— Обязательно приеду, — сказал Уайтхорн и, обращаясь к Рональду, сидевшему за рулем, и к его жене, добавил: — До свиданья, Рон! Всего хорошего, Элвира!
— До скорого, Джефф! — попрощался отец Джессики.
— Приезжайте к нам обязательно, Джефф! — Сказала Элвира. — Мы всегда вам рады.
— Спасибо.
— До свиданья, — она улыбнулась ему, и машина, мягко урча, стала выезжать на дорогу.
Джессика помахала рукой всем мужчинам, стоявшим на ступеньках клиники. Они ответили ей тем же. Затем разошлись каждый в свою сторону.
Итак, у Дэна родилась дочь. Событие номер один по обсуждаемости в семье и в прессе. И если в семье все были уверены, что Джулия Бичем — дочь Дэна, то пресса была переполнена самыми невероятными слухами и домыслами. Казалось, всем вокруг больше не о чем было говорить. Куда бы Клер не отправилась — с Дереком или без него — люди будто сговаривались против нее и чуть ли не в открытую смаковали сплетни. Это бесило ее до крайности, так что иногда невыносимо хотелось в открытую послать куда подальше всех этих сплетников, чтобы они заткнули свои рты надолго. Да, она сама была не прочь посплетничать, но только в том случае, если это касалось каких-то посторонних людей. А если речь шла о тех, кого она любила (в частности, о Дэне), она готова была глаза выцарапать за любое оскорбительное слово в его адрес. Однако Клер вынуждена была молчать. Во-первых, потому что выглядело бы довольно странно, если она, жена его троюродного брата, начала бы яростно защищать Дэна. Даже если когда-то у них был роман. А во-вторых, она отчаянно надеялась, что до Дэна, где бы он ни находился, не дойдут эти грязные сплетни. Хотя сердце ей согревала одна сладкая мысль: в США много газет и журналов; семья Уайтхорн довольно известна, поэтому многие издания отслеживают не только каждый шаг членов этой семьи, но и любого человека, хоть как-то связанного с ней. И если Дэну попала в руки хотя бы одна газета, он наверняка должен был прочитать об этом. А если он прочитал, значит, он прекрасно знает о дочери Джессики и, возможно, своей — просто не хочет к ним возвращаться. Выжидает время, чтобы вернуться к ней, Клер.
Ей было так хорошо от этих мыслей, что у нее сразу поднималось настроение, которое не могли испортить ни газетные сплетни, ни ее собственный муж. А жизнь с ним была отнюдь не медом намазана. Казалось, что женитьба нисколько не изменила его сумасбродный характер и беспардонное поведение. Он вел прежний образ жизни: ходил на вечеринки к своим странным сомнительного вида друзьям, посещал дорогие клубы и самые злачные забегаловки, швырялся деньгами направо и налево. Он мог за пару часов просадить в карты сто тысяч долларов, а на следующее утро приехать домой на новом дорогом автомобиле. Иногда Дерек пропадал на целые сутки без единого звонка, и никто не знал, где его найти. А когда у сходившей с ума от волнения Клер начинали сдавать нервы, заявлялся домой и, бросив небрежно "Привет, дорогая!", отправлялся спать. Ее муж никогда не объяснял ей причин своего поведения, всегда уходил один и никогда не предупреждал, что задержится. Он просто пропадал внезапно, а потом также внезапно появлялся. Порой Клер молча злилась, иногда терпеливо ждала мужа, а зачастую устраивала ему жуткие скандалы. Главным образом, ее бесило то, что Дерек женился на ней просто потому, чтобы держать вместо красивой игрушки. Она была в это абсолютно уверена. Он просто использовал ее, когда нужно было покрасоваться на публике — ходил с ней на приемы, позировал с ней перед фотокамерами журналистов. В остальном ее для него будто не существовало. Казалось, он был к ней равнодушен. Даже в самые интимные мгновения физической близости она была для него просто средством удовлетворения его собственных желаний. Клер от всей души полагала, что его не интересует, что чувствует она.
Так проходил день за днем их странной семейной жизни. Клер не любила Дерека, он пропадал неизвестно где вечерами, а зачастую и ночами, стараясь забыть об ее нелюбви. Дерек относился к ней, как к дорогой игрушке, она прятала глубоко в душе боль унижения. Это не могло быть незамеченным в такой семье, как Уайтхорн, где люди больше всего любят совать нос в чужие дела и в чужую личную жизнь, интересуясь этим больше всего на свете. Отец Дерека и его сестра в первую очередь заметили, что у Клер и Дерека не складывается семейная жизнь, но тактично молчали об этом, стараясь не показывать, что прекрасно знают о поведении Дерека. Они также знали, что брак этот рушится не по вине Клер, как думали все остальные, а по вине Дерека. Клер-то как раз отчаянно пыталась сохранить хоть какое-то подобие семейного очага, хотя, в принципе, ее ничто не удерживало в этом браке. Ничто, кроме гордости и чувства собственного достоинства. И Дэна. Гордость не позволяла ей признать, что она не создана для семейной жизни. Чувство собственного достоинства не позволяло унизить себя, признав, это. А Дэн… Со стороны могло бы показаться, что он здесь не причем, но для Клер эта семья значила очень много, и если она уйдет из нее сейчас, то вернуться уже не сможет никогда. Вот и жила она вместе с Итоном и Лаурой в особняке на 25-й Авеню Парк-Лейн, терпеливо снося выходки Дерека, который домой приходил только спать, и то не всегда. Жила и ждала своего часа — часа расплаты, когда все, кто причинил ей боль, заплатят за это. В том числе и Дерек Стефенс.
Глава XV
Кинг-Риверз, 1984
Сын Жаклин и теперь уже Дэна родился три месяца спустя после рождения дочери Джессики — 28 декабря 1984 года. В отличие от Джулии, которая родилась в дорогой клинике под бдительным оком лучшего врача и множества медсестер, этот малыш родился здесь же, в Кинг-Риверз. Его приняли миссис Нора и две ее подруги-соседки. Но несмотря на это, ребенок был сильным и здоровым и сразу, как только появился на свет, огласил дом звонким требовательным криком. Дэн и Джон сидели в гостиной, пока женщины хлопотали вокруг Жаклин, и оба старались не подавать виду, что безумно волнуются. Разговор не вязался, ибо каждый из них напряженно вслушивался в то, что происходит в старой спальне Жаклин. И едва малыш закричал, оба опешили на несколько бесконечных секунд, а потом рванулись туда. Джон бросился бегом, но вспомнив о Дэне, вернулся и повез его. Но в открытых дверях гостиной встала одна из женщин и, счастливо улыбаясь, сказала:
— Ну, и куда вы так торопитесь, джентльмены?! Вам все равно пока нельзя к Жаклин.
— Кто родился? — Спросили хором мужчины.
— Мальчик! — С гордым видом проговорила женщина.
— Как себя чувствует Жаклин? — Спросил Дэн, немного придя в себя.
— О, очень хорошо, сэр, — прозвучал ответ.