– Уф-ф-ф, – облегченно вздохнул Кравцов, забирая у мальчишки опасную игрушку и отстыковывая от греха подальше диск с патронами.
Потом он увидел нацарапанные на прикладе инициалы: ФЦ. Вспомнил мимолетного персонажа очередной сказки Летучего Мыша – сержанта, убитого красноармейцем Вороном.
– Цымбалюк… Радист Цымбалюк… – медленно проговорил Кравцов вслух.
Всё подтверждалось. Всё до мелочей.
10
Документы покойный Ворон держал в небольшом сундучке, способном привести в восторг любого антиквара. Впрочем, вполне возможно, что как раз антиквар счел бы изящную вещицу новоделом, сотворенным неумехой, не знающим, как искусственно старить вещи – палисандровые доски еще хранили запах свежераспиленного дерева, шляпки медных гвоздей красновато поблескивали в свете пламени, не успев покрыться слоем окислов… Не успев за пару веков.
Бумаги, хранившиеся в сундучке, тоже казались новенькими. И лежали все вперемешку: облигации «золотого» займа и купчие начала прошлого века; справки, выданные сельхозкоммуной «Красная Славянка» в двадцатых и райсобесом в девяностых… Там же попадались фотографии – и старинные дагерротипы, выглядевшие вчера сделанными, и современные глянцевые снимки.
Мальчишки в изучении документов не участвовали. Азартно пересчитывали содержимое нескольких полотняных мешочков, туго набитых царскими золотыми империалами. Пожалуй, обеднели Вороны в канун революции не всерьез – преднамеренно и демонстративно. Неужели чуяли, что скоро у богатых в России начнется невеселая жизнь?
Отложив красноармейскую книжку рядового Ворона, Кравцов заинтересовался небольшим черным конвертом. Там лежал единственный старый снимок с фигурно обрезанными краями. Причем действительно старый – сеть тонких трещинок и пожелтевшая с изнанки бумага резко отличали его от прочего фотоархива. Наверняка большую часть времени фотография хранилась не здесь. Именно этим она привлекла внимание Кравцова.
…Парень и девушка стояли на беломраморной террасе, за их спинами открывался шикарный вид на крымскую гору Капет-Даг. Причем терраса явно была сделанной из дерева декорацией, а черноморский пейзаж – нарисованной картиной. Обычный антураж старинного фотоателье.
Гораздо интереснее оказались персонажи снимка. Парень в неловко сидящем пиджаке – наверняка лишь на праздники надеваемом – без сомнения Георгий Владимирович Ворон. Молодой, лет двадцать с небольшим. А девушка в простеньком ситцевом платье… Кравцов рассматривал ее и так, и этак – сомнений не было. Бабушка Лена… Его собственная бабушка по отцовской линии.
С нехорошим предчувствием он вчитался в надпись на обороте:
«Дорогому Жоре на память от любящей его Лены. 15 мая 1927 года».
Вот оно что… От любящей… В голове у Кравцова замелькали цифры, вычитаясь и складываясь. Результат получался однозначный.
Именно в двадцать седьмом году умер Кравцов-«Царь», отец Елены и прадед Леньки Кравцова. Месяц его смерти Кравцов-правнук не знал, но год помнил точно. Елена Кравцова после смерти отца уехала в Питер, где у нее и родился в марте следующего года сын Сергей… Причем отец мальчика никому не был известен… Больше детей у Елены не было.
У Сергея тоже родился сын, и тоже единственный (родился достаточно поздно, в сорок три года) – будущий писатель Леонид Кравцов. Между прочим, в семействе Воронов всегда рождались исключительно мальчики – по одному на поколение. И отцы их всегда были в изрядных годах.
Дорогому Жоре от любящей Лены… Ворон – отец Сергея Кравцова?
Похоже, именно так… Тогда понятна странная близость Ворона с отцом, понятен интерес старика к мальчишке Леньке… И можно предположить, почему у Георгия Владимировича не родилось больше детей. Род хранителей, заботливо пестуемый Тварью, не должен был прерываться – и в то же время тайна не должна была расползаться среди многих посвященных, передавалась строго от отца к сыну. Но с Жорой Вороном и Еленой Кравцовой отлаженная система дала осечку. Сергей, надо понимать, не прошел некую инициацию – и старый Ворон остался без наследника. А у Леонида, росшего вдали от Поповой горы и бывавшего в Спасовке лишь в летние месяцы, родилось уже двое детей… Причем первой родилась девочка.
Тогда становится объяснимым многое. Странное, двойственное отношение к Кравцову Твари и ее прислужников… «Федькино семя!» – бросил ему в лицо Ворон незадолго до своей смерти, бросил как плевок, как оскорбление… Доведенный до крайности дед поднял оружие на внука – и не смог выстрелить. Сердце не выдержало.
Сережка Ермаков… Зачатый на Чертовой Плешке сын Козыря и Наташки… Запасной вариант? Попытка начать новый род хранителей? Попытка, которую снайперским выстрелом оборвал хранитель прежний? Вполне возможно… Теперь не узнаешь, спросить не у кого. Точно так же не узнать, как далеко зашел Ворон в своих давних разговорах с Сергеем Кравцовым. Кравцов-отец, кстати, после выхода на пенсию остался жить в Москве. Ни разу за двенадцать лет не побывал в Спасовке и даже в Питере. И завещал, к удивлению родственников, кремировать свое тело…
Кравцов оглядел подземные хоромы, зацепившись взглядом за груду золота, от которой наконец-таки оторвались Даня с Пещерником.
«Значит, всё это – моё наследство. Ну и как прикажете вступать в права наследования? Подмахнуть кровью договор: душу в обмен на долгую жизнь и расположение живущей под землей Твари?»
За спиной раздался громкий шорох. Он схватился за отложенный было «Бекас», резко обернулся… Но из стены не выползало щупальце, сжимающее пресловутый договор – мальчишки вытащили из-под ларя, на котором восседал господин писатель, свернутые в рулон большие листы.
Кравцов мигом позабыл про наследство. Потому что на листах было то, что он так стремился найти: подробный план лабиринта.
11
У сторожки его ждал сюрприз: две милицейские машины освещали фарами место действия, сновали люди в форме, двое в штатском понуро стояли в сторонке – не иначе как понятые.
Что стряслось?
Долго гадать не пришлось. Для начала молодой, смутно знакомый лейтенант, попросил «Бекас», который нес Кравцов. И документы на него.
Лицензия на оружие была в порядке и лежала в кармане. Но лейтенанта отнюдь не заинтересовала – глянул мельком и протянул одному из подчиненных. Потом спросил:
– Что это у вас тут зарыто, Леонид Сергеевич? – И он кивнул на холмик, весьма напоминающий могильный.
Хотя вопрос прозвучал сухо и неприязненно, Кравцов вздохнул с облегчением. Неужели весь сыр-бор разгорелся из-за ямы с дохлыми воронами? Угораздило же сделать ее так похожей на человеческую могилу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});