– А это действительно больно? Ну… когда… – девушка через плечо посмотрела вниз, в воду.
В её голосе звучала искренняя обеспокоенность, и Ранхаш всё же ответил:
– Только если это длится очень долго.
Смываемая пена потекла по плечам.
– Я тебя мучила, да? – виновато спросила Майяри. – Прости. Я не знала раньше, что это так тяжело.
Она пришибленно взглянула на Ранхаша, и этого тот уже стерпеть не смог. Резко развернув её к себе, он с жадностью прижался к её губам, раскрывая их шире и проникая внутрь языком. Девушка со стоном подалась ему навстречу, обвивая его руками за шею. Кровь ударила в голову, уже знакомый и желанный жар расползся по телу и рассудок помутился. Майяри подалась к харену с такой силой, что прижала его к краю купальни. Руки с жадностью огладили крепкое мускулистое тело, тонкие пальцы нетерпеливо пересчитали позвонки, коснулись ямочек на ягодицах, и Ранхаш поспешил отстраниться, чувствуя, что тёмное желание застилает рассудок и ему.
Майяри рассерженно зашипела и исподлобья уставилась на него тёмными глазами.
– Я хочу…
Она осеклась, не совсем понимая, как ей объяснить, чего именно она хочет. Объятий? Поцелуев? Или чего-то пока неведомого?
– Я хочу прикасаться. Я ведь тоже терпела. Нечестно, что прикасаешься только ты, а меня сразу отстраняешь. Мне, может, тоже больно.
Ранхаш едва не застонал сквозь стиснутые зубы, но во взгляде Майяри светились такие искренние ярость и желание, что он раскинул руки, кладя их на бортики купальни, и, вперившись в девушку мрачным взглядом, разрешил:
– Прикасайся. Только, – ноздри его хищно раздулись, – недолго. Терпения у меня уже почти нет.
– Ох, – Майяри осторожно погладила широкие пласты грудных мышц, ключицы, плечи, с них опять перешла на грудь и опустилась на закаменевший живот. – А там можно?
– Не сейчас, – прошипел Ранхаш. – После будет можно всё.
Несмотря на запрет, рука Майяри осторожно двинулась вниз, под воду. Робость охватила её сильнее, стоило только прикоснуться к чему-то твёрдому и горячему. Майяри даже в первое мгновение поджала пальчики, но потом с туманящей разум решимостью опустилась ниже и ладонь легла на нечто длинное, плотное и подрагивающее.
– Майяри, – из горла Ранхаша вырвался приглушённый рык, и мужчина с такой то ли яростью, то ли страстью посмотрел на девушку исподлобья, что та поспешно забормотала:
– Я жена. У меня есть право трогать, – и, сглотнув, уже тише, для себя добавила: – Совсем не фасолина…
– Майяри… – сдавленный рокот вызвал толпу восторженных мурашек, и Майяри, подавшись вперёд, испытующе посмотрела в похожие на жидкий мёд глаза.
– Не нравится? – Ранхаш зачарованно проследил расширившимися зрачками, как розовый язычок облизнул раскрасневшиеся губы. – Неприятно?
– Приятно, – с трудом прохрипел он, – но…
Он хотел добавить ещё кое-что про выдержку, про то, что Майяри с огнём играет и ему бы совсем не хотелось на неё набрасываться… Но красные губы раздвинулись в снисходительно-многообещающей улыбке, и девушка прошептала:
– Ну вот и не сопротивляйся. Я же… – тонкие пальцы безбоязненно сжались на прильнувшей к ладони плоти, – … всё равно пойму, как это делается, рано или поздно.
Узел в паху скрутился ещё сильнее, и Ранхаш стиснул зубы, чтобы сдержать стон. Перед глазами словно марево встало, очертания купальни поплыли, раздвоились, и чёткой осталась только Майяри, в тонкой, насквозь промокшей и просвечивающей рубашке выглядевшая как Тёмный обольстительный дух. Мокрая ткань соблазнительно, аж слюна выделялась, облегала упругую грудь, маняще выпирающие невинные горошины сосков, бесстыже пролегала по плоскому животу и расползалась по воде, закрывая всё остальное. Он помнил её грудь. Манящую, с нежным розовым соском. Глаза сами переместились на левую округлость, а затем задержались на просвечивающем через ткань пятне. Сама грудь и соски наверняка очень нежные. Ранхаш представил, как выскальзывает из его губ словно бы тающая кожа. Но там, где камень впивается в её тело, какая она там? Горячая? Твёрдая? Неожиданно податливая?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ладонь на его промежности скользнула вниз, и перед глазами заплясали чёрные точки.
– Как? Всё правильно?
Ранхаш с трудом различил перед собой ищущий любопытный взгляд Майяри. Тонкие пальцы аккуратно, но совершенно безбоязненно ощупывали его достоинство, с интересом гладили самое основание и, поднимаясь вверх, с сосредоточенной неспешностью опускались, разливая внизу живота болезненно-острое удовольствие.
В книге с картинками, подаренной Виканом, текста было мало, и оттого он запоминался очень легко.
– Сжать сильнее, да? И потом опустить и поднять…
Зрачок харена резко сократился, пальцы судорожно впились в бортики купальни, губы сжались в тонкую полоску, а всё тело напряглось как струна.
– Это же не больно? – заволновалась Майяри.
Ранхаш с трудом разлепил губы.
– Нет…
– Значит, так приятно, – девушка по-новому, с удовольствием и предвкушением осмотрела напрягшееся тело. – Жаль, я не совсем понимаю…
– Я подарю тебя такую возможность, – с усилием выдохнул оборотень. – Понять… Прекрати.
– Почему? – Майяри опустилась на его бёдра. Она чувствовала, что дразнит голодного дракона, но почему-то приходила в ужасно приятное волнение от предвкушения, что зверь сейчас сорвётся. – Это моя супружеская обязанность. И твоя тоже. Но я, в отличие от тебя, о своих обязанностях знаю только на словах. Так что позволь мне поучиться, раз это… не больно.
Ранхаш задохнулся, пытаясь удержать рвущийся из груди стон. Камень под пальцами натужно захрустел, а любознательная поганка продолжала бесстыже ласкать его. В голове стучала одна мысль: схватить её, повернуть спиной и войти! Проникнуть между бёдер внутрь, задохнуться от удовольствия…
Останавливало только одно: воображаемый крик боли и съёжившееся от страха тело.
Не так, всё должно пройти не так…
– Мне рассказывали, как происходит близость между мужчиной и женщиной, – Майяри прижалась губами к его уху. – Ещё в общине, перед браком.
К тёмному желанию примешалась ещё более тёмная ревность, и пальцы всё же с хрустом вмялись в камень.
– Тогда мне не понравилось. Доверить кому-то своё тело, позволить… проникнуть в себя… Но здесь, в Салее, я узнала, что и женщина получает от этого удовольствие. И если ты окажешься внутри меня, – она прильнула животом к его достоинству, – мне будет очень хорошо.
На мгновение Ранхашу показалось, что он всё же потерял выдержку. В голове помутилось, сознание уплыло, но, когда реальность вновь обрела очертания, мужчина убедился, что всё ещё ломает пальцами бортики.
– Мне будет хорошо, – искушающе прошептала Майяри, с нажимом проводя по его плоти ладонью вверх-вниз. – Так почему ты просишь прекратить?
– Это твой первый раз, – воздух обжигал горло. – Будет больно.
– Я знаю. Я знаю, что может быть очень больно, – с ошеломляющим спокойствием отозвалась Майяри. – И обязательно будет больно. Так пусть в наш первый раз будет хорошо хотя бы тебе. Очень-очень хорошо. Я ведь всё правильно делаю?
Майяри прижалась губами к шее харена, прошлась языком вверх, через подрагивающий кадык к подбородку, и поцеловала плотно сжатые губы. Ей так хотелось, чтобы Ранхаш не разочаровался в своём выборе. Она так измучила его своими побегами, так истерзала, что невыносимо сильно хотелось извиниться, отблагодарить и показать, что он не зря так мучился с ней.
– Ты глупая… – сквозь зубы выдохнул Ранхаш.
– Я не глупая, – с насмешкой протянула Майяри, кусая его за мочку уха, – я просто… просто не знаю. Мне так сильно хочется, чтобы тебе было приятно, – девушка тихонько застонала мужчине на ухо, – но я ещё толком не знаю, как это сделать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Я… – Ранхаш судорожно выдохнул, когда пальцы на его достоинстве в очередной раз шевельнулись. – Я сам научу тебя… позже… Боги, Майяри!
– Но… – девушка с интересом посмотрела на воду между их телами. – Я чувствую, что на верном пути.