Мертвое чудовище менялось. Оно уменьшалось в размерах, его тело деформировалось: лапы укорачивались, таяли, когти постепенно уплощались. Глеб отвернулся. Он уже знал, в кого превращается оборотень. Молодой маг потрясение восклицал:
– Ты глянь! А! Кто это?.. Мясник! Как там его? Торк! Точно! Гляди, Глеб! Это же Торк…
Глеб вышел на улицу. Прохладный ночной ветерок освежил его, прояснил сознание, мягкими касаниями выгнал ноющую боль из головы. На небе яркими точками блестели звезды и низко висел ухмыляющийся диск луны.
Из дома вышел Коготь. Он подошел вплотную к Глебу и некоторое время молчал, разглядывая небо. Сказал:
– Ну, что, пойдем спать? У меня в комнате есть свободная кровать. И платить за ночлег не надо… Ну, как ты?.. Повеселились и хватит. Пора на боковую.
– Пожалуй, – согласился Глеб, и они вернулись в дом, а скалящаяся морда луны, похожая на красное, налившееся кровью лицо мясника Торка, осталась на улице и сквозь окна заглядывала в просторную комнату, полную переломанной обугленной мебели, туда, где в луже крови лежало голое человеческое тело.
– А ведь я тебе поначалу не понравился, верно? – сказал Коготь.
Глеб сделал вид, что не услышал вопроса.
– Я многим не нравлюсь. Они считают, что я слишком несерьезен, навязчив и излишне общителен. А мне нравится быть таким, какой я есть. Это одно из преимуществ Мира. Не каждый может позволить себе быть самим собой у нас. Там. А здесь – пожалуйста!..
Они шли по деревенской улице. Постоялый двор с заискивающим, но расстроенным хозяином остался позади. Крестьяне, завидя их из окон своих изб, высыпали на улицу и криками радости приветствовали победителей Ужаса. Детишки бежали вслед за ними, босыми ногами вздымая в воздух тучи серой пыли, визжа и размахивая выломанными из изгородей палками. Старики тяжело поднимались с завалинок и низко кланялись, когда они проходили мимо. Бабы вздыхали и тихо шептали им вслед древние слова оберегающих наговоров.
– Люблю я такую жизнь, – продолжал свой монолог Коготь. – Прикончили одну зверюгу, а о деньгах теперь можно, значит, неделю не беспокоиться. Нравится мне это. – Он шуганул пацанов, скорчив страшную рожу, и те, восторженно визжа, разбежались в разные стороны. – Я здесь ощущаю спою необходимость. Незаменимость.
– Самодостаточность, – пробормотал Глеб.
– Чего? – не расслышал Коготь.
– Да так. Мысли вслух.
–А-а…
Деревня кончилась. Остался позади последний дом.
– Значит, ты убил Медведя? – спросил Коготь. – И давно?
– Несколько дней назад.
– Я-то думал сам поквитаться с ним.
– Может, еще доведется.
– Ну, теперь это будет не тот Медведь…
Дорога повернула, и деревня спряталась за холмом. Впереди показалось облако пыли. Оно довольно быстро двигалось, и двигалось навстречу путникам.
– Стадо, – сказал Коготь. – Возвращаются домой. Когда туча надвинулась вплотную, товарищи сошли на обочину и остановились, наблюдая, как проходит мимо скотина. Дробно стучали копыта по плотной земле. Гудели слепни, привлеченные запахом пота. Коровы, поравнявшись с людьми, тянули к ни» морды, но Коготь сердито отмахивался посохом, и животные шарахались в сторону. Где-то далеко позади стада, среди клубов пыли, раздавались два человеческих голоса. Они невнятно ругались; выкрикивали что-то вроде: «Куда прешь! Пшла, пшла!..» Весело тявкала незримая собачонка…
Глеб поинтересовался:
– За что ты его так невзлюбил?
–Кого?
– Медведя.
–Да была одна история… Давно, правда, но… Был, значит, у меня товарищ. Вихрем его звали. Не сказать, чтобы верный друг, но любили мы, когда встретимся, посидеть, поговорить. Тоже маг, только он все больше воздухом занимался. А я огнем… Часто мы с ним виделись – было у нас даже излюбленное место: закусочная «Придорожный Гиацинт». Может, знаешь?
– Знаю. Возле Города.
– Вот-вот. Она самая. Там мы и встречались. Бармен был наш общий знакомый, он всегда новости передавал.
– И бармена того я знаю.
– Да? Ну, Мир маленький. Тесно здесь уже становится… Так вот, договорились как-то мы с товарищем встретиться в «Придорожном Гиацинте». А я тогда опаздывал. Шел издалека, немного не рассчитал и пришел, значит, чуть позже. Всего-то на несколько и часов. Но слишком поздно… Ты слышал что-нибудь про «Братство Стали»?
– Нет, не припомню.
– Была такая банда. Занимались тем, что убивали магов. Ну, только их, конечно. Но магов особенно. А Медведь в ней и числился… Пришел я тогда в «Гиацинт», опоздал, значит, на несколько часов. Думаю, друг мой уже набрался пива, заскучал, клянет меня, наверное… Но его не было… Бармен мне все подробно рассказал. Сидел, значит. Вихрь на своем обычном месте, спокойно пиво потягивал, меня ждал. И тут ввалился этот самый блондинчик. Не говоря ни слова, выхватил меч и на моего друга накинулся. Вихрь даже со стула соскочить не успел. Этот Медведь ему одним взмахом голову снес, прямо здесь же, не отходя от тела, выхлебал чужое пиво и ушел… Меня больше всего взбесило именно то, что он пиво допил. Уж не знаю почему… Труп, конечно же, сразу убрали… И вот представляешь, только рассказал мне все это хозяин «Гиацинта», как тут дверь распахивается и входит этот самый Медведь. Осмотрелся, значит, и ко мне. А я его сразу узнал, понял, кто такой. Я тоже парень лихой, ждать не стал – схватил свой посох и на него. Пламенем полыхнул так, что сам испугался – не спалить бы забегаловку! А уж как зол я тогда был! Сила так и рвалась наружу… Но – гляжу и глазам не верю – Медведь пылает, но идет ко мне, хотя вроде бы должен в одно мгновение испепелиться, золой осыпаться. И вот этот самый обруч, что сейчас на тебе, сверкает синим, словно изо льда сделан. И давит, давит, холодит – тебе не понять, ты с Силой дела не имел… Ну, а я опять махнул посохом, взбесился уже тогда, и такая круговерть началась! Все посетители из окон повылетали, бармен под стойку залез. Я потом глядел – поражался, как сам-то не сгорел: все стены, мебель – все опалено чуть не до углей. Страх!.. Вот тут, видно, Медведя и проняло – он уже мечом замахивался, но съежился вдруг, лицо руками закрыл и убежал…
Стадо прошло, прошли и пастухи. Выбежала из оседающей пыльной тучи собачонка – колченогая, короткохвостая – тявкнула на Двуживущих, обежала по кругу, поняла, что на нее не обращают внимания, и потрусила дальше, вслед за ушедшими хозяевами.
– А что твой друг? Вы с ним больше не виделись?
– После смерти-то? Виделись, как же. Только теперь с ним и поговорить не о чем. Он теперь, в своей новой жизни, заделался торговцем. Про магию и не вспоминает. Так, говорит, и спокойней и интересней.
– Он доволен?
– Вполне.
– Так за что ты хотел Медведю мстить?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});