя Михаил.
— Ваше превосходительство, мне поручено передать вам предложение господина Зверева лично ознакомиться со всеми оружейными новинками завода «Механика». Тогда же можно будет предметно обсудить методику подготовки личного состава.
Автора методики Михаил не назвал, но по тому, как сверкнули глаза генерала, тот понял все правильно — Юденичу предлагалось ознакомиться с подготовкой бойцов частной военной компании. Одновременно делался намек — Зверев имеет к ЧВК некоторое отношение.
Все нужное сказано, но генерал не был бы генералом, если бы не рискнул прощупать «противника»:
— Насколько я в курсе, вас скоро демобилизуют? Остаться в армии не желаете?
«Ага, генерал случайно знает о прапорщике», — улыбнулся про себя Михаил.
— В Никарагуа в моем подчинении находились два батальона, — открыв эту сторону своей биографии, Михаил дал понять, что по табелю о рангах он как бы имеет чин полковника, которого в Императорской армии ему не видать, как собственных ушей. Возраст и экстернат в сумме с кастовостью ставили жирный крест на серьезной карьере человека из низов.