— Тогда мчитесь во весь опор к маршалу Груши, войска которого двигаются вон по той лощине. Скажите ему, чтобы он атаковал англичан с левого фланга и с тыла. Я буду их бить с фронта. Вдвоем мы их раздавим так, что ни один человек не уйдет.
Я отдал честь и двинулся вперед, горя желанием, как можно поскорее добраться до маршала. Я даже хотел для сокращения пути махнуть прямо на англичан и прорваться через их левый фланг. Мне приходилось делать и более смелые вещи, но на этот раз я воздержался, рассудив, что поручение императора не будет выполнено в том случае, если меня возьмут в плен или подстрелят.
С каждой стороны стреляли из множества орудий, и гул стоял ужасный. Проехав через пикет Марбо, я направился в лес, при чем деревня Фишермон осталась в левой стороне от меня.
Под'ехав к лесу, я остановился и стал прислушиваться, но в его мрачных глубинах ничего не было слышно. Ничто не говорило о приближении многочисленной армии, которую я видел собственными глазами, стоя около императора на горе. Несколько верст я проехал во весь опор и, наконец, увидел передовые отряды Груши.
Эти небольшие отряды гусар были далеко в стороне и мелькали между деревьев, словно тени. Вдали послышался барабанный бой и глухой рокот движущейся армии. Понемногу лес стал редеть, и я с радостью подумал о том, что, миновав его, скоро увижу армию и разыщу маршала.
У самого выхода из леса на равнину был построен небольшой кабачек. Я остановился у дверей и оглянулся по сторонам. По близ лежавшему холму уже спускались передовые отряды армии Груши.
По дороге двигалась батарея конной артиллерии. Я уже собирался пуститься галопом ей навстречу, но вдруг меня поразило, что эти артиллеристы одеты в какую-то странную форму. На доломанах у них не было красных кантов, как полагалось.
В это время ко мне подошел содержатель трактира.
— Сумасшедший вы человек! — воскликнул он. — Чего вам здесь нужно?
— Я ищу маршала Груши.
— Вы находитесь в самой середине прусской армии. Бегите скорее назад!
— А где же Груши?
— Он позади. Пруссаки обошли его с тылу.
— Зачем же мне ехать назад? Только двигаясь вперед, я могу рассчитывать на свидание с ним.
Трактирщик с минуту подумал, потом, схватив Виолетту за повод, он воскликнул:
— В таком случае, торопитесь. Вам, может-быть, еще удастся улизнуть, пока пруссаки вас не заметили. Идите за мной, и я вас куда-нибудь спрячу.
За домом была небольшая конюшня, куда трактирщик и отвел Виолетту. Затем он меня притащил в кухню своей таверны, где стояла толстая, краснолицая женщина и жарила котлеты. Весьма недружелюбно взглянув на меня и на трактирщика, она спросила:
— Кого это ты привел?
— Это французский офицер, Мари. Не можем же мы отдать его пруссакам.
— Почему же это не можем?
— Да ведь я сам служил в армии Наполеона. Ни в жизнь я не позволю, чтобы у меня на глазах взяли в плен товарища!
— Ох, Пьер Шаррас, — сказала его жена, — допрыгаешься ты до того, что немцы сожгут наш дом. Разве ты не понимаешь того, деревянная башка, что ты служил Наполеону тогда, когда он царствовал над Бельгией? А теперь в Бельгии Наполеона нет. Пруссаки, выходит, наши союзники, а он, вот этот самый гусар, — враг! Я не хочу, чтобы у меня в доме был француз! Выдай его пруссакам!
Трактирщик почесал затылок и уныло взглянул на меня.
Я отлично понимал, однако, что этой женщине наплевать и на Францию, и на Бельгию: она боится только того, что немцы сожгут их дом.
С достоинством и самоуверенностью я произнес:
— Сударыня, император сейчас уничтожает англичан, и наша армия придет к вам еще до вечера. Если вы будете обращаться со мной хорошо, вас вознаградят. Другое дело, если вы меня выдадите. Дом ваш сожгут. Император строг.
Трактирщица, услыша эти слова, смутилась, а я поспешил докончить победу совсем на иной лад.
— Кроме того, я не могу поверить, чтобы такая хорошенькая женщина, как вы, могла быть жестокосердной.
Хозяйка поглядела на мои усы, и я сразу же понял, что она смягчилась. Вскоре мы были с ней друзьями, а муж немедленно же начал ревновать и ругаться. Он об'явил, что, если я буду продолжать ухаживать за его женой, то он меня выдаст пруссакам.
— Да, кстати неприятель уже подходит. Живее полезайте на чердак!
— Живее на чердак! Живее на чердак! — закричала и жена его. Супруги вдвоем толкнули меня на лестницу которая вела к отверстию в потолке.
В дверь застучали. Услышав этот стук я разумеется, не стал медлить и живо забрался на чердак! Доску я захлопнул.
Через секунду внизу уже послышался немецкий говор.
Помещение, в котором я очутился, представляло собой обыкновенный чердак, заваленный всяким хламом. Потолка не было, и надо мной были только балки, стропила и