Читать интересную книгу Последние хозяева Кремля - Гарри Табачник

Приобщение к барскому столу элиты, участие в коллективном ограблении страны, начавшееся в октябре 1917 года и достигшее своего апогея в брежневские годы, не только связывает всех круговой порукой, заставляет всех чувствовать себя в чем-то виноватыми, гуляющими на свободе лишь милостью режима, но и создает и особый моральный климат, в котором особенно ярко проявляется то желание сбросить путы цивилизации, о котором пишет Струве. Это желание вытворять, что хочу, жить, не связывая себя никакими законами, никакими правилами. Привыкли к тому, что так себя ведут верхи. И так же пытаются вести себя внизу, когда им это удается. Брежневская мафия поощряла это, видя в этом еще один клапан, через который можно выпустить пар народного недовольства. И когда Андропов заставил проводить собрания и каяться в пьянстве и нарушении дисциплины, каялись, сами своим словам не веря, хотя пьянство давно стало народным бедствием. Но кампанию против наиболее зарвавшихся представителей „нового класса” народ встретил не безмолвием, а одобрением, хотя мало кто понял, что и это — очередной клапан для выпуска пара.

В этом народу виделась строгая рука наводящего порядок хозяина, по которому он соскучился, появления которого ждал, тоску по которому выражал фотографиями Сталина, вывешиваемыми не только в Грузии, но и в кабинах московских такси. Большего реванша кровавый диктатор, сваленный в землю, залитый бетоном, не мог и ожидать. Андропов взломал бетон. Дух Сталина опять вырвался наружу.

Громкое дело с икрой, которую продавали за границу в баночках с этикетками „сельдь атлантическая” завершилось расстрелом заместителя министра рыбной промышленности и увольнением, казалось бы, непотопляемого министра Ишкова. Затем последовало вынесение смертного приговора директору знаменитого московского гастронома, который все еще продолжают называть по имени его дореволюционного владельца Елисеевским. Вместо того, чтобы выставить дефицитные продукты на прилавок и пустить в продажу, он их припрятывал и продавал „элите ” и тем, у кого были деньги, по установленным им ценам или в обмен на услуги. Арестовывают и приговаривают к расстрелу директора секции ГУМа, обслуживающей партийную элиту.

Выходящий в Москве подпольный бюллетень СМОТ публикует подробности об аресте директора Госцирка, бывшего директора Театра Ленинского комсомола и Малого театра А. Колеватова.

”...При обыске у него обнаружено ценностей на 1,5 млн. рублей, 280 тысяч долларов в валюте, 15 стереоустановок, 18 шуб и так далее... Источник всех его богатств — дань, которую он собирал с цирковых групп, допускаемых к зарубежным гастролям — 30% их заработка за границей!”

Далее Бюллетень пишет о Галине Брежневой и ее последнем любовнике Борисе Буряце „...которого она сделала солистом Большого театра. Буряце моложе своей подруги на 20 лет. Его отец был „цыганским бароном” — собирал дань со всех цыган СССР и получил 25 лет в хрущевские времена.

Дуэт сына „барона” и маршальской дочки получился удачным. Она покупала ценности по сниженным ценам в спецмагазинах, а он продавал их по спекулятивным. Деньги делили и жили красиво. Борис прекрасно смотрелся в норковом жакете, когда с подругой выпивали тет-а-тет в ресторане ВТО, закрытом на „спецобслуживание”. Правда, тет-а-тет был неполным — за соседним столиком сидели четыре молодых человека, похожих, как близнецы, пили минеральную и смотрели на парочку злыми глазами”.

Отметив, что Галина „выступала иногда и соло — могла устроить, например, московскую прописку всего за десять тысяч”, редакция Бюллетеня добавляет:

”Плохо ведут себя дочки вождей! Вот и в Болгарии, после смерти дочери Т. Живкова Людмилы, которая занимала пост министра культуры, обнаружили крупные пробелы в болгарских коллекциях фракийских ценностей, которые она лично демонстрировала за рубежом. А потом выяснились и просто тривиальные спекуляции Людмилы и ее мужа Ивана Славкова, например, турецкими дубленками в СССР...”

Как его боссу Сталину, Андропову не чуждо было „сладкое чувство мести”. Он мстит Щелокову за то, что министр внутренних дел был закадычным другом Брежнева и потому позволял себе становиться на его, Андропова, пути. Он не мог простить Щелокову, что Брежнев как бы уравнял их, присвоив им в один день звание генерала армии. Его досье, на котором стояло имя „Н. Щелоков” пухло со дня на день. В нем было записано, что перед повышением цен на золото, серебро, драгоценные камни, икру и меха в 1970 и 1982 годах жена Щелокова заранее оповещала об этом своих друзей и те скупали (в большом количестве) ценные вещи. Имелись в деле и сведения о продаже ”налево” закупленных в ФРГ для использования милицией „мерседесов”, и о взятках за прописку в Москве. Хранил Андропов и материалы об ОВИРе, где за определенную сумму могли выдать ”визу” на выезд из Советского Союза. Ждала своего часа информация о деятельности ОБХСС, известного тем, что сотрудники этого, призванного бороться с хищениями управления, облагали своих поднадзорных торгашей определенной данью, которую те исправно вносили. Подчинялось это управление непосредственно первому заместителю министра внутренних дел генерал-лейтенанту Юрию Чурбанову, мужу Галины Брежневой.

В декабре Андропов наносит удар. Щелокова увольняют. Некогда всесильного министра тут же попросили освободить квартиру, которую он занимал в одном доме с Брежневым и Андроповым. Жена Щелокова не перенесла этого и застрелилась. Через два года покончит жизнь самоубийством исключенный из ЦК, лишенный звания генерала армии и бывший министр.

Министром внутренних дел становится Виталий Федорчук. Это он, человек с негнущейся бычьей шеей, возглавлявший украинский КГБ, устроил кровавую охоту за диссидентами. Именно его Андропов выбирает себе в преемники, когда покидает КГБ, тем самым как бы благословляя его к распространению украинских методов на всю страну.

Став генсеком, Андропов перебрасывает Федорчука в МВД и тем самым устанавливает контроль над располагающим собственной армией министерством. „Правда” печатает заверение нового министра в том, что его министерство „очищается” от идеологически и морально „незрелых работников”. Высылается в Мурманск, где ему доверяют лишь пост начальника городской милиции, генерал Чурбанов. В милиции вводят политические отделы.

Арестовывают так долго ускользавшего от Андропова Медунова. Изгоняют министра путей сообщений И. Павловского, министра сельского хозяйства страны Хитрова. Лишают поста заместителя министра внешней торговли сына Брежнева.

Опубликованное 11 декабря сообщение о заседании Политбюро обращает внимание Прокуратуры и МВД на необходимость принятия мер по укреплению (в какой раз!) социалистической законности.

Напомним, что всего пять лет назад Андропов уверял страну в том, что „воры, взяточники, спекулянты и другие уголовные преступники”, если и есть, то в „ничтожном количестве”. Теперь, оказывается, для борьбы с ними необходимо вести борьбу всеми силами. За четыреста лет до этого Макиавелли писал о современной ему Италии: „Страна являла собой пример тягчайших преступлений... Все это было результатом порочности правителей, а не испорченности народа, как утверждали правители. Эти правители, желающие жить в роскоши, грабят народ, как хотят”.

В Италии средневековье давно прошло. Но в том, что называется Советским Союзом, оно еще далеко не окончено. То, о чем писал Макиавелли, можно отнести к Советскому Союзу тех дней, с одной поправкой. Годы советского режима не прошли бесследно и для советских людей. Они нанесли глубокие раны их морали, их характеру.

Как управлять толпой, Андропов знает. Он знает, что никто не станет вспоминать, что он когда-то там говорил - „Основные черты психики масс (утверждал Ортега-и-Гассет) — это инертность, замкнутость в себе и упрямая неподатливость; массы от природы лишены способности постигать то, что находится вне их узкого круга, — как людей, так и события”.

Он знает, что толпу надо ошеломить сегодня. Ей нужны жертвы. И он бросает их ей, подобно тому, как когда-то это делали на аренах древнеримских цирков. Роль жертвы на сей раз отведена тем, кто, строя свою карьеру, не оглядывался и не считался ни с какими жертвами.

Кажется, что борьба с коррупцией действительно идет полным ходом. Смещается почти одна пятая руководящих партийных работников. Заклинаниям Черненко о „бережном отношении к кадрам”, произнесенным им при избрании нового генсека, Андропов не придает никакого значения. Для него важно закрепить свое положение. Он знает, что собой представляет партийная элита. Борьбу с коррупцией он использует для освобождения мест для своих сторонников.

В конце года Андропов впервые предстает перед страной с тех пор, как стал генсеком. На экранах своих телевизоров потрясенные советские граждане увидели нетвердо спускающегося по ступенькам дряхлого старца, который, усевшись за стол, с трудом сумел дрожащими руками надеть очки. Власть оказалась в дряхлеющих руках. Ясно было — такой долго править не сможет.