– Что это у вас тут зарыто, Леонид Сергеевич? – И он кивнул на холмик, весьма напоминающий могильный.
Хотя вопрос прозвучал сухо и неприязненно, Кравцов вздохнул с облегчением. Неужели весь сыр-бор разгорелся из-за ямы с дохлыми воронами? Угораздило же сделать ее так похожей на человеческую могилу.
– Мусор кое-какой зарыт, – обтекаемо сказал господин писатель. И узнал наконец лейтенанта – именно тот снимал с него допрос, четвертый по счету, в ночь убийства Козыря. И завершил тогда разговор неожиданным аккордом: попросил автограф на книгу.
– А вот к нам поступил сигнал, что закопан здесь криминальный труп, – сообщил лейтенант. – И есть три свидетеля, которые видели утром, как вы вместе с каким-то мальчишкой засыпали могилу.
Он испытующе смотрел на писателя. Двое омоновцев в громоздких бронежилетах пододвинулись поближе, держа наготове укороченные автоматы.
Кравцов пожал плечами:
– Тогда зачем мы теряем время? Всё равно на слово вы мне не поверите. Давайте вскрывать могилу и эксгумировать труп. Вернее, трупы…
– Так у вас тут массовое захоронение? – поднял брови лейтенант. – Или это писательский юмор?
…Рыхлая, не успевшая слежаться земля легко поддавалась лопатам. Кравцов этому лишь радовался. Сейчас лейтенант осмотрит воронье «массовое захоронение» и уберется восвояси. А господину писателю, похоже, предстоит бессонная ночь… И прогулка к центру лабиринта, к огромному заду с расходящимися в пять сторон туннелями. Надо успеть. До восемнадцатого июня два с половиной часа… Есть надежда, что человек, в чьих жилах течет кровь хранителей, сумеет поставить точку в растянувшейся на три века истории. Крохотная надежда…
Неладное Кравцов заподозрил, когда на дне раскопа показалась зеленая ткань. Ничем подобным они с Даней вороньи трупики не прикрывали…
Спрыгнувший в яму омоновец откинул ткань в сторону. Женя Маркевич смотрел в вечернее небо мертвыми глазами. Пулевое отверстие в середине лба казалось в свете фонарей черным.
– Может явочку с повинной, пока задержание не оформили? – участливо предложил лейтенант. Его подчиненный отстегивал от пояса наручники.
Кравцов молчал.
12
Камера для задержанных Гатчинского РУВД оказалось узкой и похожей на пенал. Арестантское ложе, кстати, размещалось в торце пенала, упиралось концами в стены и было весьма коротким. Сон для рослого Кравцова грозил обернуться мучительным занятием… Впрочем, ему было не до сна.
Иная обстановка в камере отсутствовала, за исключением тусклой лампочки без абажура, горящей под высоким потолком. Проектировали помещение явно не сторонники либерализма в отношении заключенных.
Игра закончилась, понял Кравцов. Чагин (или взявшая его под контроль Тварь?) продолжает политику Ворона. Причем гораздо успешнее… Сам седоголовый по каким-то неведомым причинам не может или не хочет убить Кравцова. Даже отдать приказ о ликвидации – не может.
И попытался избавиться от писателя чужими руками. Когда попытка использовать Сашка Зарицына провалилась, Чагин натравил милицию, благо нужные связи имелись… Теперь придется долго и старательно доказывать, что не господин писатель убивал и закапывал Маркевича. Доказать, наверное, в конце концов удастся. Но есть подозрение, что будет поздно… Завтра Чагин (или Гном? или Алекс? неважно…) попытается выпустить хозяина на волю… Много лет, из поколения в поколение Вороны подпиливали оковы и подкапывали стены темницы. Судя по тому, как Тварь без сожаления расстается со своими креатурами – нового цикла она ждать не намерена.
Всё решится завтра. 18 июня.
– Решится, решится… – пропищал Летучий Мыш с издевкой. – Пока ты тут отлеживаешь бока на казенной койке.
Кравцов перевел взгляд и увидел: рукокрылый мутант висит в дальнем углу камеры, как-то умудрившись вцепиться лапами в гладкую штукатурку потолка.
Интересно, если заорать сейчас во весь голос, так, чтобы прибежал дежурный, – увидит ли мент нового обитателя камеры? Сомнительно…
Писатель спросил напрямую:
– Кто ты? Ты тот, кого я про себя называю Тварью? Тот, кому служил… – Кравцов замялся, но все же закончил фразу: – Мой дед?
Летучий Мыш рассмеялся. Странно, но Кравцов стал привыкать к его смеху. По крайней мере, неприятное физическое воздействие уменьшилось.
– Я ведь всё тебе объяснил, родственник… Бедный маленький летун – то есть я – чисто случайно оказался в неудачном месте и в неудачное время. Вот и всё…
– Оказался – и?
Летучий Мыш скучающе зевнул – почти как человек. Но у людей при зевках не обнажаются длинные, игольчато-острые зубки.
– Зачем рассказывать, если можно показать? – спросил нетопырь. – А мне пора. Я, собственно, только за этим и заглянул – показать тебе, чем закончилась история дона Пабло-Себастьяна де Эскарильо-и-Вальдес. Вернее, на чем остановилась. Потому что завтра всё начнется именно с того, на чем оборвалось три века назад. До встречи, родственник!
– Подожди! А как…
Но собеседник не стал дослушивать вопрос. Расправил крылья и улетел. Причем улетел своеобразно – заметался туда-сюда по камере, уменьшаясь при этом в размерах. Очень скоро он стал размером с самую заурядную летучую мышь, затем с ночную бабочку, затем с муху… Исчез.
Кравцов вытянулся на жесткой койке, закрыл глаза и увидел…
Предания старины – XI
Алгуэррос. Июнь 1721 года
Поручик Баглаевский не понимал ничего. Вроде бы лесок, возле которого драгуны обнаружили двух стреноженных коней, показался совсем невелик. Показался снаружи. Внутри же разведчики плутали и петляли – и оказывались вовсе не там, куда стремились.
Чертовщина какая-то…
Недолго раздумывая, поручик спешил всю роту. Какая уж из драгунов кавалерия? Посаженная на лошадей пехота. И к пешему штыковому бою его люди куда привычнее, чем к конной рубке. Даже форму до прошлого года носили пехотную – простенькие темно-зеленые кафтаны. Зато теперь молодцы-красавцы: синие мундиры с белыми отложными воротниками, белые камзолы, лосины… Девки млеют.
Но сейчас было не до девок. Рота, оставив на опушке коноводов и дозорных, растянулась длинной цепью. Баглаевский отдал приказ: не шуметь, продвигаться не далее как в двух саженях друг от друга, цепь не разрывать, с прямого направления не сворачивать, кусты ни под каким видом не обходить – если потребуется, прорубаться сквозь подлесок палашами.
Двинулись – фузеи с примкнутыми штыками наизготовку. И тут же по цепи покатилась приглушенная ругань – каждому казалось, что он-то идет прямо и правильно, а вот соседи плутают в трех осинах…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});