— Прости меня, пожалуйста, — прошептала она вдруг, сама даже не успев осознать этого. — За всё, что я устроила здесь. Я… Просто….
— Забудь.
— Генри. Я не хотела, правда. Я глупая. Я совсем не подумала о безопасности, когда… Я не знаю, как буду смотреть тебе в глаза.
Она услышала, как он улыбнулся.
— Не думай об этом.
— Правда. Я наговорила кучу глупостей. И не меньшую кучу совершила. Просто я влюбилась, наверное. А может, и нет. Я не знаю, что на меня нашло.
— Этот человек ведь не знает, кто ты на самом деле?
— Знает, — горько усмехнулась Гермиона и поморщилась. — Я… Это Люциус Малфой.
Глава X: Если капля станет морем…
Руки, державшие ее, сомкнулись сильнее и отпустили. Гермиона вжалась лицом в матрац и натянула на голову подушку. Она чувствовала, как Генри сел на кровати.
— Темный Лорд знает?
Молодая женщина запустила одну руку в волосы и подтянула ноги к животу.
— О том, что я жду… ждала ребенка: нет, — она прижала к лицу запястье. От запаха собственных духов накатила тошнота. — Ну, по крайней мере, я… так думаю.
Повисла звенящая тишина. Гермиона слышала только свое дыхание. Неровное, подрагивающее. И чувствовала накатывающую волнами тошноту. Она зажмурилась.
— То есть… О том, что ты переспала с Малфоем, Темный Лорд знает?
Гермиона резко открыла глаза.
— А в чем, собственно, дело? — Превозмогая протестующее тело, она села на постели, опираясь руками о смятые подушки. — Такое впечатление, что тебя возмущает не сам поступок, а именно мой выбор!
В царящем мраке она не видела его лица — только смутные очертания силуэта.
— Да, возмущает! — Генри резко встал с постели.
— О Мерлин! — откинулась на подушки Гермиона. — И чем же?!
— Гормоны — это я могу понять! Но выбрать…
— Да в чем дело?! — от негодования Гермиона даже позабыла о тошноте и других неприятных ощущениях, оставшихся после действия зелья.
— В чем дело?!
— Да! Mon Père, значит, всё устраивает, а ты безмерно против! Или ты ревнуешь, Отелло?!
— Я богатыми мужиками не увлекаюсь, чтобы их ревновать!
Гермиона открыла рот, но так и не нашла что сказать. Вместо этого она довольно резко вновь села на кровати, отчего измученное тело опять пробила острая боль. Девушка только закусила губу. На глаза навернулись непрошеные слезы, и она непроизвольно всхлипнула.
— Кадмина, ну что ты! — он опустился рядом с ней на кровать. — Я…
— Ничего, — помотала головой гриффиндорка. — Просто очень больно. — Она спустила ноги на пол и нашарила в темноте свои туфли. — Я пойду в спальню.
Гермиона встала и оперлась на столбик кровати.
— Ты что?! Какая спальня?
— Генри, когда меня не найдут утром в комнате, будет только хуже.
— Давай я… Проведу.
— Не нужно, — она накинула мантию. — Дойду.
На выходе Гермиона всё же остановилась и оглянулась. Он всё еще сидел и не двигался.
— Генри…
— …да?
— Я… Да нет, ничего, — она слабо улыбнулась. — Спасибо тебе. За всё. И за эту ревность тоже.
* * *
К утру боль ушла, и хотя все выходные девушка провела в кровати, сославшись на недомогание и гам в гостиной, отвлекающий от подготовки к экзаменам, к понедельнику всё наладилось. Жизнь опять улыбалась и ничем больше не пугала в ближайшей перспективе.
О сцене, которую Генри устроил ей ночью, молодая ведьма почему‑то не рассказала ни Джинни, ни даже Алире. Хотя сама долго думала об этом.
Неужели и правда ревнует? Забавно. И тем не менее очевидно. Нет, определенно, это крайне весело!
В течение недели Гермиона очень много думала о своем профессоре. Она всегда симпатизировала ему, с самого их знакомства. И он ей, пожалуй, тоже. Всё же одно дело просто быть верным по приказу, и совсем другое — искреннее расположение. Об этом действительно стоило хорошо поразмыслить…
А вот говорить на данную тему ей совершенно ни с кем не хотелось.
* * *
Тем временем дни шли, не зависимые от внутренних переживаний наследницы Темного Лорда. Близились выпускные экзамены и окончание школы, близилась совсем взрослая и теперь весьма застланная туманом жизнь… А еще Гарри не переставал заниматься тем самым делом, которое было «смыслом его существования».
— Я вот всё думаю: кто из приближенных Волдеморта мог бы знать о Хоркруксах?
Это было днем, в пятницу, за обедом. Гермиона увлеченно жевала отбивную, делая вид, что именно она мешает ей ответить. Гарри продолжал:
— Просто если нет способов вычислить эти места логически, возможно, имеет смысл расспросить того, кто о них знает?
— За вечерним чаепитием? — проглотила очередную порцию пищи Гермиона. — Скажите мне, дорогая Беллатриса, а где давеча Хоркруксы уважаемого милорда вы видели в последний раз?
— Не ёрничай — есть гораздо более действенные методы допросов.
— Мюллер нашелся!
— Кто? — поднял брови Рон.
— Ты — не обращай внимания, — снисходительным тоном посоветовала девушка. — Гарри, ну представь себя допрашивающим Пожирателей Смерти посредством Круциатуса.
— Некоторых — легко! — сквозь зубы выдавил Гарри. — Но я имел в виду Сыворотку Правды. Такой преданный Барти Крауч–младший на моих глазах выболтал всё, о чем у него спросили! И почему ее не применяют на допросах официально?.. Черт, ведь Дамблдор тогда знал о Хоркруксах — если бы он догадался спросить…
— Сомневаюсь, что Темный Лорд за тем же вечерним чаем делится со своими приспешниками местами расположения Хоркруксов, — кисло заметила Гермиона.
— Никогда не говори «Темный Лорд»! — внезапно передернуло Гарри. — Так его только Пожиратели Смерти называют!
Девушка поспешила наполнить рот салатом.
* * *
Черед первых после той–самой–ночи дополнительных занятий с Генри неумолимо пришел вместе с пятницей. Всю неделю она видела профессора только на уроках, где сильно не поговоришь, да за регулярными приемами пищи — на и вовсе внушительном расстоянии.
А сколько всего девушка передумала за прошедшие пять вечеров…
Дорога к кабинету Генриха Саузвильта показалась необычайно короткой. За минувшие дни Гермиона придумала и отмела такое количество вариантов поведения, что просто запуталась в собственных планах. И, помимо всего прочего, подобные переживания сильно мешали в образовательном процессе. Экзамены приближались с неумолимой быстротой…
Поймав себя на мысли о ЖАБА возле самых дверей, Гермиона пришла в крайне веселое расположение духа.
— Она еще жива! — заявила девушка, заходя кабинет с широкой улыбкой.
— Кто?! — как‑то нервно уточнил профессор.
— Гермиона Грэйнджер! — продолжила веселиться гриффиндорка. — Она пробивается из–подо льда и из самых неожиданных мест нападает со своими экзаменами!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});