хвостом. Дез’ре шикнула, и кошка с крысой сбежала. Кошка без крысы вспрыгнула на стол и, мурлыча, зигзагом прошлась между ними. Дез’ре замурлыкала в ответ.
— А я больше не ощущаю себя радетельницей, — сообщила она.
— Но твой пудинг…
— Это просто выпечка, и я больше не несу ответственности за то, чтобы осчастливить своей стряпней распоследнего засранца на нашем архипелаге.
Он ей не поверил. Она до сих пор упивалась своей властью. Просто теперь ее жизнь стала другой, как будто у нее в очередной раз изменилось настроение.
— Знаешь, что меня в тебе раздражает? Что ты забудешь эти слова уже на следующей неделе, когда я тебе о них напомню.
Она расхохоталась:
— Так вот что тебя во мне раздражает?
Он пытался не засмеяться, вскричав: «Нет!» — но она хохотала так заразительно, что он волей-неволей тоже стал смеяться.
А снаружи кошки наблюдали, как два человека сидели, прижавшись лбами друг к другу.
Дез’ре придвинулась ближе, обвив руками его плечи. Ее лицо излучало спокойствие и безмятежность. Приятно было вспомнить времена, когда он был счастлив рядом с ней. Время только усилило его ужас.
Они сидели, вслушиваясь в дыхание друг друга.
— Значит, ты вернешься и позволишь мне снова тебя раздражать?
Он и сам этого не знал.
— Завьер?
— А?
— Ты боишься за моих детей? Ты думаешь, я плохо о них забочусь?
Он взглянул на нее:
— Да.
Она кивнула:
— Я уделяла себе слишком много внимания, ты же знаешь. Все эти годы. Но надеюсь, что жизнь меня учит. У меня есть помощники.
— Очень хорошо.
— Завьер?
— А?
— Приготовь хорошую свадебную трапезу. Это тебя взбодрит.
Он застонал.
— Ты знаешь, на радиостанцию часто звонят простые люди, которые говорят, что хотят тебя снова видеть и какая это будет для них радость, а еще говорят, что не знают, когда же ты опять начнешь появляться на людях, и как они боятся, что уход Найи убил твой дух.
— Айо говорил, что так оно и будет.
— Неужели ты собираешься испортить девушке свадьбу? Сонтейн — чудесная девочка, ей совершенно несвойственна глупая претенциозность этого богатенького семейства с баттизьенского высокогорья. И Данду ей под стать. Тихий, без закидонов. Тебе надо с ними встретиться. Она так взволнованна. Все прибегает ко мне, выспрашивает, что ты собираешься приготовить.
Его удивила отразившаяся на ее лице нежность.
— Ты знакома с Сонтейн? Знаешь ее брата?
— Данду живет неподалеку, так что он и Лео — мои соседи, и я вижу Сонтейн постоянно. Правда, ее брата я не знаю. Странно, что ты спросил о нем, я и забыла, что у Интиасара двое детей…
И ему тотчас захотелось рассказать ей все-все: об искаженном лице Романзы на пляже, и о том, что он бросил его там одного — может, не стоило? — и что парнишка чувствовал в тот момент — это то, что чувствует покинутый сын? И о своих мыслях о мотыльке, этих всегдашних мотыльковых мыслях. Похоже, я не такой сильный, как ты. Ему хотелось склонить голову и задать все эти вопросы своей мудрой наставнице. Но Дез’ре перестала говорить, и перестала слушать, и подняла палец, приказывая ему замолчать, и устремила взгляд в кухонное окно.
Завьер вскочил на ноги, обернулся и сразу заметил мужчину, который крался через двор, расшвыривая кошек, как цыплят.
Он мог бы поклясться, что дом вздыбился и выплюнул его; спотыкаясь, он выскочил наружу, Дез’ре за ним следом, выбросив вперед руки в попытке удержать его от падения, и он вцепился в ее серое платье. Весь двор был заполнен зарослями физалиса; мужчина, которого они увидели через окно, ставил длинную коробку на алтарь.
— Приветствую! — добродушно окликнул его Завьер. — Что ты тут делаешь?
Мужчина, съежившись от страха, так и подпрыгнул. Неприкаянный.
— Это посылка?
— Да, вот гляди.
— Я заберу ее.
Мужчина замер в нерешительности, его руки застыли над коробкой.
— Это особая посылка.
— Особая? Хорошо, — улыбнулся Завьер, оставаясь начеку. Тем, кто приносил подарки во двор к радетельнице, не всегда можно было доверять.
— Это мне? — Дез’ре шагнула вперед, плотнее запахнув свое полупрозрачное одеяние.
Немигающий взгляд мужчины остановился на ее шее и почти неприкрытом животе.
— Ну и? — Она ободряюще улыбнулась доставщику и протянула руку ладонью вверх.
Мужчина крепче вцепился в коробку, попятился и наткнулся на алтарь. Статуя Эхе пошатнулась, кошки бросились врассыпную. Завьер ринулся вперед, но опоздал. Богиня грохнулась на землю и разбилась. Он услышал за спиной богохульные речи Дез’ре.
Неприкаянный бросил коробку и дал деру, из-под его голых пяток взметнулось облако золотой пыли. Коробка упала на землю и раскрылась, упаковочная солома высыпалась под ствол кешью.
Дез’ре опустилась на колени перед разбитой статуей и, подняв ту с земли, стала баюкать на руках, как ребенка. От удара затылок Эхе треснул. Отбитое глиняное ухо лежало на земле. Дез’ре его бережно подобрала. Завьер помог поднять богиню и прислонить к алтарю. Она положила ухо рядом с его хозяйкой.
— Проклятый неприкаянный. Если внесешь ее внутрь, дом ее починит.
Завьер внес поврежденную статую в дом через большую кухонную дверь и вернулся за ухом. Кромка крыши над его головой забурлила, как закипевшая вода в котелке. Тем временем Дез’ре стала рыться в коробке.
— Ты только посмотри! — сказала она.
Неприкаянный принес трех кукол: изящно сделанных, мягких, как вата. Дочка, мама и бабушка — все в тщательно сшитых красно-белых платьях и позолоченных тапочках. Каждая ресничка бабушки наклеена отдельно, на ногах — десять крошечных пальцев. Во рту девчонки виднелся розовый язык; мамины глаза лукаво искрились.
— Погляди, у нее набедренный обруч! — Дез’ре приподняла сшитое вручную кукольное платье. Она любовно погладила кукол. — Кто же их прислал?
— Какой-нибудь боязливый воздыхатель, — отозвался Завьер.
— Нет, нет! Смотри! На коробке написано: Инт/Брен. Это от Интиасара. Но с чего ему посылать мне подарок? Может, это Лео?
Она порылась в груде осколков и нашарила накладную.
— Упаковано для отправки на экспорт. Знаешь, когда я в последний раз видела игрушки Лео? В шесть лет у меня была деревянная ящерица-акробат. Она лазила по своему игрушечному дереву вверх и вниз, и ее чешуя меняла цвет. В каждую игрушку, что Лео делал тогда, он как будто вкладывал свой магический дар, так нам тогда казалось! — Она сияла, держа кукол в обеих руках.
— Милые куклы! — вежливо произнес Завьер. — Мне пора.
Он не знал, что еще сказать или сделать.
Дез’ре махнула куклой.
— Сходи к Данду. Он мой сосед. Он тебе понравится.
— Дез’ре…
— Будь любезен.
— Я любезен.
— Думаю, тебе и правда пора. Я приму ванну. Сегодня вечером надо выглядеть красиво.
— Для