Филипп сделал несколько шагов туда-сюда; так ходят люди, которые страдают галлюцинациями.
Через пять минут он позвонил. Он сел и сделал вид, что читает газету.
Вошла Тереза, увидев Филиппа, она вскрикнула от изумления.
– Ах, сударь! – воскликнула она.– Так, стало быть, опасность миновала! Как я рада!
– Опасность? Откуда вы взяли, что я подвергался опасности?– спросил Филипп.
Горничная раскрыла рот от изумления.
– Да говорите же, Тереза!
– Но дело в том, что… вчера…
– Что – вчера?
– От вас приехали, сударь.
– И сказали, что я в опасном положении?
– Нет, не в опасном положении, но что вам худо,– отвечала горничная.
– Мне худо?
– Да, из-за того, что вы упали с лошади. Да по правде сказать, вы, сударь, и сейчас еще совсем бледный.
– Продолжайте, Тереза,– сказал Филипп.– Ваш рассказ меня очень заинтересовал, и к тому же я хочу узнать, как было выполнено мое поручение. Так, значит, к вам приехали вчера. А в котором часу?
– Около четырех дня.
– Около четырех дня… И вы, разумеется, были здесь?
– Да, сударь.
– А кто именно приехал сюда?
– Слуга в министерской ливрее.
Филипп Бейль удержался от восклицания.
– В министерской ливрее? Вы в этом уверены, Тереза?
– О, да, сударь! Тем более уверена, что он и приехал-то в министерской карете.
– Ага!
– Можно подумать, сударь, что вам это неизвестно!
– Нет, конечно, известно; но я опасаюсь, что дело зашло слишком далеко… что они напрасно перепугали мою жену… А вы не слышали, что говорил этот слуга? Что именно он сказал?
– Он сказал, что вы, сударь, упали с лошади по дороге в загородный дом министра, но что беда невелика и если барыне желательно знать, что с вами, то министр прислал за ней одну из своих карет, а кучеру приказал немедленно отвезти ее к вам, сударь.
– Ко мне… понимаю… верно, верно, Тереза, но это еще не все.
– А что же еще?
– Барыня… что сделала барыня?
– Она бегом побежала в карету.
– И уехала?
– Ну, конечно!
– А… куда? – задыхаясь, спросил Филипп.
– Я не спрашивала об этом барыню.
– Тереза, здесь очень душно… Откройте окно.
Филипп тем временем набрался мужества и сил для того, чтобы взять себя в руки и скрыть от слуг этот почти позорный удар, нанесенный ему столь явным и наглым похищением жены.
Тереза, стоя неподвижно, смотрела на Филиппа.
– Быть может, зря вы, сударь, так рано возвратились,– наконец сказала она.– Не понимаю, почему барыня не приехала вместе с вами, коль скоро вам так худо.
– Можете идти, Тереза: я узнал все, что хотел знать.
Горничная направилась было к дверям, но Филипп окликнул ее.
– Я жду его сиятельство графа д'Энгранда,– сказал он.– Передайте Жану, чтобы он провел его сиятельство в мой кабинет, если я еще не вернусь к тому времени.
– Как? Вы хотите выйти из дому? Да Бог с вами, сударь! Разве это можно?
– Ступайте.
Тереза вышла.
Филипп встал. Он цеплялся за некую надежду.
Несмотря на то, что еще было утро, он бросился к маркизе де Пресиньи, но узнал только то, что накануне вечером маркиза уехала за город.
Утратив последнюю надежду, Филипп вынужден был вновь вернуться к той мысли, которая возникла у него, когда он расспрашивал Терезу.
Мысль эта заключалась в том, что его жена попала в западню, которую поставила ей Марианна.
Марианна, оказывается, жила в Буленвилье; значит, в Буленвилье она и завлекла Амелию. Сомнений тут почти и быть не могло.
Вернувшись домой, он застал у себя в кабинете графа д'Энгранда, который ждал его.
Граф бросил на Филиппа удивленный взгляд.
– Вы постарели, мой друг!– сказал он.
– Постарел? – пробормотал Филипп.
– Ого! Посмотрите-ка на себя в зеркало: вы бледны как мертвец! Дорогой зять, я не советовал бы вам слишком часто проводить ночь за игрой. Я принес вам четыреста луидоров – вот они.
– Благодарю вас.
– Ох, уж эти нынешние молодые люди! Сколько пыла, какой темперамент! Уму непостижимо! Посмотрите на меня, а затем посмотрите на себя.
– Да, я, признаться, устал.
– Смотрите-ка! Вы купили эту штуку?– спросил граф, наводя свой лорнет на маленькую картину.
– Что купил?
– Да вот этого Коро! Два месяца назад я хотел купить его для… для одного человека… Да, очень свежо… чуть небрежно… А кстати…
Граф повернулся к Филиппу.
– Я хочу поцеловать Амелию.
Филипп не двинулся с места.
– Ах, ее нет дома?– спросил граф д'Энгранд.
– Да.
– Так рано?… Она, конечно, отправилась в церковь – ведь она очень набожна… Что ж, я подожду ее. Жан подаст мне завтрак… А скажите честно, сколько вы заплатили за этого Коро?
– Вы… хотите… подождать Амелию?
– Я вам мешаю? – подхватил граф.– Сегодня у вас какой-то взволнованный вид – я это заметил, как только вас увидел.
Дверь кабинета открылась; вошла Тереза.
– Сударь!– с волнением заговорила она.
– Что еще? Я никого не желаю принимать! – вскричал Филипп; он был счастлив, что может скрыть свое замешательство под видом раздражения.
Граф знаком приказал девушке говорить.
– Это не визит, сударь, это совсем другое! – с таинственным видом сказала Тереза.
– А что же?… Говорите же, я вас слушаю!
– В Париж приехала ее сиятельство графиня д'Энгранд! И едва она вошла в свой особняк, как тут же отправила слугу к барыне и велела сказать ей, что она ее ждет.
– Графиня д'Энгранд в Париже!– воскликнул Филипп.
– Тут нет ничего удивительного! – заметил граф, внимательно наблюдавший за зятем.
– Вы совершенно правы,– пролепетал Филипп.
– И если она хочет видеть свою дочь,– продолжал граф,– то ведь это вполне естественно! Это… это… ну вот, как и я!
– Что мне сказать лакею? – спросила Тереза, поочередно глядя на мужчин.
И так как ни один из них не произнес ни слова, она продолжала:
– Угодно ли вам, сударь, чтобы я сказала, что барыни нет в Париже?
– Нет! – вскричал Филипп Бейль.– Я ее жду с минуты на минуту!
Граф д'Энгранд жестом отпустил горничную.
Как только дверь за ней закрылась, он подошел к Филиппу и произнес всего три слова:
– Где моя дочь?
– Господин д'Энгранд…
– Отвечайте мне: где она? Ваше взволнованное лицо, ваш прерывающийся голос – все внушает мне мысль о том, что случилось несчастье!
– Что ж, это правда!– сказал Филипп.– Да, случилось несчастье! Да, несчастье, случилось как с ней, так и со мною!
– Так я и думал!