Читать интересную книгу "Общие вопросы этнографии русского народа. Традиция. Этнос. Религия - Олег Викторович Кириченко"

и упрощенность. Народ интенсивно, но бессистемно ездит за границу, большей частью с целью «пляжного отдыха», «поболеть на спортивных соревнованиях», но это другой уровень общения с Западом (и с Востоком), принципиально отличный от дореволюционного. Для государства народ («русские»!) за границей уже не является «послом доброй воли» (как было в имперский период), он скорее источник, предмет для разрешения многочисленных проблем и конфликтов (с застрявшими где‐то российскими пассажирами, с болельщиками, попавшими в полицию, с отдыхающими, которые вызвали нарекания и т. д.). Государство гордится спортсменами, музыкантами, в общем «топами» и «випами», но не народом, пребывающим за границей. Народ за границей позиционируется как «русские», по этническому признаку, отдельные же представители народа — выдающиеся спортивные и художественные деятели — как «россияне». Для Церкви также гражданский аспект перестал быть частью ее миссионерской деятельности; она не призывается государством, через весь русский православный церковный мир, быть послом доброй воли; но все необходимые свои проблемы государство решает через личные встречи глав ведомств на аппаратном уровне. Министр иностранных дел встречается (и довольно часто, как следует из интервью главы отдела Внешних церковных связей митрополита Илариона (Алфеева[575])) с главой церковного МИДа митрополитом Иларионом (Алфеевым) и решают все необходимые вопросы в централизованном порядке.

Коллективное сознание или самосознание?

Почему неприемлемо, без искажения для смысла понятия «русский», отталкиваться от «самосознания»? Любое этническое сознание коллективно. В сложившейся нераздельной коллективности (запечатанности целого) заключена одна из фундаментальных характеристик этничности. Этничность коллективна, у этнического чувства не может быть понятия «я», но — только «мы». И лишь то, что в религиозном и социальном смысле каждый человек — это «я», индивидуальная личность, — и способствует включению индивидуально‐личностного взгляда в этнический компонент. Но это не означает их слияния и смешения смыслов. Человек точно знает в иерархии своего сознания, что «я» — это он сам, а «русский» — это только «мы». В орбите русской идентичности приблизительно следующая структура: в центре, как и в нашей солнечной системе, в качестве солнца находится этничность, то самое неразделимое «мы» (язык, вера, родовая история, земля, социум). Вокруг него, как планеты, кружатся цивилизационная (культурная) идентичность и чуть дальше — гражданская идентичность. «Я» появляется уже на «планетарном» уровне отстраненности от этнической идентичности. Появление отстраненного от этнического начала личностного «я» в непосредственной близости от этнического «мы», означает одно из двух: или это «я» сознательно вышло из цельного «мы», или происходит движение в строну скорого слияния с «мы». Возможен, конечно, и третий вариант, когда «я» избирает путь перманентного неслияния с «мы», но и не оставления орбиты вращения вокруг «солнца». Собственно этот вариант и фиксирует та дефиниция русской этничности, что мы видим в документе прошедшего Русского народного собора. Согласно этому определению, русская идентичность и не должна быть «мы», но должна быть только «я», а значит, иметь «орбитальную» характеристику, но без центра вращения, без ядра, без солнца.

Народ и нация

Понятия «народ» и «этнос» — синонимы, в то время как «нация» — это гражданское сообщество. Понятия «народ», как и «этнос» давно уже употребляются в не соответствующих им смыслах. Сегодня государство почти перестало пользоваться термином «нация», обозначающим гражданское сообщество всех россиян, независимо от этничности, заменив его для себя основным гражданским идентификатором «народ». Для него народ — это калька с понятия «нация». Скорее всего, о нации государственная власть перестала говорить по причине этимологической близости слова «нация» однокоренным словам, но с негативной нагрузкой: «национализм», «нацисты», «националисты». И хотя понятие «национальность» продолжает использоваться, главным образом в отношении принадлежности человека к тому или иному народу (этносу), но все же очевидно, что нация перестала быть ведущим термином в обозначении сферы гражданской идентичности. Как было показано в предыдущем параграфе, это понятие активно «очищается» от «посторонних» смыслов, связанных с религиозностью и этничностью, но этнический смысл продолжает еще сохраняться в понятии «народ». Для современного государства «народ» — это понятие, имеющее два смысла: основной — гражданский, отсюда — «российский народ» (или «россияне»), содружество отдельных народов Российской Федерации; и второй смысл — этнический: «русский народ», «татарский народ» и т. д. В конституции зафиксирован только первый смысл, понятие «многонациональный российский народ», но нигде нет указания на второй — этнический смысл.

Этническое и конфессиональное

Главная проблема сегодня для русского народа, являющего исторически не только государственнообразующим в России, но и церковнообразующим, состоит в небывалом ослаблении тонуса этничности вследствие рукотворного и нерукотворного процесса ее расщепления, отсоединения от русской этничности религиозного начала (православности) и за счет этого превращения этничности во вторичный фактор общественной жизни (элемент культурно‐народной самобытности). Только укрепление русской этничности позволит укрепиться и Церкви, чтобы в полной мере выйти ей за пределы приходской ограды не только своими отдельными церковными представителями, но именно силою всей Церкви. Этот выход Церкви в мир (в общество, в образование, науку, культуру, информационную сферу) позволит создать все необходимые условия для вхождения в церковную ограду тех 90 % русского народа, которые сегодня живут как овцы без пастыря, как народ без корней, как общество без духовного смысла существования. Церковь сегодня является хранителем гигантского цивилизационного потенциала, который используется в цивилизационных целях не более чем на 5‐10 %, церковные институты, школы и гимназии также подготовили большое число специалистов, которые вынуждены трудиться в абсолютном большинстве не по специальности. Современная Церковь полна сил и готова делиться с обществом и «смыслами», и знаниями, и умением жить почвенно и оптимистично. Но пока Церкви не дают делиться этим богатством со всем обществом, со всем русским народом, как и обществу не дают возможности «увидеть» Церковь. Церковь все время позиционируется средствами массовой информации как определенный религиозно‐правовой институт, подобный сотням других, не раскрывается ее уникальная природа, ее «единственность», ее феномен духовно аккумулирующей силы. Всё это не позволяет современному человеку обратить должное внимание на Церковь и начать с ней знакомство, не как с институтом или же центром ритуальных услуг, а как с местом, где формируется целеполагание, формируется и поддерживается духовное здоровье человека, происходит приобщение его к вечности (в том числе к родной истории).

Этничность в эпоху постмодерна

Как выжить этничности в господствующую эпоху постмодерна, узаконенного равенства добра и зла, относительности больших понятий — традиции, консерватизма, религии, нравственности? Ее не защищает, по большому счету, Российское государство, к этому же склоняют Русскую Православную Церковь весьма авторитетные и могущественные силы, говорящие, что в Церкви нет «ни эллина, ни иудея», поэтому и русскость в Церкви тоже весьма относительное понятие, такое же, как российскость для России. Этничность не приветствуется