я…
– Не имею представления. Ситуация действительно серьезная, Зак. Ты нас выслушаешь?
– Да я бы с радостью, ты же знаешь. Всегда готов выслушать старого друга. Особенно такого дорогого друга, как ты, с которым нас столько связывает. И пусть ты не чиркнула мне ни строчки за последний год, ни заскочила на часок-другой, чтобы повспоминать былое – я не в обиде. Но вот знаешь, у меня нынче столько дел, жизнь кипит, и не уверен, что найду время для тебя и очередной твоей сенсации.
– Черт возьми, Зак, не будь задницей. Дай нам только пять минут, и обещаю, после ты и сам попросишь рассказать все до конца.
– Ника, Ника, все такая же авантюристка. А я вот, знаешь ли, не стою на месте, живу, развиваюсь. Так что….
Тут из-за одной из полуоткрытых дверей в комнату вошла обезьяна. Совсем небольших размеров, с короткой пепельно-серой шерстью, с длинным цепким хвостом. Она была одета в короткие штанишки, опоясанные ремнем с инструментами для мелкой работы. На лбу красовались большие сварочные очки с толстыми темными стеклами.
– Это Безумный Смех, знакомься, – бросил мне Заккари непринужденно.
И тут, к моему глубочайшему удивлению, обезьяна заговорила:
– Это что еще за хлыщ? – сиплым, будто прокуренным голосом проговорило животное, разглядывая меня.
Этот вопрос зверь задал, не открывая рта, но я четко услышал слова, они прозвучали в воздухе, и не было никаких сомнений в том, что сказала их именно обезьяна.
– Чего он на меня так уставился, Зак? Может, психопат-зоофил какой-то? Пусть отвянет, а не то я его быстро…
– Ты – фамильяр? – озвучил я свою догадку, и в комнате тут же воцарилось молчание. Все, кто здесь был, воззрились на меня. Все, кроме Яркого, который с интересом разглядывал обезьяну-фамильяра.
О подобных существах я знал, но никогда прежде с ними не контактировал. Более того, я, как и большинство жителей Адверса, не практикующих взаимодействие с иными пространствами, долгое время ставил под сомнение само существование фамильяров, считая их не более, чем красивой выдумкой. Это было, конечно, до того, как я познакомился с Морисом Картером, и тот развеял мое невежество в данном вопросе. Однако, более реальными после этого для меня фамильяры все равно не стали. Ведь даже знай я об их существовании наверняка, все равно, при встрече никак не смог бы отличить фамильяра от обычного животного. Прежде не смог бы. А теперь, кажется, мне удалось это без труда.
– Так ты тоже мастер? – теперь Заккари Видж заинтересовался мной куда больше. – Прости, что не признал сразу. На твоей руке я не заметил никакой метки. С чем взаимодействуешь, если не секрет?
– Ни с чем, – быстро ответил я, переводя на него взгляд. – Я не мастер.
– Но как ты тогда понял, что Смех – фамильяр?
– Мутный тип, Зак, – снова подала голос обезьяна. – Не нравится он мне.
– Да он же болтает без умолку.
– Ты его слышишь? – поразилась Ника.
– Каждое слово. А ты нет?
– Нет. Ну, то есть не совсем. Я чувствую его эмоциональный посыл, но и это далось не сразу. Только после некоторого времени, проведенного с ним рядом. Как же тебе это удалось?
Я ничего не ответил, но, кажется, начал понимать, в чем тут дело. Фамильяр, как объяснял Картер, эта следующая ступень для некоторых исключительно талантливых мастеров, практикующих взаимодействие с иным пространством давно, часто, и достигших в этой сфере колоссальных высот. Все дело в том, что ресурсы нашего организма ограничены. Большинству мастеров их хватает на всю жизнь, но некоторые погружаются в свое дело так глубоко, что в итоге упираются в стену, попытки проломить которую могут обернуться потерей контроля над призванными из иного мира силами, что, в лучшем случае, приведет к гибели самого мастера, а в худшем – к настоящей катастрофе пугающих масштабов. В этот момент, конечно, им следовало бы остановиться и довольствоваться уже достигнутыми высотами, но когда человека сдерживали границы? В нашей природе заложено совсем обратное, не пасовать перед преградами, а находить способы преодолевать их. Так, не способные летать, мы изобрели дирижабли; ограниченные в скорости передвижения, мы оседлали лошадей, а затем создали автомобили и поезда. Фамильяры, грубо говоря, стали еще одним подобным средством, позволяющим нам расширять собственные возможности. Для создания фамильяра мастер подбирает себе животное, заботится о нем, обучает, параллельно наращивая его связь с иным пространством, чтобы в урочный час, когда решит, что время пришло, создать своего, так называемого, метафизического двойника, который воплотится в теле этого животного. Данная техника намного старше Университета, и по мнению некоторых историков, уходит корнями к самому прото-миру. Возможно, поэтому она столь сложна и неточна, что в мире едва ли наберется хотя бы пара тысяч обладателей фамильяров, отчего, собственно, и ходят в народе слухи, что все эти россказни про разумных зверей просто байки и не более. Что в итоге получает мастер от такого создания? Предохранитель на случай потери контроля, дополнительный приток силы в работе с иным пространством, способ развивать свое мастерство дальше и достигать в нем новых вершин. Ну, а еще он получает верного компаньона, ведь и сам фамильяр начинает быстро развиваться, довольно скоро превращается в разумное, вполне осознающее себя существо.
Если вам всё это кажется довольно сложным и путанным, то поверьте – вам не кажется. Я сам не понял большинство из того, что пытался объяснить мне Картер. Думаю, чтобы понять все это, нужно самому быть мастером и на собственном опыте ощутить, что это такое – открывать врата в иной мир. Но для ответа на вопрос, почему я вдруг стал слышать и понимать фамильяра, не стоит погружаться в столь глубокие дебри. Он лежит на поверхности. Фамильяры разумны, ничуть не в меньшей степени, чем сами люди. Но вот способ общения у них совсем иной. Они передают информацию без слов, своего рода эмпатическими волнами крайне сложной структуры, и для того, чтобы понимать фамильяра, нужно обладать очень высоким уровнем метафизической чувствительности. Именно благодаря ей мастера чувствуют мембрану, разделяющую пространства, и могут разрывать ее при должном опыте. Но для обычного человека это недоступно, и пусть бытует мнение, что подобную чувствительность можно в себе развить, реальность такова, что слепому от рождения будет