Выбора у нас не имелось, и мы, промокшие и жалкие, словно пассажиры тонущего «Титаника», рванули к ратуше. Хромоногой Викки пришлось вновь опереться о мое плечо, поскольку ковылять по воде было для нее вдвойне тяжелее. К тому же под ногами постоянно путался плавающий мусор, сносимый водяными потоками на площадь со всего города. Благо идти пришлось недалеко – сотни полторы шагов, – и дорога к спасительной ратуше не отняла у нас много времени. Чего нельзя было сказать о силах. Они таяли, словно сугробы, что в прибывающей теплой воде растворялись без остатка за считаные минуты.
Я и Кастаньета прошагали примерно полпути, когда вода поднялась нам до колен, и девушка взмолилась о кратковременной передышке. Мы как раз добрели до скульптурного фонтана, расположенного в центре площади и, разумеется, не функционирующего. Мраморная скульптура представляла собой рыцаря в тяжелых доспехах, замахнувшегося мечом на лежащего у него в ногах некрупного дракона с разинутой пастью. Судя по тому, что оскалившееся чудовище смотрело точно в зенит, когда-то именно из его пасти бил в небо радующий горожан фонтан. Сегодня, когда вся площадь превратилась в одну грандиозную водную феерию, эта городская достопримечательность не вызвала у меня ничего, кроме горестной усмешки.
Передохнув полминуты, мы потопали дальше, намереваясь достичь высокого крыльца ратуши все-таки на своих двоих, а не вплавь. Ну а потом останется только выбраться на крышу или подняться в одну из двух колоколен (покосившаяся часовая башня по вполне очевидным причинам нас не интересовала) и уповать на то, что это поможет, а здание окажется столь же устойчивым, как его реальный прототип – Кельнский собор, чей почтенный возраст приближается аж к девятистам годам.
Однако неприятность, которая поджидала нас на входе в ратушу, стала для меня откровенным сюрпризом. Я полагал, что если в разграбленном городе где-то и остались невыломанные двери, то уж точно не в ратуше. Уверенность моя была ошибочной. Цельнометаллические двустворчатые ворота ратуши оказались наглухо запертыми, причем изнутри, поскольку ни навесных, ни врезных замков на них не обнаружилось. Пытаться вскрыть ратушу при помощи «Экзекутора» было все равно что рубить топориком для колки льда столетний дуб – затея в принципе выполнимая, но только при наличии неограниченного запаса времени и огромного желания заниматься бестолковой работой. Времени у нас было в обрез, отчего энтузиазм к сомнительному труду во мне и подавно не проснулся. Зато появилась идея попробовать влезть в здание через окно, тем более что за выбитыми витражами не наблюдалось никаких решеток. Единственная загвоздка: окно на фасаде располагалось на недосягаемой для нас высоте. С наскока такое расстояние может преодолеть разве что громила-орк, но не человек, тем паче хромоногий, как Викки.
– Подожди здесь, – наказал я ей, а затем, оставив «Экзекутор» на крыльце, сбежал обратно в воду и побрел к углу здания проверять, как обстоят дела с окнами на боковой стене ратуши. Вода поднялась уже до бедер, что вынуждало шагать еще медленнее и тратить на это уйму лишних сил. Я подозревал, что если мой разведывательный рейд не принесет результата, обратно мне будет легче плыть, чем идти. Поэтому решил заранее подготовиться к этому и оголился по пояс, избавившись от промокшей одежды, проку от которой сейчас было гораздо меньше, чем вреда. И хоть ветер продолжал стегать меня холодом, теплая океанская вода понемногу нагревала воздух. Такими темпами к моменту полного затопления города от зимы здесь обещали остаться одни воспоминания.
Добравшись до угла, я с удовлетворением отметил, что сводчатые окна по эту сторону ратуши проделаны ниже, чем фасадный витраж, и мне наверняка удастся подсадить Кастаньету на подоконник, после чего она спустит мне оттуда, к примеру, ремень от штуцера, и я взберусь в окно сам. Ну а ежели вдруг наши потуги окажутся тщетными, можно будет ухватиться за ветви дерева, растущего возле первого окна, и по мере прибывания воды перехватываться все выше и выше, пока та не достигнет подоконника и не позволит нам «вплыть» в ратушу. Ничего сложного, разве только у нас в запасе останется очень мало времени, чтобы сориентироваться в огромном незнакомом здании, что неумолимо погружалось под воду, словно все тот же приснопамятный «Титаник»…
Я крикнул Виктории, дабы она хватала оружие и ковыляла ко мне, тем более что поднявшаяся до пояса вода позволяла подруге передвигаться уже без посторонней помощи. Однако едва девушка, держа «Экзекутор» над головой, шагнула в воду, как город сотряс новый толчок, похожий на тот, что предшествовал первому стихийному выбросу, заставшему нас в святилище «минотавра». Только теперь подземный удар был на порядок мощнее, и, когда мы после очередного купания поднялись на ноги, затопленная мостовая под нами ходила ходуном так, будто в недрах под ней закипел паровой котел невиданных размеров. От тряски у меня застучали зубы, а мир перед глазами превратился в размытую галиматью невразумительных контуров. Я ухватился за стену ратуши, решив, что это поможет мне унять дрожь, но, поскольку огромное здание тряслось вместе с остальным миром, ничего у меня, понятное дело, не вышло. В растерянности я даже не подумал над тем, что могу шутя получить по голове обломком черепицы или кирпича и умереть в неведении, что за дерьмо опять надвигается на этот многострадальный городишко.
Тряска усилилась, и я решил, что еще немного, и у меня в голове точно «закоротит» какой-нибудь нерв или сплетутся в узел пара-тройка мозговых извилин. Но подземное «кипение» быстро сошло на нет, сменившись нарастающим низким гулом, который, впрочем, тоже не предвещал нам ничего хорошего.
Пытаясь выяснить, откуда он исходит, я взялся испуганно озираться, но вскоре тайное стало явным настолько, что его не заметил бы разве слепой. На городской окраине, за зданием тюрьмы вырастало нечто похожее на атомный гриб, а точнее, ту его разновидность, что возникает при подводных ядерных взрывах; как они выглядят, я помнил по одной старой документальной кинохронике. Еще это «нечто» напоминало раскрывание колоссального хлопкового плода или растущую шапку пивной пены… При наличии воображения можно было подобрать увиденному чуду не один десяток аналогий, но едва я обнаружил источник угрожающего шума, как утратил все сомнения относительно его природы.
Сочащаяся из-под земли вода, которая до сей поры пугала нас бурными потоками и гейзерами, являлась всего лишь цветочком в сравнении с той ягодкой, что росла сейчас у меня на глазах. Пенистый бурун высотой в три сотни метров и диаметром в половину города навис над ним миллионами тонн выброшенной на Утиль-конвейер воды. Рокочущий громовыми раскатами исполинский белый купол сначала взметнулся ввысь, после чего резко опал чуть ли не вдвое, будто брошенный на стол и растекшийся по нему большой кусок теста. Буйство водной стихии подчинялось царившим здесь привычным законам физики, и потому океан стремился вернуться в единственно приемлемую для себя форму. И вряд ли при такой массе вырвавшейся из недр воды что-то могло ему в этом помешать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});