И в этот миг – причудливо все-таки работает мозг – Зула узнала в нем Абдуллу Джонса, международного террориста. Она читала о нем в газетах.
Проследив взгляд Абдуллы Джонса, Зула еле-еле успела повернуть голову и увидела рычащий микроавтобус за мгновение до того, как он врезался в задний бампер такси.
* * *
Соколов провел инвентаризацию. В бою вещи имеют обыкновение теряться с поразительной быстротой, поэтому люди вроде Соколова стараются закрепить все по-настоящему нужное на себе. Менее часа назад в подвале пятиэтажки он сменил наряд престарелого китайского рыболова на черный спортивный костюм, черные кроссовки, жесткие наколенники, паховую раковину и пояс с кобурой для «макарова» и запасных магазинов. Под широкой ветровкой прятался разгрузочный жилет с множеством ножей, фонариков, кабельных стяжек и других полезных вещей. За спиной висел кэмелбек. Зачем брать воду на задание, которое займет от силы пятнадцать минут? Просто в Афгане Соколов как-то вышел на пятнадцатиминутное задание и, вернувшись на базу после сорока восьми часов, в которые еле выжил, утоляя жажду собственной мочой и кровью мелких грызунов, дал себе слово никуда больше без фляги не выходить.
Он развязал мусорный пакет, который прихватил из офиса. Двигаться приходилось медленно, осторожно, чтобы прохожие не заметили шевеления под пленкой. В мешке между твердыми металлическими коробками удалось нащупать дамскую сумочку. Соколов вытащил ее наружу.
Полезность бо́льшей части содержимого приближалась к нулевой. Например, там имелся презерватив. Соколов подумал было надеть его на дуло «макарова», чтобы туда не забилась грязь, но после всего происшедшего это уже не имело особого смысла. Зато он нашел бумажник, а в нем – пластиковую карточку: государственное удостоверение личности с фотографией, более или менее похожей на русскоговорящую девушку с китайской внешностью. И в данном случае незначительный аспект женской моды оказался чрезвычайно важен – по крайней мере для Соколова, – потому что мужчина носил бы содержимое бумажника в кармане, а значит, не оставил бы его в офисе, однако женская одежда не предполагает больших карманов, и документы кладутся в сумку.
Фотография располагалась справа. Снизу шел номер арабскими цифрами. Остальное пространство занимали поля, заполненные синим. Даты были проставлены черным. В верхнем поле помещалось три иероглифа – Соколов предположил, что это имя и фамилия девушки. Под ними размещалась строчка с двумя полями, в каждом из которых стояло по иероглифу. Видимо, один из них обозначал пол. Ниже шли три поля в одной строчке, заполненные арабскими цифрами: 1986, 12 и 21 – очевидно, дата рождения. Последнее поле было самым длинным: полторы строчки в нем занимали иероглифы, дальше оставалось свободное место. Судя по всему, это был адрес.
У Соколова были при себе ручка и блокнот. Он взял их и тщательно скопировал адрес. Поскольку он скорчился в трясущейся тачке, это получилось не быстро. Однако он никуда не спешил.
Еще в сумочке лежал мобильный телефон, и Соколов, естественно, просмотрел фотографии и контакты. Он не рассчитывал найти много. Если девушка хоть сколько-нибудь опытная шпионка, она будет крайне осторожна. И впрямь, фотографий было мало: по большей части снимки домов, преимущественно – офисных зданий в квартале, где разыгрались сегодняшние события. Впрочем, имелось и несколько кадров жилого дома среди холмов и деревьев. Их перемежали фотографии пустой квартиры и вид из окна: через воду на центральную часть Сямыня.
Все это было очень занимательно, однако следовало придумать, что делать дальше, когда носильщик подвезет его к гостинице: тот уже выехал на бульвар, идущий вдоль набережной. Соколов открыл свой мобильник и освежил в памяти место, заснятое пару дней назад. Снимки ничего дельного не подсказывали: парадный вход в шикарный международный отель, неотличимый от гостиниц того же класса в Москве, Сиднее или Лос-Анджелесе.
Он снова и снова прокручивал пяток фотографий в надежде, что они наведут на какую-нибудь мысль. Большинство людей у входа, разумеется, составляли таксисты и служащие отеля. Постояльцы входили и выходили. Одни были в тройках, другие одеты как туристы. Ни одного бойца спецподразделения в спортивном костюме.
И все же что-то в словах «спортивный костюм» его зацепило. Он просмотрел снимки еще несколько раз и нашел нужные: на двух фотографиях в гостиницу входил мужчина. На первом в кадр попали только его голые рука и нога. На втором он кивал улыбающемуся портье, который распахнул перед ним дверь Мужчина – высокий лысоватый блондин лет сорока – был в свободных шортах и мешковатой футболке с логотипом триатлона. Ансамбль дополняли кроссовки и набрюшник с фляжкой в сетчатом кармане.
У Соколова было три ножа, один – с крюком на лезвии, позволяющим быстро вспарывать ткань. Короткими движениями он обрезал сперва одну штанину, затем другую. То, что получилось, издали вполне могло сойти за облегающие спортивные шорты. Медленно-медленно, чтобы не шевелить пленку, Соколов снял ветровку, разгрузочный жилет и портупею, оставив одну футболку.
Следующим делом он высосал из кэмелбека всю воду. Гидратор представлял собой нейлоновый мешок размером с батон хлеба. Диаметр лючка – с ладонь – позволял много чего запихнуть внутрь. Соколов убрал туда мобильник женщины из офиса, ее карточку и вообще все, что поможет установить ее личность, – кредитные карты и листки бумаги не заняли много места. Следом отправились его блокнот и два ножа. Затем Соколов снял с «макарова» затворную раму и убрал в кэмелбек детали пистолета и два запасных магазина из портупеи. Оставшееся место он забил деньгами – отчасти потому, что они могли понадобиться, отчасти – чтобы гидратор выглядел полным. Потом закрыл лючок.
В одном из карманов разгрузки лежало аккуратно сложенное полотенце – маленькое и вытертое, а потому очень компактное. Это была еще одна вещь, без которой Соколов никуда не выходил. Он вытащил полотенце из кармана и сунул за пояс.
Все остальное он сложил в мусорный мешок. Теперь двигаться можно было смелее, поскольку носильщик ехал по малолюдной улице. Одну кабельную стяжку Соколов оставил, чтоб завязать мешок.
Он рискнул выглянуть из-под пленки и увидел отель метрах в двухстах впереди.
Даже если в нынешнем наряде он мог сойти за любителя утренних пробежек, не стоило выпрыгивать из тележки на виду у портье, да и вообще у кого бы то ни было. К тому же требовалось избавиться от мешка. Соколов вновь открыл мобильник и еще раз проглядел снимки. Позавчера они от гостиницы прошли на набережную. Бо́льшую ее часть занимали людные паромные терминалы, однако дальше к северу начинались грязные доки и замусоренные прибрежные пустыри. Отыскав снимок такого места, он звуком привлек внимание носильщика.