Читать интересную книгу Время гарпий - Ирина Дедюхова

— Это, конечно, нехарактерно, — согласился Антон Борисович с некоторым внутренним колебанием.

— А ведь Каллиопа на суде выступала вместе со своей подружкой, которая точно инициировалась как Клио, — заметил старик. — Они вместе прошли хорошую боевую школу! В сущности, им устроили бесплатный тренажер, дав потренироваться на себе. В качестве боксерской груши. Ну и как ты расцениваешь последующие угрозы генерала, что МВД проверит, кто какие романсы слушает, что по линии МВД все население будет «окультуриваться» вальсами?

— Да как-то неожиданно получилось, конечно, — уклончиво ответил Антон Борисович.

— А кто ожидал, что он позы лотоса начнет принимать публично? — зло рявкнул Лев Иванович. — Этого даже журналисты не ожидали! Все присутствовавшие тогда обалдели! Нет, это ее, только ее извращенное представление о чувстве юмора и о невменяемости. Ее же все пытались в психушку задвинуть, три судебных заседания провели.

— Но… извините, Лев Иванович, — осторожно уточнил Антон Борисович, — мне кажется, что он действительно не совсем… того.

— Был бы он вменяемый, так сделал бы заявление прессе, что УПК надо отменить, потому что он «мешает в работе»? — огорченно махнул рукой старик. — Эта его тирада явно прозвучала после того, как он ознакомился с ее делом, где все было шито с грубейшими нарушениями Уголовно-процессуального Кодекса. Ну, не соблюдают они УПК, так кто его за язык тянул? В судах-то все ходатайства о нарушении УПК все равно отклоняли и делов куча! Чего ему вдруг УПК потребовалось отменять? До ее «экстремизьма» он, в целом, не был таким идиотом… Он с катушек съехал после того, как сунулся к ней. Поэтому приготовься, что каждое твое слово — тоже будет ею использовано против тебя. Но тебе и говорить ничего не придется, там все за тебя зять скажет, он у вас самое слабое звено.

— Какое ей дело до меня? — взмолился Антон Борисович, которого намного больше беспокоили все эти истории про гарпий.

— Антон, ты уже идешь по пути, где непременно столкнешься с ней, сам того не понимая. Хотя бы тем, что используешь Интернет в своей работе, — раздраженно ответил старик. — Разве твой балетный форум при сайте театра, — это не такой же «общественный совет при МВД»? Разве ты так же не пытаешься заткнуть рот этому Коле, как генерал безуспешно пытался заткнуть рот Каллиопе? А она уже вышла на искусства, патронируемые младшими музами, в деле о пианисте, обвиненном в педофилии. Мы, между прочим, с людьми действовали тоньше, мы их не уничтожали, а использовали их критику. Не просто обирали на идеи, а давали возможность самореализации, не доводя до взрыва потенциала. Вот посмотри, как она отсекает генерала после его спича про «человеколюбие». Это опытная паучиха! Он после этой порции яда оказался полностью парализованным в деле пианиста-педофила. И висел, как дурак, на ниточке «человеколюбия». На вот, почитай!

А действительно, кто из нас может сравниться в «человеколюбии» с каннибалом? Да наше жалкое «человеколюбие» никак не может зайти столь далеко, чтоб под протокольчик, размеренно и непринужденно годами измываться над людьми. А на все вопросы беззлобно хохотнуть: «Ну, что ж? Несколько озверели… у нас проблем много!»

Прочла выступление министра… задумалась даже. На счет того — это вопиющая наглость или полный идиотизм? А у кого сегодня нет «проблемных вопросов», в том числе и созданными опустившимися и распоясавшимися правоохранительными органами?..

И что мы слышим в ответ от министра, еще недавно угрожавшего у всех поковыряться в голове и заставить насильно слушать с ним вальсы-романсы? А может, ему надо было бы сперва научиться вести себя в обществе? Ведь каков начальник — такие и подчиненные!

Да, надо вводить глоссарий. «Человеколюбие» — это все же нечто гастрономическое… или патологическое, что-то вроде «человекофилии». А там ведь и до педофилии — рукой подать. Не все любят больших человечков, некоторые предпочитают иметь дело как раз с маленькими. Согласитесь, все эти сложности вряд ли подходят в отношении наших правоохранительных органов. Тут надо вводить курс псыхотерпии по «очеловечиванию» — с принудительным коллективным прослушиванием вальсов и романсов, отобранных лично господином министром. Кто первый моргнет — тот не пройдет аттестацию.

Сам ведь господин министр уже забыл, как совсем недавно предлагал вообще отменить УПК РФ, раз все его подчиненные не способны выполнить его требования. Так почему за бюджетный счет мы должны заниматься духовным развитием этих забывших о законе субъектов? Или у нас своих проблем нет?

Нет, это просто расчудесно! Когда мне, написавшей письмо президенту страны по поводу инцидента в детском лагере — пришлось пройти через все круги ада. А вот когда эти… гм… «малость оплошали» — им, оказывается, надо устроить детский садик, чтоб их еще воспиталка за скакалочку водила и просила никому не засовывать бутылки из-под шампанского. Они — просто «озлобились». А с какой стати? И какое право они имели «озлобиться», распоясываться до невероятной степени — против всех, кто их кормит?..

Мне кажется, самому господину министру действительно очень нужен урок человеколюбия, только немного не такой, как он ожидает. Нет, ему не стоит никуда засовывать бутылку из-под шампанского и прочего из арсенала того, что уже стало у них в ведомстве обыденностью. Но нечего и сопельки ему утирать и возиться с теми, кто рвется не защищать наши права, а на всю катушку пользоваться нашей беззащитностью. Мы должны всем им — «отказать от общества». Мы должны показать этим людям, как низко они упали в глазах всего общества.

— Неужели ее никак нельзя… того? — робко спросил Антон Борисович.

— Ну, и как ты ее после этого — «того»? — ответил старик. — Неизвестно, в каком виде она страшнее, она сама это говорила. Тут ничего не поделаешь, Антон! С ней поступили не так уж жестко, не получилось. Но в отношении других, которые намного ее хуже, рука так и тянется применить куда более жесткие меры воздействия. И бутылка из-под шампанского здесь цветочки. Стоит заставить систему выполнить несвойственное ей репрессивное воздействие, заставить работать в обстоятельствах, не соответствующих ее назначению — система начнет сыпаться. А ведь есть и другие вещи, которые даже учесть никак нельзя.

— К-какие? — с нескрываемым страхом спросил Антон Борисович.

— Да какие… будто сам не знаешь, — буркнул старик. — Я же понял, что вначале все прикидывали, как бы ее под КамАЗ спихнуть. Приспособились идти простым путем. А она что? Она вообще перестала бывать там, где КамАЗы ездят. Но мысль материальна, да? И супруга генерала сбивает человека, совершенно постороннего. Просто потому, что жене очень хотелось сбить даму, доставлявшую много неприятностей ее мужу. А генералу пришлось документики ее дела тырить, возникло много более существенных проблем, сразу стало не до борьбы с экстремизмом. Об это узнал депутат, решивший на этом обстоятельстве подпиариться… А вся цепочка вытекает из горячего желания кого-нибудь сбить машиной! И все, что направлено на эту нашу Каллиопу, так обычно и сводится к исполнению желаний, но настолько буквально, что потом жить не хочется. Не переживай, Борис, если она твоими проблемами заинтересуется, у тебя тоже все желания исполнятся! Аналогично.

— Но я не хочу никого сбивать машиной, — заныл Антон Борисович. — Я хочу жить нормально!

— Осторожнее со словами, Антон! — оборвал его Лев Иванович. — Ты считаешь для себя «нормальным» одно, но ведь не все могут с тобой согласиться. Вот жена министра страстно хотела сбить одну бабу на машине, но сбила совсем другую, потому что той бабе очень захотелось жить. А министр был вынужден, в нарушение УПК, красть уголовное дело своей жены. И все желания исполнились, потому что депутату страстно хотелось кого-нибудь разоблачить… Все это бессмысленно, Антон. Ты ведь хотел властвовать, верно? А она — «шествующая за царями», то есть за властью во всех ее проявлениях. Ты все пытаешься уйти от этого, а куда? Вот как твоя дочь, чтобы не сделала в балете, будет иметь мерило в виде Терпсихоры, Мельпомены, которые все равно втащат юную Талию. Что бы вы там не предприняли с твоим зятем, они вытащат Талию! Так и здесь! Как бы мы не выразили мысль, хоть жестами или мимикой, ее мерилом будет сказанное Каллиопой. Причем, обозленной, получившей прямой вызов, заплатившей за все сказанное — кровью. Ты ничего не заметил в ее комментарии по поводу выступления генерала?

— Нет, а что тут замечать? Похабство какое-то! — возмутился Антон Борисович. — Распустились уж вконец в этом Интернете! Надо бы их всех сгрести в одну кучку, да прикончить.

— Подставить хочется, Антон? Всей «кучкой»? — усмехнулся старик. — А глянь, как сам генерал подставился… Это не «похабство», это у нее — «приказ по гарнизону», как она выражается. Она писала небольшой комментарий в социальных сетях, блог ее почти не работает, но какая разница? Она могла это и просто на своем компьютере написать и никому не показывать. Генерал мне бы лично сейчас очень бы пригодился, не говоря о тебе. А после этого ее «постинга» к нему пожаловали гости… поживиться «человечинкой». Можно сказать, это ее антагонисты! Но они тоже подчиняются общим законам. Как только она указала, что генерал перешел границы человеческого, он перестал быть человеком в обычном смысле этого слова. Как бы далеко из нас кто не зашел сам знаешь куда, мы же по привычке определяем рамки человеческого не связями, деньгами или национальностью. Мы их определяем душой! А она среагировала на полное отсутствие у него души и человеческого. То есть, в других он предпочитает видеть «человеческое», но сам в отношении других человечность проявлять категорически отказывается. Как и мы с тобой, Антон, чего греха таить. Но генерал слишком близко к ней подошел, лично за ее приговором к ней в город катался. Поэтому гарпии со своим предводителем, хотят того сами или нет, являются к нему, чтобы больше он не маялся «человекофилией» публично. И что самое дикое, они при этом выполняют его желание! Какую еще «психологическую помощь» оказать человеку, запустившему механизм такого разрушения системы, что там любое задержание — равносильно кругам Ада? Его надо окончательно лишить души, чтобы она вообще его не беспокоила! Если она бы сделала наоборот, помогла бы ему осознать все уже сделанное с позиций человеколюбия, то ведь он еще пуще с катушек съехал бы! Ведь этого нормальный человек не выдержал бы.