А через пару часов проснулась от непонятного шума…
Я вскочила с кровати и выглянула в окно: во дворе стоял Артур. Ну как стоял… качался, словно флигель на ветру. Под ногами валялась перевернутая металлическая урна…
Да, я собралась забыть этого хладнокровного циника, вычеркнуть из своей жизни и все такое, но он же сейчас растянется спать прямо на газоне!
Недолго думая, я нырнула в тапочки и, забравшись на подоконник, спрыгнула из окна вниз. Минуя ряд аккуратно высаженных в шахматном порядке туй, подошла к Вишневскому.
— И что отмечали?
Он, покачиваясь, неуклюже обернулся, и лицо озарила широкая улыбка.
— Весну-ушка… А ты чего не спишь?
— Поспишь тут — с таким-то грохотом, — обернулась, разыскивая привычно брошенную как попало машину, но ее нигде не было. — А где твой Лексус?
— А, — небрежно махнул рукой, — я его разбил.
— О, Господи! Надеюсь, праздновал ты после этого, а не до… — и только сейчас заметила на его руке кровь. Почувствовала, как побледнела. — Ты что, в аварию попал?
— Авария попала в меня, — снова улыбнулся и, дергая рывками молнию на куртке, освободился-таки от удушливого захвата. — Да нормально всё, все живы. Слегка помял столб, больше никто не пострадал.
— И где ты его оставил?
— Столб?
— Лексус.
— Забрал эвакуатор, — он дернул плечом и выудил из кармана миниатюрную фляжку, но я выхватила ее у него из рук и бросила в поставленную секундой ранее как положено урну.
— Ты в травмпункт заезжал?
— Да говорю же — все в порядке, не суетись.
— Но у тебя кровь! Пойдем, я сама тебе раны обработаю. Идем, идем, — я поторопила его взмахом руки. На удивление он послушно зашагал следом.
В какой-то другой момент я бы, наверное, думала только об этом, что сейчас он придет в мой дом — сам Артур, но сейчас была настолько взволнована, что мне было вот совсем не до этого.
А если у него там не только царапины? Порой серьезные повреждения не дают о себе знать так сразу. Например, разрыв селезенки или еще что похуже…
— Не снимай обувь, проходи так. Садись сюда, — кивнула я на кресло, а сама пошла на кухню за ящиком с лекарствами. К счастью, мама была крайне запасливым человеком, и там было все: начиная от обычного йода и заканчивая серьезными миорелаксантами.
Вернувшись с коробкой обратно в прихожую, я почувствовала, что сердце все-таки чуть-чуть сбилось с ритма. Вишневский здесь, в моем доме. С ума сойти.
Могла ли я об этом мечтать? Могла, но только очень осторожно.
— Снимай куртку, — распорядилась я, вынимая бинты.
— Ты не в медицинский собралась поступать, случайно? — спросил он, не без труда снимая верхнюю одежду. Казалось, что каждое движение приносило ему ощутимую боль.
— Случайно нет. Я хочу стать психологом.
— Вот как? Любишь копаться в чужих мозгах, значит? — он снял все-таки свою кожаную косуху, и мне стало нехорошо: на груди из-под выреза черной рубашки тоже виднелись пятна уже подсохшей крови.
— Рубашку тоже снимай, — нахмурилась я, стараясь не думать о том, что увижу. — Только аккуратно, без резких движений.
— Вот так сразу «раздевайся»? Весну-ушка, а ты, оказывается, та ещё шкатулочка с сюрпризом.
Я пропустила неуместную шутку мимо ушей, наблюдая краем глаза, как он расстегнул неверными пальцами мелкие пуговицы на рубашке, как стянул ее с себя, небрежно швырнув на подлокотник.
Сердце заколотилось еще быстрее. Я взяла в руки вату и, едва не выронив флакон, щедро полила диск. Приложила к ссадине на его груди. К счастью, там оказалось совсем небольшое и явно неопасное рассечение.
Он неотрывно наблюдал за моим лицом, руками и молчал, чем смущал еще больше.
— И как же это произошло? — спросила я, чтобы хоть чем-то занять неловкую паузу. — Ты превысил скорость или тебя кто-то «догнал»?
— Тебе говорили, что ты очень милая, когда смущаешься? — проигнорировал он мой вопрос, задав провокационный свой.
— Не говорили… Не думаю, что это так.
— А это так.
Поднял руку и, как и в прошлый раз, взял прядку моих волос, потер между пальцами.
Я ощутила, как сильно покраснела, а он только улыбнулся, пробежав расфокусированным взглядом по моим губам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Если он прямо сейчас не прекратит так делать, я… А что я? Поцелую его первая? Как раз этого я больше всего и боялась — что все мои чувства к нему как на ладони.
— Так все-таки как? Я про аварию. Тебе очень повезло, ведь все могло закончиться гораздо хуже…
Но он явно меня не слушал: по-прежнему не отрывая от меня взгляда, забрал из моих рук вату, швырнув куда-то себе за спину. А потом потянул на себя за подол пижамной футболки, вынуждая опуститься к нему на колени.
— И ноги у тебя красивые, — провел рукой по оголившемуся бедру, вызывая тем самым табун сбесившихся мурашек. — И волосы… — скользнув ладонью по спине, запустил пятерню в мою спутанную после подушки шевелюру.
Это запрещенный прием, и он прекрасно об этом знает! Говорить комплименты девушке, которая никогда ничего подобного не слышала, еще и от парня, в которого влюблена вот уже пять лет…
Бешеное биение сердца заглушало голос разума, перед глазами были только его глаза и такие манящие губы…
— Артур, я…
— Иди сюда, — надавил ладонью на мой затылок, вынуждая приблизиться к его лицу, и поцеловал.
Мир поплыл и закачался, я не могла поверить во все происходящее. Это был мой первый настоящий поцелуй. Первый поцелуй с тем, кого я так отчаянно любила. Я была счастлива, но где-то в самой глубине души понимала, что это не он целует меня. Вернее, он, конечно, Артур Вишневский, но делает он это не потому, что тоже влюблен, а просто потому, что сподвиг его к этому примитивный мужской инстинкт, только и всего…
— Артур… у тебя там рана, — не открывая глаз, я все-таки попыталась вернуться с небес на землю. — Кто знает, насколько серьезная, тебе может стать плохо…
— Мне очень хорошо, — растягивая слова, словно находясь под кайфом, произнес он. — Даже не представляешь, насколько.
И потянул подол моей футболки вверх, избавляя от мешающего элемента одежды…
Глава 12
Аглая
— Аглая, ты дома?
Мама? Это мамин голос!
Я резко распахнула глаза и с колотящимся сердцем натянула одеяло до самого подбородка.
Мама дома, а здесь Артур! Спит со мной в одной постели!
Или… мне все это просто приснилось?
Я посмотрела вправо, рядом никого не было. Но он спал здесь! И не во сне, а по-настоящему! Не сошла же я с ума!
— Аглая! — мама толкнула мою дверь: взъерошенная и бледная. — Что случилось? Ты поранилась? Там, в прихожей, открытая аптечка и испачканные кровью бинты!
— Успокойся, ладно? Со мной все хорошо, — я села, не отпуская одеяла.
— Но те бинты…
— Это не мои.
— Не твои?.. А чьи?
— Артура.
— Артура? — она зачем-то обернулась назад, в сторону прихожей, потом снова посмотрела на меня. — Я не совсем поняла…
— Он просто подрался с кем-то, я увидела ссадины и решила обработать раны, пригласила к нам, чтобы Инна Алексеевна не волновалась. Ничего особенного.
— О, Господи, я так испугалась, словами не передать, — мама приложила ладонь к грудной клетке и с облегчением опустилась на край моей кровати. — Вернулась домой, и тут такое. Он в порядке?
— Да вроде бы, — я дернула плечом и зарылась в одеяло почти до самых глаз.
Артур ночевал здесь, и если мама хоть чуть-чуть отпустит эмоции и осмотрится по сторонам, то сразу же это поймет. Да у меня наверняка на лице все написано!
Да, я уже совершеннолетняя и давно не ребенок, но признаться ей в подобном было невероятно стыдно. Да мне и перед самой собой стыдно было, и перед Артуром.
Почему он молча ушел? И когда?
Может, он проснулся и подумал, что между нами что-то было? Поэтому и ушел, чтобы избавить себя от ненужных объяснений…
— Ну, хорошо, что все целы, а то я пока до твоей комнаты дошла, такого успела себе нафантазировать…