Но только не я.
Ни секунды не колеблясь, я схватил Сета сзади, зажал в кулаках его рубашку и оттащил от девчонки с такой силой, что мы оба упали навзничь на пару других детей.
— Какого черта, чувак?! — спросил один из них, как будто не замечая, что в метре от них насилуют девушку против ее воли.
Сет откатился в сторону и вырвался из моей хватки.
— Пошел на ху…
Мой кулак не дал ему договорить, и брызги крови ударили мне в лицо, когда я сломал ему нос.
— Ублюдок! — закричал он в агонии, закрывая лицо руками. — Ты кусок гребаного дерьма!
Я начал подниматься на ноги и повернулся к девушке, которая все еще стояла, прислонившись спиной к дереву, и наблюдала за разворачивающейся перед ней сценой.
— Ты в порядке? — спросил я, пытаясь отдышаться.
Девушка начала кивать, когда ее и без того испуганные глаза еще больше распахнулись.
— Осторожно! — закричала она, но я не успел среагировать.
Мелькнула разбитая бутылка и рассекла мне лицо, чуть ниже левого глаза. Я выругался и зашипел от боли, когда раскаленный жар запульсировал, и потекла кровь. Было ужасно больно, и я ожидал, что поездка в отделение неотложной помощи не за горами.
Кто-то — какой-то парень, которого я не узнал, — схватил Сета, удерживая его и вырывая разбитую бутылку у него из рук.
— Хочешь позаботиться о нем, Солджер? — спросил парень, и меня передернуло от того, что он знал мое имя, а я едва узнал его лицо.
Я провел рукой по щеке и отдернул ее, чтобы посмотреть на свою окровавленную ладонь.
— Срань господня, — пробормотал я, покачав головой, а затем посмотрел на Сета и спросил: — Что, черт возьми, с тобой не так, чувак?
В его глазах отразилась ярость, которая грозила пронзить мою душу, когда он прорычал:
— Со мной?! Ты, блядь, напал на меня из ниоткуда, падла!
Я протянул руку к девушке, застывшей в ужасе от того, что происходило на ее глазах. В ужасе от того, что чуть не произошло.
— Ты думаешь, я буду стоять в стороне, как все эти куски дерьма, пока ты, блядь, кого-то насилуешь?
— Насилую? — хмыкнул Сет, закатив глаза. — Я не насиловал ее. Она сама этого хотела.
Я посмотрел на девушку, отметив, что ее волосы были самого мягкого каштанового оттенка, который я когда-либо видел. Как у плюшевого мишки. Теплый. Утешительный. Почти знакомый, так и просящий, чтобы к нему прикоснулись.
Как Салли.
— Ты хотела этого? — мягко спросил я.
Девушка быстро покачала головой, и я, нахмурившись, посмотрел на Сета.
— Она, блядь, врет! — прошипел он, не сводя с нее глаз.
Я сразу распознавал лжеца, и она им не была. Потом подошел к девушке с мягкими каштановыми волосами и заметил, как она напряглась при моем приближении.
— Сколько тебе лет? — спросил я тихо, чтобы не услышали остальные, и тут посмотрел в ее глаза.
Боже, они были такими зелеными и яркими, и моя душа беспокойно дернулась, словно пытаясь вырваться из пут этого тела и этой поганой жизни. Отчаянно желая чего-то лучшего. Чего-то более яркого и живого, как изумрудные искры, сверкающие в глазах этой девушки.
— П-пятнадцать, — ответила девчонка тоненьким голоском, отводя взгляд от меня, чтобы изучить свои руки, вцепившиеся в юбку.
— Пятнадцать, — медленно повторил я, позволяя слову повиснуть на языке, прежде чем посмотреть через плечо на Сета, которого все еще держал незнакомый мне парень, который, очевидно, знал меня. — Она гребаный ребенок, ты, мудила.
Затем я осторожно взял ее за запястье и приказал ей идти со мной. Девушка вздрогнула от моего прикосновения, по ее коже побежали мурашки, но она не протестовала и не отстранялась. Девчонка сделала, как я просил, и меня до глубины души раздражало, что она так легко это сделала.
* * *
— Ч-что ты собираешься со мной сделать? — был первый вопрос, который она задала, когда я усадил ее в свою машину.
Это был кусок хлама десятилетней давности, скрепленный молекулами ржавчины, держащимися вместе. Но тачка была моей и всегда доставляла меня туда, куда мне было нужно.
Я не сразу ответил. И вместо этого задал свой вопрос.
— Как тебя зовут?
— Рейн, — не задумываясь, ответила она.
Я с сомнением посмотрел на нее через всю машину, прижимая к лицу горсть пропитанных кровью салфеток.
— Рейн? Тебя зовут Рейн?4
— Да.
Я фыркнул, переведя взгляд обратно на дорогу.
— Ого. Ладно. Что, твои родители хиппи или что-то в этом роде?
— Э-э, я не думаю, что ты должен быть тем, кто высмеивает мое имя, — выпалила она в ответ с большей уверенностью, чем раньше. — Типа, эй? Твои родители назвали тебя Солджер.
Один уголок моего рта изогнулся в улыбке. Я не видел причин говорить ей, что у меня только один родитель, и поморщился от боли в щеке.
— Туше.
— Я имею в виду, тебя действительно так зовут?
— Угу. — Я снова взглянул на нее, заметив ее неохотную улыбку, и был рад, что она расслабилась в моем присутствии.
Рейн была хорошенькой. Может быть, самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.
— И, кстати, я ничего не собираюсь с тобой делать. Просто отвезу тебя домой. Так где ты живешь?
— Правда?
Рейн села прямее, и я перевел взгляд на нее, пораженный тем, что в этих зеленых мозаичных осколках мерцает душераздирающая надежда.
Я не знал ее. Она ничего для меня не значила, но мысль о том, что та может поставить меня в один ряд с другими парнями в «Яме», сокрушала мой дух. Но что ранило еще больше, так это осознание того, что я не мог винить ее.
— Да, — твердо ответил я, снова переводя взгляд на дорогу, прежде чем на долю секунды встретиться с ней взглядом, чтобы добавить: — Правда.
Итак, Рейн дала мне адрес и рассказала, как добраться туда с того места, где мы находились, и я направил машину в указанном направлении.
Поездка прошла в полной тишине: я смотрел на дорогу, а она — на свои руки, сложенные поверх черной ткани юбки, прикрывающей колени. Я не мог сказать, о чем Рейн думает; я даже не знал, все ли с ней в порядке. Я знал только, что мне стало легче от осознания того, что она больше не в «Яме». Это было неподходящее место для ребенка ее возраста, хотя я не забыл, что начал ходить туда, когда был еще младше.
— Тебе не стоит туда возвращаться, — наконец произнес я, когда мы приблизились к ее улице. — Эти парни хотят причинить тебе боль. Держись от них подальше.
— Ты хочешь причинить мне боль?
Потрясенный, я посмотрел на нее.
— Я не хочу никому причинять боль, — честно ответил я.
— Но ты причинил ему боль.
Я покачал головой.
— Я причинил ему боль, потому что он причинял боль тебе. Защищать кого-то — это совсем другое. Я всегда предпочту защищать, а не делать кого-то своей жертвой.
Я остановился на обочине через пару домов от ее дома. Меньше всего мне хотелось, чтобы ее родители увидели, как Рейн выходит из машины, за рулем которой сидит восемнадцатилетний парень с окровавленным лицом.
— Спасибо, что подвез, — тихо сказала Рейн. — И спасибо, что был так добр ко мне.
— Ага, без проблем, — ответил я, поворачиваясь, чтобы опереться локтем о спинку пассажирского сиденья. — Но, пожалуйста, поклянись мне, что никогда больше не вернешься туда и не будешь общаться с этим парнем.
Она даже не колебалась.
— Я клянусь.
— Хорошо.
Рейн вышла из машины, и я подождал две минуты, пока она добежала до своего дома и вошла в дверь. Потом поехал в отделение неотложной помощи, проклиная Сета и его неспособность понять слово «нет».
* * *
— Солджер!
Врач, который только что проверил мое лицо на наличие признаков инфекции, не дал моей охваченной паникой матери войти в отделение неотложной помощи.
— Мэм, мне нужно, чтобы вы…