сок, который омывает ее мочеточник и просачивается в яичники. Сок смешивается с жидкостями ее тела, становится вязким и меняется: яичники наполняются драгоценными камнями.
Ей снится, что она рожает изумруды, а Ингрид нанизывает их на нить вокруг ее шеи и вставляет в уши. Они пускаются в пляс под сияющей молодой луной. Она чувствует, как сон отлетает прочь, и протягивает к нему руку, точно способна его удержать и остаться там, где она спокойна и радостна, а Ингрид грозит пальчиком грозовым тучам и сердито кричит. А еще она слышит шум со стороны дороги: шум доносится с фабрики, и она возвращается к реальности. Звучит музыка, праздничная толпа течет мимо дома и веселится.
В голове стучит. Она просыпается, слегка пришибленная. Ей захотелось выйти из дому и разогнать веселящихся: лягнуть, расцарапать лицо, отмутузить любого, кто попадется на пути. Она могла вонзить пальцы в их глазницы и оторвать кости. Чтобы только все заткнулись, заткнулись, заткнулись…
Исцелить.
Толпа оживленно завопила, словно услыхала ее мысли.
Она принялась разбрасывать исцеляющие флюиды вокруг себя, двигаясь как выздоравливающая. Она сломала один палец, сама не зная как и когда, на пальце виднелся крошечный шов. Она очистила нос и глотку от скопившейся слизи. Ей не хватало внутренней энергии. Требовался массаж Ингрид.
Она не пыталась исцелить Ингрид. В любом случае подруга не позволила бы. Ни та, ни другая не были непогрешимыми в магическом ремесле, а попробовать и сдаться — нет, этот камень потом лежал бы на ее душе слишком тяжким грузом. Ингрид не сообщила ей, когда умрет, это известие было бы для нее столь же невыносимым. Одно знание, что подруга умирает, и так причиняло слишком мучительную боль за два дня до утраты, за день, за двенадцать часов, за три. За один.
Магия тут была бессильна.
В комнате стояла вонь. Ее беспокоила вспухшая рана на руке, образовавшаяся там, где она нарочно себя поцарапала. Вообще-то она не имела склонности к самоповреждению.
Анис села, медленно привыкая к сумеречному свету. Физалис разросся вверх, словно боги нашли дыру в потолке и направили стебли на крышу.
Лайла лежала на огромной алой куче плодов, похрапывая и театрально разбросав руки и ноги, точно вошедшая в образ актриса. Анис слабо улыбнулась.
— Лайла?
— А?
— Лайла, эй! Проснись!
— Нет, дорогуша.
— Что значит «нет»? Просыпайся!
Лайла резко вскочила как ошпаренная. Она оглядела столпотворение красных растений.
— Что ты наделала?
— Это не я. Я не знаю, что это.
— Ты в порядке? Мы слышали, как ты плакала.
Она не знала, как на это отреагировать.
Они оглядели комнату. Стебли с плодами заблокировали дверь. Они струились с балкона в сад внизу словно шуршащий поток. Стоял удушливый аромат. Лайла закашлялась.
— Как мы отсюда выберемся? — спросила Анис.
Лайла с трудом поднялась на ноги и тут же легла. От негодования ее шея словно укоротилась.
— Почему сегодня у нас такой переизбыток местной растительности?
Она неловко встала на четвереньки и, раздирая руками и коленями липкие заросли физалиса, пробралась к балкону.
— Какая мерзость!
Лайла доползла до балкона и, высунув на него голову, завопила:
— Микси, ты где?
— Я ту-ут! — отозвалась та.
— Вы с Ритой в порядке?
— Да! Мы в саду. Дом зарос дурацкими плодами. Что произошло? Наша знахарка умерла?
Анис закатила глаза. Ну и сволочь.
— Да я здесь, блудливая коза!
— От такой слышу, знахарка! Послушай меня! Лайла?
— Что?
— Рита пошла за Тревором, чтобы он помог. Тут так все заросло, что мы не можем войти в дом, а вы, наверное, тоже не можете спуститься. Вы пробовали?
— Мы даже не можем добраться до двери — не то что по лестнице спуститься.
Молчание.
— Микси?
— Что?
— Мы не можем добраться до двери!
— Я слышала.
— Тогда почему ты ничего не говоришь?
— Я же сказала: сейчас к нам придут на подмогу. Я просто не хочу напрягать лишний раз дыхалку и орать на всю округу.
— Микси!
— Что?
— Ты мне так действуешь на нервы, что я уже не могу!
— Вероятно.
— Сообщи нам, когда что-то выяснишь.
Молчание.
— Микси, проклятая ты девка! Отвечай, когда тебя спрашивают!
— Хорошо.
От их голосов Анис была готова зубами скрипеть. У нее разболелось все тело. Ей нужно было успокоить нервы: побегать, поплавать — нет, для этого уже слишком поздно — нужен был массаж или долгий сон. А пытаться наполнить себя ослабевшей магической энергией было все равно что мочиться ею или пить глоточками. Этим не напитаешься.
И она, стараясь не обращать внимания на тяжелый аромат физалиса, начала делать глубокие вдохи через нос и выдохи через рот: так она могла бы заставить пламя свечи затрепетать — но не более того. Кто же знал, что физалис такой дурманяще приторный?
Лайла пробралась сквозь стебли от балкона обратно в комнату.
— Ну, мы тут застряли. И я проголодалась. Думаю, стоит поесть физалиса, пока за нами не придут. — Она сорвала пухлую коробочку со стебля, пососала сок и выплюнула. — Жуть! Это нельзя есть!
— Что не так?
— На вкус никакой не физалис.
Анис осторожно погрызла плод. Все что равно что жевать безвкусную кашу.
Лайла, кое-как присев, примостилась возле нее — нелепая скрюченная золотая фигурка с раздвинутыми в стороны ногами.
— Так почему ты плакала?
Анис вздохнула:
— Семейные проблемы.
Лайла явно хотела что-то сказать, но смолчала.
— У тебя усталый вид.
— Магический дар почти весь вышел.
— Что тебе нужно?
— Покой. Прикосновения.
— Тебе нужно, чтобы кто-то тебя обнял?
Похоже, Лайлу встревожила такая идея.
Анис мучительно улыбнулась:
— Все нормально.
— Да я это для тебя сделаю. Бесплатно.
И обе по-доброму рассмеялись.
— Твоя пуся на месте? — спросила Лайла.
Анис кивнула и закрыла глаза.
— Дай-ка я просто подышу немного.
Вдох. Выдох. За окном смеркалось. Она слышала кукареканье петухов в горах, крики ящериц — они отзывались тихим эхом, точно слуховая галлюцинация. Лайла откашлялась.
Вдох. Выдох.
— Значит, твой муж работает тут на фабрике.
— Да.
Она могла посидеть молча хотя бы несколько минут?
— А как он выглядит?
— Лайла, мне нужно немного…
— Скажи, Анис!
Она открыла глаза и смутилась. Силуэт Лайлы на фоне темнеющего окна казался смазанным и словно подернулся рябью.
— Невысокий. — Ей было так странно произнести первое слово. Она слегка задохнулась от волнения. — Чуть повыше меня. Широкоплечий. С сильными… руками. — Анис осеклась, внезапно осознав, что происходит.
Лайла неотрывно смотрела на нее. Анис сглотнула.
— У него хорошая… кожа. Для мужчины. Ну… Еще есть небольшой шрам на… левой щеке.
— И?
— Он… — Она кашлянула, ощутив несвойственное ей замешательство. Лайла глядела перед собой. — Большой… там, внизу. — Они и