В пламени замигали синие и зеленые отсветы — это загорелись комнаты, полные пыльцы пикси. Дыхание жара завернуло пламя спиралью, вверх — будто оно устремилось к небу. Пальцы Дженкса коснулись моих, взяли меня за руку. Огонь очищает, но сердечную боль ничто не в силах облегчить.
— Мало было бы слез, даже если бы небесные алмазы падали из глаз, — шептал Дженкс, опустошенный и отключенный от мира. — Слово мое молчит, хотя мне выть было бы должно. Смятые смертью, крылья мои не поднимут меня туда, где можно найти тебя. Я ощущаю тебя в себе, не знающую о моем страдании, не понимающую, кого я оплакиваю.
Он поднял на меня взгляд, блестящий от слез.
— И почему я дышу в одиночку.
Я переступила босыми ногами на холодной земле. Ну, не поэт я. Нет у меня слов. Только слезы застилали глаза, когда я с ним вместе смотрела, как сгорает его жизнь.
Такого тяжелого дня никогда еще у меня не было. Я видела, как возвращаются домой по одному дети Дженкса, и каждый не знает, зачем его сюда позвали и как реагировать. Можно было себе представить, что случается обычно с одинокими душами, выброшенными в мир, страдающими и предоставленными сами себе. И видеть, как до них доходит, что они не одиноки, что есть с кем поделиться горем, было и больно, и радостно. Дженкс был связывающей их силой, тяготением, приведшим их обратно. И даже фейри, выпущенные из тюрьмы, чтобы нашли себе пропитание, притихли.
— Мне очень жаль, Дженкс, — прошептала я, глядя, как растут языки пламени. Они согревали лицо, только дорожки от слез оставались холодными. — Я бы хотела, чтобы ты жил опять в столе.
Он глубоко вздохнул, шевельнул крыльями, потом они легли на спину неподвижной паутинкой. Ничего не сказав, он высвободил руку из моих пальцев и посмотрел туда, где едва слышно шумели фейри, охотясь на пауков среди вечерней прохлады. Очевидно, крылья были причиной, почему они в поисках еды портили сад, и сейчас они восхищались новообретенной ловкостью, позволяющей проникать в узкие места. А главное — что они сад не портят.
— Нет, спасибо, — ответил Дженкс тихо, глядя на деревья. — Все равно я уже в этом пне жить не мог бы. — Дети найдут, где поселиться — у них хижины по всему саду. А я буду у себя в офисе спать.
Мне невыносимо было думать, что он поселится в цветочном горшке, который превратил в свой офис на краю нашей территории. Очень подмывало заставить его выпить то снадобье, что приготовила Кери, превращающее малые предметы в большие, но я сейчас не решалась об этом заговорить. Я задрожала, а Дженкс отвернулся от огня, ссутулившись.
— Тебе стоит снова стать большой. Для тебя здесь слишком холодно.
— Мне тепло, — ответила я чистую неправду.
Дженкс многозначительно посмотрел на Пирса, и тот снял куртку и накинул на меня. Я бы возразила, но куртка была теплая и пахла Пирсом и садом. Повеяло красным деревом, когда я запахнула ее потуже, а Дженкс смерил взглядом Пирса, и впервые в этом взгляде мелькнуло что-то, кроме горя.
— Ты меньше, чем я думал, если тебя довести до моего размера, — сказал он сухо. Послышался жуткий похоронный плач, и Дженкс обернулся к своему дому. Пламя уже пробилось сквозь потолок, и ветер хлынул в образовавшиеся дыры, раздувая огонь. Как будто стонала сама древесина, и мне стало жутко. — Наверное, стоит мне сейчас дать тебе в глаз за то, что заставишь Рэйчел плакать.
— Я не заставлю ее плакать! — возмутился Пирс.
Дженкс слегка приподнял крылья, покрасневшие от усилившегося кровообращения и от жара.
— Заставишь, заставишь. Все ее бойфренды заставляли — почему бы ты был исключением?
— Потому что я не такой, — возразил он.
— Пирс — не мой бойфренд, — нахмурилась я.
Переступив с ноги на ногу, я посмотрела на Айви — та стояла в добрых шести футах от горящего пня. Стиснув зубы, широко расставив ноги, руки на бедрах — как будто говорила ковену: «Вот только троньте!» Для постороннего наблюдателя картинка выглядела так, будто они с Кери жгут в саду какой-то мусор, не замечая похорон и фейри, шнырявших по саду, как… как фейри.
— Наверное, тебе пора, Пирс, — сказала я, глядя в небо. — Солнце почти зашло. Ты думаешь, что ускользнуть теперь от Ала трудно, а я полагаю, что при росте в четыре дюйма это просто невозможно.
Пирс посмотрел на меня недовольно:
— Во все мои дни никогда не приводилось видеть мне колдунью столь озабоченную возможностью похищения от демонов. Ал меня не беспокоит, я присматриваю за тобой. Он меня не тронет, иначе Тритон ему оторвет… гм… ну, не важно, — осекся он, покраснев.
Я поморщилась и отвернулась к огню. Странно, что выглядит огонь одинаково, независимо от моего размера.
У меня за спиной послышался шелест ткани, и я обернулась — на земле лежала шелковая нить. Шум издавал Сидереал, кравшийся вдоль нее, и Дженкс сплюнул на землю.
Несколько более утонченный Пирс придвинулся ко мне и сказал:
— Не люблю я их.
Он смерил взглядом фейри, намного большего. Мы были размером с пикси, так что фейри на два дюйма был нас выше. Или — в этом масштабе — на два фута.
— И я тоже, — ответила я, вспомнив отравленный дротик, который Пирс из меня выжигал. Но тут Дженкс выпростал шпагу, и я на миг встревожилась.
— Дженкс, спокойнее, — сказала я вполголоса, не желая повторения утренних событий. — Послушаем, что он хочет сказать.
Сидереал встал с выражением страдания на лице. Шевельнул плечами, поправил драную, похожую на паутину одежду. Вид у него был такой, будто он чует какую-то вонь. Верхняя губа задралась, обнажив зубы, похожие на вампирские. Вообще фейри с их бледными длинными лицами и зубами, предназначенными для поедания насекомых, — самые, пожалуй, страшные внутриземельцы из всех, кого я знаю.
— Я бы сказал спасибо, что выпустили нас из тюрьмы, но это было бы свидетельством слабости, — сказал он, пришепетывая из-за длинных зубов.
— Я бы извинилась за ваши сожженные крылья, но не стану по тем же причинам, — ответила я.
Мне хотелось, чтобы Дженкс слегка сдал назад, но я его понимала. Они убили его жену.
— Ты… надо было вам всем глотки перерезать! — крикнул Дженкс, и крылья его слились в круг, подняв ветер у земли. — Вы мою Маталину убили!
Фейри снова оскалил зубы, и меня охватила паника.
— Дженкс, это я виновата! — крикнула я. — Из-за меня они напали. Прости, если бы я могла вернуть…
Крепко зажмурившись, я пыталась сдержать слезы. Черт, черт, это же я во всем виновата!
Дженкс тут же посерел лицом:
— Я не это имел в виду.
— Но это правда, — возразила я, все же не зная, что я могла бы сделать по-другому — разве что их убить. — Они бы никогда не напали, если бы не я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});