А здесь смогла.
Сердце до сих пор окружало тепло, сетью растёкшееся по всей груди. Отчего-то казалось, что там, внутри, по рёбрам и живой плоти расползлась печать, связавшая их с Ранхашем невидимой, но ощутимой божественной связью. И Майяри подумалось, что всё правильно. Хаггаресский ритуал – всё же придумка смертных. Придумка, призванная соединять чужие судьбы вопреки желанию хотя бы одной из сторон.
В голове крутились воспоминания о первой встрече с хареном. Майяри тихо рассмеялась, припомнив, как корила себя, что не бросила среброкосого оборотня умирать на болотах. Вспомнила, с каким холодом и неприязнью они общались друг с другом. Перебрала в памяти все их стычки, моменты, когда раскрылся её настоящий запах, когда ей впервые довелось оказаться в постели харена – вот тоже манера озвучивать желаемое, не говоря сперва о причинах! – и когда она ощутила зарождающееся влечение.
Майяри с восторгом смотрела на брачный браслет.
Они пришли к любви от полного равнодушия друг к другу.
Это было так мед-лен-но.
Мысли прервались, когда конь неожиданно резко остановился перед запертыми воротами – неопытная в верховой езде, Майяри едва не скатилась вниз, благо харен придержал – и Ранхаш нетерпеливо постучал по решётке. За оградой кто-то зашевелился.
– Где мы?
Майяри поняла, что в темноте не узнаёт место.
– У меня в городе три дома, – спокойно отозвался Ранхаш. Сейчас он ничем не походил на нетерпеливого мужа, каким был, когда выбегал из храма. – Вот это третий. Сейчас здесь никого, кроме сторожа, нет, и нам никто не помешает.
Уши вспыхнули, и Майяри поперхнулась воздухом. Перед глазами волнующим калейдоскопом промелькнули картинки из подаренной Виканом книги, и девушка неожиданно оробела, вдруг ощутив, что за спиной крепкое мужское тело.
И вспомнила, что харен обещал мстить.
М-м-м… Наверное, следовало бы испугаться, но Майяри посожалела, что даже не успела толком нарваться.
Ворота наконец открылись, и конь нетерпеливо скакнул внутрь. У парадного крыльца, чьи очертания в темноте лишь угадывались, – света в доме не было вообще, – Ранхаш спешился и, подхватив Майяри на руки, решительно толкнул дверь плечом.
Сразу за порогом вспыхнул светляк, но его сияния хватало лишь на то, чтобы не спотыкаться. Вихрем взлетев по лестнице, Ранхаш прошёл до конца коридора и ногой открыл дверь. Майяри только успела увидеть, что это вроде бы гостиная, затем дверь клацнула, закрываясь, а они уже скрывались в другой комнате. Не успела девушка охнуть, как её посадили на кровать, а сам харен остался сидеть перед ней на корточках, смотря на неё снизу слегка светящимися в темноте глазами.
От него так тянуло напряжением, что Майяри невольно пошутила:
– Настала ночь расплаты за мои издевательства?
Ранхаш подался вперёд и, уткнувшись лбом ей в колени, тихо произнёс:
– Ночь доверия, – и, подняв голову, добавил: – Печать Недотроги, Майяри. Нам нужно её снять.
– Тёмные, я забыла…
Нося печать с тринадцати лет, Майяри так привыкла к ней, что даже видя её, безразлично скользила взглядом, не замечая.
– Что тебе нужно, чтобы снять её?
Руки харена неспешно скользнули под подол платья и один за другим стащили сапоги с её ног. Её старые сапоги из драконьей кожи, в которых она бежала из общины. Снял и отставил в сторону. Почему-то это показалось символичным, словно её длительный побег наконец завершился и ей больше некуда идти. Точнее не нужно никуда идти.
– Н-ничего, – по телу прошёлся озноб, когда горячие шершавые мужские ладони легко расправились с завязками и начали стаскивать чулки с ног. – Только немного моей крови… палец поранить… и чуть-чуть времени.
– Хорошо, – руки харена поднялись по ногам ещё выше, и оцепеневшая Майяри ощутила, как с неё стягивают панталоны.
Белая кружевная тряпка полетела на пол, и Ранхаш, приподнявшись, принялся неторопливо расстёгивать пуговки платья на её груди.
– Встань.
Майяри неловко поднялась на ослабевших ногах, и платье стекло по плечам на пол.
– Садись, – и девушка послушно плюхнулась на постель.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Подол нижней рубашки начал подниматься вверх, и Майяри невольно сжала колени, желая прикрыться. Лязгнул вынимаемый из ножен кинжал. Взяв девушку за руку, Ранхаш осторожно кольнул остриём её указательный палец и склонился вперёд, целуя дрогнувший живот прямо в печать.
– Снимай.
Словно продолжение брачного ритуала, так торжественно это прозвучало. Майяри даже немного отпустило, и она смогла расслабиться.
В конце концов, снять печать Недотроги совсем легко. При нанесении на тело женщина закладывает в саму печать ключ, который потом, когда решит открыть своё тело мужскому вниманию, должна начертить на своём теле кровью. Своей. Сама. С желанием снять печать.
Дрожащим пальцем Майяри осторожно вывела прямо поверх печати хаггаресский символ «Ненависть». Кожу мгновенно опалило огнём, на краткий миг живот скрутило от боли, и девушка досадливо зашипела, чувствуя, как с болезненным зудом из кожи выходят вколотые в неё чернила. Давно высохшие, они выходили с потом, растекаясь чёрными, горячими как жидкий воск потёками. Жар усилился, печать окончательно смазалась, утратив свои овальные очертания, и боль наконец начала утихать.
– Кажется, всё, – Майяри вытерла повлажневший лоб.
– Спасибо, – Ранхаш подался вперёд и с трогательной нежностью поцеловал её чуть ниже солнечного сплетения.
– Нашёл за что благодарить, – смущённая девушка погладила мужчину по растрепавшимся волосам. – Как бы я тебя соблазнила с печатью? Кстати, я уже могу начинать?
– Нет, – Ранхаш решительно сгрёб её в охапку и поднялся. – Сперва в купальню.
Напряжение окончательно покинуло Майяри, и она тихо засмеялась, обнимая харена за плечи.
Купальни примыкали к спальне, так что далеко идти не пришлось. Как и во всём доме, там было темно. Пришлось запалить ещё три светляка, чтобы можно было различать не только очертания предметов, но и их цвета. От воды поднимался пар, и Майяри заключила, что Ранхаш распорядился заранее, зная, что сегодня их ожидает первая брачная ночь. Боги, если бы она знала заранее, то умерла бы от нетерпения.
В воду харен сгрузил её прямо в рубашке, после чего начал раздеваться сам. Полностью. И взволнованная Майяри даже не возмутилась, что она одна одетая. Взгляд так и прилип к поджарым ягодицам, с жадным нетерпением прошёлся вверх по спине, опять опустился к ягодицам, и томление запульсировало внизу живота. И когда Ранхаш повернулся лицом, девушка уже с нетерпением вперила взор ниже его пояса.
– Ох, тяжело, наверное, – девушка, не отрывая взгляда, с сочувствием прикусила нижнюю губу. – Я заметила, что в последнее время он почти всегда в таком… немного увеличенном состоянии. Это больно?
Ранхаш сдержал тяжёлый вздох и опустился в воду, скрывая от взора Майяри нижнюю часть тела до самой груди. Он слышал, что молоденькие жёны-девственницы трясутся перед первой брачной ночью и боятся глаза открыть. Его же жена распахивала глаза только шире и ни капли не стыдилась собственного любопытства.
– Иди сюда, я помогу тебе с волосами.
Майяри с готовностью навалилась на его грудь, но Ранхаш непреклонно развернул её к себе спиной и потянулся за склянкой с мылом. Майяри лукаво посмотрела на него через плечо.
– Мы будем только мыться?
Ранхаш молча взял ковшик и полил голову девушки водой. Всё-таки она такая невинная и не понимает, что для неё их первая ночь без должной подготовки может стать болезненным воспоминанием. А он хотел, чтобы эта ночь накрепко привязала к нему ещё и тело Майяри. Чтобы она жаждала его, чтобы сгорала от желания при каждом взгляде на него, чтобы мечтала о близости. Было бы даже неплохо, если бы она стала одержимой им.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Я читала, что это можно делать не только в постели.
Следующий ковшик выплеснулся мимо.
– В карете можно. В саду можно. И в купальнях тоже можно.
– Убью Викана, – с мрачным спокойствием пообещал Ранхаш, намыливая Майяри голову.