class="p1">— Так точно!
— Спасибо, — Сталин, обойдя стол за спинами сидящих, вернулся на свое место. Генерал, единственный в кабинете, продолжал стоять: сесть ему не предложили. — Я думаю, мы не будем больше задерживать товарища Говорова. Как видите, он предложил нам два решения. Вопрос, какое именно следует выбрать, лежит в политической плоскости не меньше, чем в военной. Мы обсудим ваши предложения, товарищ генерал, и дадим вам знать. Вы свободны, — сухо закончил Сталин.
Говоров, отдав маршалу честь, покинул кабинет.
Тревожный чемоданчик на случай ареста он держал при себе с тридцать седьмого года. Волна арестов тогда обошла генерала, но многие сослуживцы попали тогда под каток. Позже, в тридцать восьмом, некоторых освободили, но большинство арестованных уже не вернулись в армию. Говоров знал, на что идет, возражая — путь и не открыто — самому Сталину и теперь был готов в любому повороту событий, но на душе у было спокойно: он сделал то, что должен был.
Из Кремля генерал отправился в свой штаб, откуда руководил операцией «Освобождение», чтобы ознакомится с последним сводками о положении на фронте. Сегодня немцы не предпринимали серьезных контратак, однако разведка сообщила о постепенном накоплении сил на некоторых направлениях — возможно, завтра будет жарко. Новых сведений о приближении пусковых установок баллистических ракет не поступало, и в военном плане это тревожило генерала больше всего.
Говоров как раз закончил совещание в штабе и отпустил офицеров, когда в дверь постучали. Генерал предложил войти. Это были три офицера в форме НКВД, одного из них, начальника личной охраны Берии Рафаэля Саркисова, Говоров узнал.
— Чем обязан? — спросил генерал, сухо поздоровавшись.
— Лаврентий Павлович хочет с вами поговорить, — сообщил Саркисов, — если вы согласны, я вас отвезу.
Взгляд Говорова упал на чемоданчик, стоявший в углу. Начальник охраны, заметив это, усмехнулся.
— Чемоданчик вам не понадобится, товарищ генерал. По крайней мере, пока.
Генерал решил, что они поедут на Лубянку, но вскоре понял, что ошибся. Примерно через полчаса «виллис» наркома затормозил у ворот дома в Сокольниках, известного как дача Берии. Хозяин встретил генерала в кабинете, и предложил пройтись.
Они вышли в сад, довольно большой, но не очень ухоженный. Фигуры охранников маячили вдалеке. Отойдя от дома на пару десятков шагов, Берия сказал:
— А вы смелый человек, генерал. И хорошо владеет собой.
Говоров усмехнулся.
— Научился за четыре года, товарищ нарком.
Берия понимающе кивнул.
— Значит, вы предлагаете союз с партизанами, половина командиров которых носит медали с профилем Троцкого.
— Мы заключили союз с Англией, — напомнил генерал, — а ведь Черчилль мечтал уничтожить Советскую Россию.
Берия остановился и посмотрел генералу в лицо.
— Мне нравится ваш подход. Он прагматичен. Тот, кто борется с нашим врагом, наш друг.
Говоров предпочел промолчать — вопроса ему не задали.
— Знаете, я поддержу ваш план, — сказал нарком, — если ваш боевой союз с партизанами окажется успешным, это смягчит предстоящую кампанию против троцкизма. — Берия понизил голос, него тон стад доверительным. — Никто не хочет повторения тридцать седьмого года, понимаете?
— Мне нужна связь со Центральным штабом партизанского движения в Челябинске, — сказал Говоров.
Берия оторопел.
— Моя поддержка имеет границы, — с металлом в голосе проговорил он, — и сейчас вы ее перешли…
— Командиры партизан подчиняются штабу. Конечно, мы можем договариваться с каждым отрядом по отдельности, но это будет долго и сложно.
Берия молчал.
— Товарищ нарком, вы сами сказали, что никто не хочет тридцать седьмого года. А теперь представьте, что начнется, если наша совместная операция с партизанами провалится. Кого в этом обвинят?
— Прежде всего вас.
Говоров кивнул.
— Верно. А потом и тех, кто меня поддержал — прямо или косвенно. И можете представить, с каким размахом будут искать троцкистов, пробравшихся из параллельного мира в наши ряды.
Нарком сделал несколько шагов молча.
— М-да, а я вас недооценил. Знаете, почему операцией будете командовать вы, а не Жуков? — неожиданно спросил он.
— Нет, — признался Говоров.
— Потому что он стал политической фигурой — возможно, сам того не желая. Вы поняли?
Вождю не нужны конкуренты, подумал генерал, поэтому он выдвигает новых людей — чтобы потом сменить и их. Незаменимых у нас, кроме одного, нет верно? Что ж, мог бы и сам догадаться.
— Меня интересует только одно, — ответил Говоров, — освобождение Москвы.
— Вот пусть так и будет, — резюмировал Берия и добавил: — по поводу Челябинска… я посмотрю, что можно сделать.
Нарком махнул рукой, подзывая начальника охраны.
— Спасибо, что заехали, — сказал он. — Надеюсь, эта встреча — не последняя.
Глава 39. РЕШЕНИЕ НАРКОМА
После разговора с генералом Берия вернулся в особняк и закрылся в кабинете, чтобы спокойно, в тишине, обдумать сказанное Говоровым.
Прямая связь со Центральным штабом партизанского движения в Челябинске! Да, Говоров требовал многого. Помочь ему в этом означало фактически встать на его сторону. Берия мысленно поморщился — он-то хотел оставить себе свободу маневра, чтобы потом присоединиться к победителям. Получится ли теперь?
Нарком достал из шкафа початую бутылку «Цинандали», плеснул немного в бокал и уселся в кресло за широким столом. В отличие от Сталина, Берия не курил, и терпеть не мог крепкие напитки, предпочитая им хорошие грузинские вина. Насладившись ароматом, Берия сделал небольшой глоток. Вино — в небольших количествах — всегда помогало ему расслабиться и затем упорядочить ход мыслей.
Глядя на свой кабинет сквозь бокал, нарком вспомнил последнее заседание Государственного Комитета Обороны, вернее — ту дискуссию, которая началась после доклада Говорова о планах освобождения Москвы. Дискуссия это проходила уже без генерала. Жданов, глава так называемой — разумеется, неофициально — ленинградской группы — ратовал за жесткий подход: разумеется, Красная Армия примет помощь от партизан, но только в том случае, если они будут действовать под командованием Москвы. Никаких указаний из троцкистского Центрального штаба в Челябинске! Должно быть полное единоначалие, напирал Жданов, все приказы должны исходить из единого центра. «Ленинградцы», присутствующие на заседании — Кузнецов и Вознесенский — всячески ему поддакивали.
Берия, поставив бокал на стол, задумался. Он понимал, с чем связана такая позиция «ленинградцев». После Победы, на волне поднявшегося патриотизма возникла идея создать коммунистическую партию РСФСР — по примеру партий в других союзных республиках. Сталин не был в восторге от этой идеи, но и не противился ее кулуарному обсуждению — до поры до времени. Разумеется, руководящие посты в новой партии предназначались «ленинградцам», а прикрытие со стороны внутренних органов должен был обеспечивать Абакумов — выдвиженец Берии. При мысли о последнем нарком поморщился — неблагодарный сукин сын! Думает, что уже вырос