Читать интересную книгу Угрозы России. Точка невозврата - Сергей Кара-Мурза

Когда принимали закон о купле-продаже земли, говорили об ипотеке – кредитах под залог земли. В.В. Путин сказал: «В 2006–2007 годах должна быть создана система земельно-ипотечного кредитования, позволяющая привлекать средства на длительный срок и под приемлемые проценты под залог земельных участков».

Срок истек – каков результат? Молчание. Кто даст «средства на длительный срок и под приемлемые проценты», если заемщики и так уже в неоплатном долгу?

Вот реальность: в 2000 г. размер долгосрочного кредитования сельского хозяйства РФ составил (в сопоставимых ценах) 1,3 % от уровня 80-х годов. А ведь кредит – это рыночный инструмент финансирования. Вот тебе и «рыночная» реформа – лишила сельское хозяйство рыночных методов, которые действовали даже при плановой системе. Это надо уметь!

В январе 2009 г. состоялось совещание по законодательству в отношении земель сельскохозяйственного назначения. Первый вице-премьер В.А. Зубков заявил: «Активного движения эффективных собственников на земли сельхозназначения пока не видно». По его данным, к началу 2009 года из 12 миллионов дольщиков только 400 тысяч (3 %) оформили свою землю в собственность.

Зубков объяснил это «высокой стоимостью и длительным характером работ по выделению земельных участков из общей долевой собственности». Но более существенный фактор – нежелание 97 % бывших колхозников превращать неделимый фонд земли в кусочки частной собственности, с которой они намучаются.

Но даже и разрешить проблемы оформления участков становится, судя по словам Зубкова, для правительства непосильной задачей. И таких непосильных проблем – свыше головы. Тут без нанотехнологий не обойтись.

Надо зафиксировать этот вывод, ставший несомненным за 17 лет реформ: институт купли-продажи земли, ради внедрения которого реформаторы пошли на создание глубокого раскола в обществе, в России не действует.

Значит, надо это признать и договориться, каким образом не допустить скупки земли спекулянтами, за спиной которых маячит преступный международный капитал. Как пишут западные эксперты-криминалисты, земли России сейчас считаются самым надежным местом для отмывания денег (прежде всего, для наркокартелей).

И заметьте – ни в одном «телефонном разговоре с народом» никто ни разу не задал Президенту вопроса о земле. О дачных шести сотках спрашивали, а о 130 миллионах гектаров пашни – никто. Отсеивают эти вопросы помощники Президента? Люди перестали интересоваться судьбой земли? И то, и другое – признак глубокого кризиса.

Как же устроились в рыночной России фермеры? Когда уничтожали колхозы и совхозы, людей убеждали, что главным типом хозяйства на селе в будущей рыночной системе станут фермерские хозяйства. Их пропагандой занимались поэты и эстрадные певцы, интеллектуалы – от Новодворской до академика Яковлева. Ссылки были и на Столыпина, и на американцев.

Что же мы имеем на сегодня, через 19 лет «фермеризации всей страны»?

Основная масса хозяйств (83 %) возникла до 1996 г., число вновь созданных хозяйств с каждым годом уменьшается. В 2006 г. насчитывалось 255,4 тыс. хозяйств, общая земельная площадь их сельскохозяйственных угодий составила 21,6 млн. га (со средним размером участка 81 га) [85] . Из этих угодий пашня составляла 15 млн. га. Из имеющихся фермерских хозяйств сельскохозяйственную деятельность осуществляли в 2006 году только 124,7 тысяч. 107 тыс. фермеров относятся к категории « прекративших сельскохозяйственную деятельность ». Еще 21,4 тыс. хозяйств считаются « приостановившими сельскохозяйственную деятельность ».

В 2006 г. 50,6 % всей земельной площади занимали фермы, владеющие более чем 1000 га земли, таких было 4466. Среди них выделяются 101 хозяйство, владевшие более 10 тыс. га каждое (в среднем по 56 тыс. га). Из всех фермерских хозяйств 17,4 % вообще не имели земельных участков, и еще 20,5 % имели участки до 3 га (в среднем по 1,7 га). Итак, имеем сотню латифундий (уклад «третьего мира»), 4,5 тыс. помещиков средней руки, немного середняков-единоличников, остальные – малоземельные и безземельные крестьяне-бедняки, которые батрачат и заняты отхожим промыслом. Вот на что угробил свой авторитет великий ученый и совесть нации А.Д. Сахаров. Какую аферу устроили с российской деревней и землей!

Получив 15 % всей пашни в России, фермеры произвели на ней 6,5 % всей сельскохозяйственной продукции России (2006 г.).

Имея льготный режим, фермеры дают на стол россиянам непропорционально мало продуктов, а пашню используют гораздо хуже, чем полузадушенные колхозы. При этом загибаются от самоэксплуатации! Следовало бы правительству как-то по этому поводу объясниться с народом, чью землю приватизировали реформаторы. Половина фермеров, получив землю, сами на ней хозяйства не ведут! Зачем же было отнимать землю у колхозов? Объясните нам, господа премьеры и президенты!

Почему же фермеры прекратили пахать и сеять? В чем дело? В том, что мелкая ферма не может вести хозяйство и тягаться с крупным предприятием без очень больших бюджетных дотаций. Это надежно установлено и в столыпинской реформе, и мудрыми американцами. А обещанных дотаций фермерам не дали и, судя по всему, не дадут. Сейчас, с ростом цен на зерно, финансовое положение фермеров немного улучшается, но в целом это не меняет дела.

В 2009 г. фермерские хозяйства произвели 7,5 % всей валовой сельскохозяйственной продукции РФ, в 2010 г. 6,8 %. В расчете на 1 га посевных площадей продуктивность полуразрушенных сельхозпредприятий в 2010 г. была в 1,8 раза выше, чем у фермеров. Поскольку фермерство, как обещалось в доктрине реформ, должно было заменить колхозы и совхозы в производстве массовой продукции, можно сделать вывод, что это не удалось. Двадцать лет – достаточный срок для эксперимента.

Фермерские хозяйства, в основном, являются семейными. По сути дела, речь идет о трудовых крестьянских хозяйствах почти без наемного труда. Общее число работников, занятых во всех фермерских хозяйствах на 1 июля 2006 г., составляло 475,3 тыс. человек. В том числе наемных работников, занятых на постоянной основе, 82,7 тыс. человек, то есть, в среднем по одному работнику на 3 фермерских хозяйства. Еще привлекались временные или сезонные работники численностью 93,8 тыс. человек. В 1999 г. было в среднем 1,3 наемных работника на одно хозяйство (правда, в среднем один работник за год отработал только 43,9 человеко-дня. Затраты на оплату труда с отчислениями на социальные нужды составляли в структуре расходов фермерских хозяйств всего 10 %.

Таким образом, фермерские хозяйства в России за последние 12 лет в целом стали гораздо менее «капиталистическими». Тогда ради чего крушили имевшиеся развитые хозяйства?

Фермерство развивалось в 90-е гг. во взаимодействии с угасающими колхозами и совхозами, опираясь на их инфраструктуру и ресурсы (большинство фермеров были до этого специалистами и членами руководства этих предприятий). Инерция этого взаимодействия иссякла к началу первого десятилетия XXI века.

Те фермы, которые ведут сельское хозяйство, имеют руководителей, их 146 тысяч. Это – отечественная сельская элита, фермерством занялась верхушка колхозно-совхозной деревни. Из этого числа руководителей 86 тыс. проработали в сельском хозяйстве более 20 лет. Мало того, это самый образованный состав сельского населения России – 34,2 тыс. (23 %) руководителей имеют высшее профессиональное образование. Это агрономы, инженеры, зоотехники. Еще 4,8 тыс. имеют незаконченное высшее образование, а 46,6 тыс. (32 %) – среднее специальное.

Изъятие из сельскохозяйственных предприятий такого числа опытных и высокообразованных специалистов и превращение их в мелких хозяев на клочке земли – колоссальный удар по отечественной экономике и по российской деревне. Какой регресс! Это наша национальная беда, которую мы не поняли и к которой остались равнодушны.

Конечно, к старым колхозам не вернуться, но ошибку надо исправлять, искать новые формы соединения трудовых крестьянских хозяйств с крупными предприятиями, совместно модернизировать их. Это – национальная проблема народа России, и уже ее обсуждение послужит его сплочению.

Есть один неумолимый факт, без учета которого всякие проекты «постсоветского фермерства» останутся демагогией. Фермерское хозяйство, как идеальная ячейка капитализма в деревне, есть вещь очень дорогостоящая. Оно требует больших субсидий, и его содержит государство. Это на результатах своей реформы прочувствовал Столыпин.

Вот проверенное на опыте Западной Европы условие для успешного сельского хозяйства, основанного на капиталистической ферме – число тракторов, необходимое для проведения всего цикла полевых работ на 1000 га пашни. Может ли экономика постсоветской России его выполнить – вот фундаментальный вопрос. Советским колхозам и совхозам на 1000 га пашни было достаточно 11 тракторов, западноевропейским фермерам надо в среднем 120 тракторов. Остальные аргументы излишни.