поручнями, да в центре пола, прямо под куполом, возвышалась круглая площадка, тоже покрытая пылью. Ни рисунков, ни украшений. Сжигавшая степь жара не проникала сквозь толстые стены. В воздухе стоял запах прелой затхлости. Хаггар поежился и шагнул из темной дверной ниши. Он зажмурился и вдруг замер. Совсем тихое, но все же отчетливое пение донеслось до него. Голоса из степи! Они приближались, бесплотные, не принадлежавшие никому и все же таящие угрозу. Призрачные певцы монотонно выводили простую мелодию. К ним присоединился невнятный шепот, превратившийся, становясь все громче, в крик:
— Король! Это король!
Вверху, на балконах, проявляясь в туманном воздухе и обретая плоть, возникли люди. Множество мужчин и женщин в богатых нарядах стояли, держась за поручни, и пели. Их полные восторга глаза были прикованы к Хаггару. Голоса зазвенели, будя заснувшее под куполом эхо. Меж тем сквозь пение проступал низкий, гудящий звук, доносящийся с круглой площадки в центре храма. Он становился все громче, поглощая все остальные звуки, закручиваясь и свиваясь в тугую спираль. Вдруг пылинки на площадке взвились вверх и закрутились, как гигантский волчок, вспыхивая белесыми искрами. Так в поле из крошечных песчинок зарождается смерч. Мерное гудение заворожило стоящих на балконах зрителей. Теперь они смотрели на стремительно вращающийся кокон. Его сердцевина потемнела. Через мгновение пыль рассеялась, и в центре круга появилась женщина. Она была высокая, в черном платье, с длинными темными волосами. Женщина кружилась, подняв высоко над головой руки. Колоколом крутилось платье, жесткие, прямые волосы, разрезая воздух, издавали свист. Лица было не разглядеть, только белое пятно появлялось и тут же исчезало.
— Фея! Фея! — донеслось с ярусов. — Значит, это и вправду король! Король вернулся!
— Конечно, это король! — раздался рядом мягкий, вкрадчивый голос. Полный лысый человек в белой накидке возник из сумрака, выйдя на свет. — Ты снова здесь, мой господин! — Он упал на колени и коснулся лбом пыли у самых сапог арандамарца. Хаггар молчал. Поднявшись, человек с подобострастной улыбкой взглянул ему в лицо: — Видишь, твой раб не обманывает тебя! В случае ошибки все можно исправить и пытаться до тех пор, пока не получится. Ты снова пришел за нитью Судьбы, не так ли? Фея готова раскинуть перед тобой полотно. Ты вытащишь свою нить-Судьбу и сделаешь с ней все, что пожелаешь. Все! — Колдун торжественно выпрямился, и глаза его засверкали. — Если хочешь, будешь царем всего мира, все его богатства лягут к твоим ногам. Хочешь — станешь самым мудрым и проживешь тысячу лет. А хочешь — самые красивые женщины будут твоими и мечтать будут только о тебе!
Хаггар хмыкнул:
— Завидный удел, — и насмешливо взглянул на колдуна. — А ты что же не попробуешь? Или предел твоих притязаний — валяться в пыли перед случайными прохожими?
Колдун бесстрастно произнес:
— Только королям под силу такое свершение. Я же всего лишь жалкий слуга.
— Но я не король, — безмятежно улыбнулся Хаггар. — Слышите? Я — не король! Я всего лишь сын правителя. Но я попытаю счастья.
Колдун радостно закивал. Хлопнув в ладоши, он приказал:
— Готовьте жертвы!
За спиной Хаггара раздался жалобный стон. Обернувшись, он увидел, что окруженных плотным кольцом вооруженной стражи разведчиков ведут к маленькой, окованной двери в нише. Нира и Осси волокли следом. Арандамарец закричал:
— Стойте!
Но стражники будто и не слышали его. Хаггар с угрозой бросил колдуну:
— Это мои люди.
— К чему они тебе теперь? — возразил тот.
— Верни их!
— Нет! — Глаза колдуна сверкнули. — Теперь они наши. Будешь ты пытаться вытянуть нить или нет, для них уже все равно. Мы не отдадим их. Забудь!
Хаггар молча смотрел на стоявшего перед ним человека, чувствуя, как снова пробуждается в нем ярость. Но не знакомая чистая, горячая, яркая ярость, охватывавшая его в тяжелом бою и помогавшая победить, а новая, холодная, презрительная ярость господина, взбешенного неповиновением раба. Протянув руку, он схватил колдуна за плечо, удовлетворенно почувствовав плоть под белым балахоном, и, швырнув его на пол, себе под ноги, вынул из ножен меч.
— Жалкий слуга осмелился ослушаться своего господина, — прогремел он, обводя властным взглядом притихшие ярусы. Зрители, пряча глаза, покорно опускали головы. Вдруг, змеей выскользнув из-под сапога Хаггара, колдун кинулся к возвышению, на котором кружилась безучастная к происходившему фея, и закричал ей:
— Порви, порви его нить!
Арандамарец расхохотался:
— Глупый раб! На этот раз ты ошибся с жертвой!
— Убейте его! — подняв голову, колдун властно махнул рукой призракам. Они всколыхнулись, но, усмиренные холодным взглядом Хаггара, не двинулись с места.
— Ты хотел жертвы? — Хаггар, улыбаясь, шагнул к колдуну. — Вот она. Молниеносным взмахом он опустил меч на шею колдуна. Раздался хруст. Безжизненное тело, как куль, повалилось на пол. Черная кровь, не растекаясь, впитывалась в пыль. Подняв за ухо отрубленную голову, арандамарец бросил ее к подножию круга.
— Вот, фея, прими мою жертву и покажи полотно Судеб.
Женщина ни на миг не прервала круженье. Но вдруг замерцал воздух, и огромное полотно предстало перед Хаггаром. Оно висело в воздухе, невесомое, сплетенное из миллионов прозрачных искрящихся нитей, переплетавшихся меж собой, то исчезающих, то появляющихся вновь. Нежное золотое сияние исходило от полотна, а воздух, очистившись, наполнился еле слышным мелодичным звоном. Затаив дыхание, Хаггар наблюдал, как тончайшие нити сплетаются в прихотливые узоры. Поднеся к полотну руку, он ощутил их трепет. Без труда найдя свою нить, арандамарец задумался. И явственно увидел рядом с собой всех тех, кто приходил сюда до него: построившего этот храм и не сумевшего совладать с жадностью короля, отчаянных бродяг, желавших богатства и воли, гордецов, жаждавших власти, попавших в западню путников, в отчаянии обрывавших нити собственных жизней… Он гордо вскинул голову и воскликнул:
— Великие и далекие боги и ты Единый! Вот я, Хаггар Арандамарский, по праву рождения первый рыцарь великого королевства и по своей воле нищий бродяга. Взгляните! Я, смертный, держу свою Судьбу в руках. Она бьется, обжигая ладони. И вы не в силах вмешаться. Ведь я принес жертву. — Он на мгновение замолчал, любуясь волшебным полотном, и, усмехнувшись, тихо сказал: — Я не вор, потихоньку таскающий куски с господского стола. Не я ткал эти нити. Но я, боги, бросаю вам вызов, принимая свою Судьбу, какой бы она ни была. Мои руки пусты, впереди — тысяча дорог, а позади воет ветер. С легким сердцем и веселым смехом приму я свой жребий.
Он отпустил нить. Ослепительно сверкнув, она вновь вплелась в бесконечный узор, слившись с золотой тканью. Полотно заколыхалось, будто под порывами ветра, и начало таять, таять… Хаггар взглянул на женщину