— Послушайте… — я попыталась подняться, но он буквально придавил меня к креслу.
— Я очень не люблю неблагодарных людей. На добро надо добром отвечать, не учили?
Полные мокрые губы изогнулись в наглой ухмылке. Не той, которая подкупает девчонок, когда так улыбается симпатичный любимец класса, а той, когда наглость — пугает.
Вот почему он взял меня вчера на работу так просто! Я еще удивлялась, как все гладко вышло…
Что же делать? Орать? Да разве кто придет на мои вопли? Скорее всего, подобное тут не редкость.
Да и драться я совсем не умею.
— Рыженькая… Хорошенькая. На мою первую любовь похожа, — улыбка стала сальной. — Не бойся, дядя Нодар тебя не обидит. Наоборот, отблагодарит, если хорошо будешь себя вести.
Он протянул руку, чтобы дотронуться до моей щеки, а я, сама не понимая, что творю, изо всех сил резко оттолкнула его от себя. Затем вскочила и, юркнув у него под рукой, побежала к двери, радуясь, что он не успел ее запереть.
Мне было дико страшно, слезы буквально душили. Паспорт я так и не забрала, но сейчас он тревожил меня в последнюю очередь. Единственное, что волновало на самом деле — это спастись от этого мерзкого мужика. Убежать, спрятаться, скрыться. Фу!
Стоило только представить, что было бы, запри он дверь, стало дурно.
— Аглая, ты куда это? Эй! — раздался за спиной голос Аллы, но я, ничего не слушая, ринулась прямиком на выход.
На улице было довольно многолюдно для столь позднего часа: горели вывески магазинов, по тротуарам спешили по своим делам люди, мелькали в едином потоке машины. Но я не чувствовала себя защищённый среди них, наоборот, теперь в лице каждого я видела врага.
Зайдя за угол клуба, опустилась возле стены на корточки и, прикрыв лицо ладонями, зарыдала, выплескивая эмоции.
Прав был Вишневский, что мне нечего здесь делать. Как же он был прав!
И как теперь мне забрать паспорт? Прийти сюда с мамой или полицией? Так ведь у меня нет ни единого доказательства его домогательств, мне никто не поверит просто на слово.
Впрочем, можно сказать, что я его потеряла, и как-то восстановить…
Неожиданно на тротуаре прямо напротив появились чьи-то пыльно-белые кроссовки.
— Эй, ты чего тут уселась, кукла? — раздался хриплый голос, и я подняла зареванное лицо на незнакомого мне парня. Короткая армейская стрижка, серьга в виде креста в ухе и взгляд, похожий на взгляд Гургена-Нодара. Такой же маслянисто-ненормальный.
— Ничего, — я шмыгнула носом и поднялась, поправив на плече ручку сумки. — Уже ухожу.
— Давай провожу.
— Не надо, я сама дойду, — я попыталась пройти, но он, широко раскинув руки, преградил мне путь.
— Да ладно тебе, не агрись. Затусим вместе, я место одно хорошее знаю, тут недалеко. Тебе точно понравится.
— Мне надо домой!
— А потом и домой поедем, конечно. Хочешь — ко мне, хочешь — к тебе.
— Сейчас же пропустите меня, иначе я кричать буду!
— Будешь, как же без этого, — хохотнул он и замолчал, когда в наш совсем не дружеский диалог вмешался третий, неожиданный голос:
— Не слышал, что тебе сказали? Дай ей пройти.
Паникуя из-за нового свалившегося на голову приключения, я совсем не заметила, как у нашей беседы появился свидетель…
Глава 9
Аглая
Артур.
Я глазам своим не поверила.
— Пусть идет, — спокойно, но уверенно повторил он, подходя ближе.
— Твоя, что ли? — кивнул на меня незнакомец, слово на какую-то вещь.
— Допустим, моя.
— Ну ок, без бэ. Чужое не трогаю, — протянул руку, чтобы как бы сразу на берегу заключить перемирие, но Вишневский даже не пошевелился. Не сводя глаз с бритоголового, повел головой в сторону припаркованного у тротуара Лексуса, адресуя реплику мне:
— В машину иди.
Я быстро кивнула и послушно метнулась к его тачке. Юркнула в салон, прижав к груди сумку.
Артур, как обычно во всем черном, выглядел словно герой боевика Марвел на фоне этого гопника в джинсе и грязных кроссовках.
Надменный. Холодный. Уверенный в себе.
Они поговорили о чем-то буквально тридцать секунд, после чего Артур, явно не уделяя внимания такой детали, как попрощаться, развернулся и пошел к машине.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда он оказался в салоне, у меня было единственное желание — прильнуть к его плечу и как следует прорыдаться, ибо тиски страха еще не отпустили.
Но я, конечно, постеснялась это сделать.
— Ну и что это было? — строго спросил он, заводя двигатель. — Кто это вообще?
— Этот? — я кивнула в окно на удаляющуюся спину парня. — Я не знаю, впервые его вижу. Просто подошел и спросил, почему я тут сижу.
— И почему ты там сидела?
Мне было стыдно рассказывать о том, что случилось, даже учитывая, что моей вины в этом не было. Но я все равно рассказала. Просто вывалила на него все как было, только утаив, что устроиться я туда решила исключительно из-за него.
Он слушал молча, не перебивая, только складка между нахмуренных бровей становилась все глубже.
— Значит, паспорт у него остался? — резюмировал он, сворачивая к многолюдной в этот час набережной.
— Да. Пришлось бежать, у меня выбора не было.
— Я же говорил, что делать тебе там нечего. Ты всегда такая непослушная? — он обернулся на меня, и щеки обдало жаром.
— Ну, я же за своими вещами приехала, — а потом решилась задать волнующий вопрос: — А что ты там делал? У клуба?
— Мимо ехал, — просто проронил он, и в душу словно камнем запустили. Мимо он мог ехать по причине того, что собирался к Ксюше. Она же живет совсем неподалеку…
— Давай тут встанем, — произнес он, обращаясь то ли ко мне, то ли к самому себе, и заглушил мотор.
Напротив нас за парапетом блестела черная в этот час Москва-река, отражая в своих водах многотысячные огни ночного города.
— Кофе будешь?
— Кофе? — рассеянно переспросила я, не понимая, что вообще происходит. — Буду. Раф, ванильный, если можно…
— Ну, пошли тогда, — он открыл дверь, и я выбралась из кондиционированной прохлады салона в теплый летний вечер. Даже уже почти ночь.
К маленькому кофейному лотку мы шли молча, конечно, не за руку, но я была преисполнена какого-то детского счастья, что просто нахожусь рядом с ним. Что он не оставил меня. Выслушал. Что решил угостить кофе…
Мы проводим вместе уже вторую ночь подряд, какая прекрасная традиция.
— Спасибо, — я взяла из его рук горячий бумажный стакан, и мы подошли к парапету. Какое-то время наблюдали за проплывающим мимо теплоходом, катающим туристов, а потом я украдкой смотрела на него, в сотый раз изучая профиль.
Я пять лет лелеяла перед сном его образ, стоит ли говорить, что его лицо казалось мне сейчас самым красивым?
— А ты к Ксюше ехал? — спросила я, хотя понимала, что лезу туда, куда меня не просят. В памяти еще было свежо его «какой я тебе Дзен?». Но удержать любопытство в себе было выше моих сил.
— Нет, с чего ты взяла? — он наконец-то посмотрел на меня. В его черных зрачках отражались огни, а губы… лучше бы я на них не смотрела.
— Просто подумала… — дернула плечом, радуясь, что сейчас темно, и особо не рассмотреть, как безбожно я вру. — Мне показалось, что вы встречаетесь.
— Я и Ксю? — фыркнул он. — Исключено. Она не в моем вкусе.
— Но у вас же что-то было, ты сам говорил…
— И какое отношение это имеет к встречаниям?
Я прикусила язык и уткнулась в стакан с остатками рафа.
Мне никогда не понять его мир. Его жизнь. Он словно с другой планеты. Свободный, раскованный, думает и говорит что хочет. Живет как хочет. У него нет рамок, тогда как я вся состою из них.
Для меня близость с парнем это что-то такое — волшебное и только по большой любви, а для него…
— Не забивай голову, Веснушка, у мужиков все иначе, — словно мысли мои прочитал.
Я снова подняла на него взгляд и… поняла их — тех, кто, не имея шансов на спасение, пал под каток его обаяния. Невозможно не поддаться.