— большие разрушения и жертвы среди мирного населения.
Громов молча слушал его.
— И есть еще момент. Отказ партизан от совместной борьбы льет воду на мельницу тех, кто придерживается жесткой линии в борьбе с троцкизмом. Представьте себе, какой аргумент они получат. Тридцать седьмой год повторится — снова будут процессы — сначала у нас, а потом и на освобожденных территориях. Понимаете, насколько высоки ставки?
В кабинете повисла тишина. Громов молчал не меньше минуты. Затем поднялся и сказал:
— Я не могу принять такое решение самостоятельно. Прошу вас подождать в приемной, — он указал на дверь.
После часа ожидания пришел офицер и потребовал удостоверения на проверку. После недолгого колебания Сазонов отдал и приказал сделать то же старшине. Еще через полчаса в приемную вошел полковник в сопровождении двоих сотрудников личной охраны Троцкого, и предложил последовать за ним. Выбора не было. Они вышли из здания, пересекли площадь, обошли фасад дома Облисполкома, в котором после эвакуации проживали руководители Советского Союза, и зашли в него через черный вход. Сазонова и старшину тщательно обыскали. Затем в сопровождении охраны они поднялись на второй этаж — к квартире Троцкого. Поняв, куда их привели, Сазонов объявил, что он должен поговорить с Председателем партии с глазу на глаз. Начальник охраны категорически отверг эти требования. Препирательства продолжились довольно долго, пока дверь из прихожей в квартиру не открылась, и на ее пороге не появился сам Троцкий. Узнав, в чем дело, он немедленно распорядился пропустить Сазонова. Начальник охраны начал было возражать, но смолк под взглядом Председателя партии.
— Зачем вы хотели меня видеть, да еще наедине? — спросил Троцкий.
— У меня есть послание, устное. Персонально вам.
— Устное, — повторил Троцкий и усмехнулся. — Почему устное?
— Я не знаю, — признался полковник.
— Ну же, это так просто, подумайте. Оно устное, потому что тот, кто его передал, боится.
Сазонов промолчал.
— От кого послание?
— От наркома внутренних дел, Лаврентия Павловича Берии.
— Берия… — Троцкий как будто вспоминал, кто это. — Ах да, был такой. Надо же, стал у вас наркомом внутренних дел…. знаете, полковник, — Троцкий как будто повеселел, — вся эта история с параллельными мирами довольно забавна. Такое впечатление, что важнейшие должности в государстве могут занимать совершенно случайные люди. А если так, то, может, и первые должности могут занимать случайные люди? Что думаете, а?
— Думаю, я должен выполнить задание, — сказал полковник, сохраняя непроницаемое выражение лица.
— Да, послание… — Троцкий посерьезнел, — пожалуйста, я готов выслушать.
Сазонов слово в слово пересказал сказанное Берией перед началом операции. Судоплатов привез полковника в особняк наркома в Сокольниках, и там, во время прогулки в саду, Берия и передал то, что предназначалось только для одних ушей. Если вас арестуют люди Абакумова, сказал нарком напоследок, расскажете им, что я вас вызвал для обсуждения деталей операции по связи с Центральным штабом партизанского движения. Скажете, что я выражал сомнения, можно ли доверять соратникам Троцкого. Если вас арестуют, повторил он, держитесь этой версии любой ценой. Это единственный шанс выжить, прежде всего вам.
— Когда вам нужен ответ? — глухо спросил Троцкий. Повернувшись спиной к Сазонову, он смотрел в окно, из которого открывался вид на площадь Ленина — место, где его с неизменным восторгом встречали митингующие.
— В течение двух дней, — ответил Сазонов. — Вы должны выступить с речью или сделать публичное заявление.
— Можете идти, — не оборачиваясь, резко ответил Троцкий, — вас проводят.
Полковник вышел. Троцкий, оставшись один, прошелся по комнате взад-вперед: так легче думалось. В послании ему предлагалось признать старшинство Сталина в обмен на личную неприкосновенность и определенную независимость во внутренней политике. На первое Троцкому, прошедшему гражданскую войну и не раз рисковавшему жизнью, было наплевать, но вот второе… это заслуживало внимания. Но кто предлагал? Нарком Берия… Есть ли у него влияние на Сталина? Председатель партии ни на миг не сомневался, что самые важные решения Коба будет принимать лично. Послушает ли он этого Берию? То, что послание устное, означало одно — в сталинском СССР на самом верху идет борьба, и, вероятно, как раз сейчас решается, какая именно политика будет проводиться в отношении СССР из параллельного мира…
Троцкий подошел к столу и снял трубку.
— Соедините меня со Свердловым, — распорядился он, — да, немедленно… Яков Михайлович, зайдите ко мне. Дело срочное… Нет, это не телефонный разговор.
Свердлов, возглавлявший ГПУ, появился в квартире Троцкого через десять минут.
— Мне нужна вся информация о товарище Берии Лаврентии Павловиче, — сказал он.
— Этот тот, кто сидит в Грузии? — удивился Свердлов. — Сейчас подниму дело…
— О другом Берии, из параллельного мира, — уточнил Троцкий. — Там он возглавляет народный комиссариат внутренних дел. Меня интересует, насколько н влиятельный человек и какие у него отношения со Сталиным. Срок — тридцать шесть часов, начиная с этого момента.
Свердлов посерьезнел.
— Я займусь этим немедленно.
— Спасибо, Яков Михайлович.
Старшина не спрашивал, о чем Сазонов говорил с Троцким, потому что доверял полковнику. Если тот не уведомил его об этой части задания — что ж, значит, таков приказ.
Охрана Председателя партии проводила визитеров до выхода из дома Облисполкома. От дальнейшего сопровождения Сазонов отказался.
До коридора домой они добрались без приключений. Старшина уже решил было, что задание они выполнили, и сейчас его отпустят на прежнее место службы, к Зине, но не тут-то было. На выходе из коридора их ждал Рафаэль Саркисов, глава личной охраны Берии, с сопровождением. Их тут же усадили по разным машинам с зашторенными окнами, и отвезли в хорошо охраняемый ведомственный санаторий под Москвой. Там в течение суток их допрашивали порознь обо всем, что произошло в Челябинске. Тогда-то старшина и понял, зачем он был нужен в операции — выполнял роль независимого свидетеля. Но скрывать ему было нечего, как и полковнику, так что спустя сутки их оставили в покое. Поместили их в комфортабельных одноместных номерах, еду приносили официантки из столовой. На вопрос, сколько тут сидеть, ответа не было. Поразмыслив, старшина догадался, в чем дело — нарком ждет реакции Троцкого. Если она окажется отрицательной, то нужны ли будут Берии свидетели неудачной попытки договориться со смертельным врагом Вождя? Скорее всего, нет. Старшина не сомневался, что ради собственной безопасности нарком без колебаний пожертвует их жизнями. Так что оставалось уповать на то, что их миссия в Челябинске оказалась успешной.
Ждать пришлось недолго. К исходу вторых суток в номер старшины без стука зашел офицер, осмотрел комнату и вышел, распорядившись оставить дверь открытой. Спустя пару минут появился Саркисов. Он объявил старшине, что, во-первых, он не имеет права никому