Читать интересную книгу Портрет незнакомца. Сочинения - Борис Вахтин

Не правда ли, какое снова любопытное обстоятельство; человек бросает своих сторонников, поклонников и в известном смысле даже как бы подчиненных (по крайней мере, духовно) на гибель, а сам удирает в (с его точки зрения) безопасное место? Пастырь проповедовал любовь, взаимопомощь, заботу друг о друге, искал (даже и требовал) любви своей паствы — и вдруг тайком (объяснил истинную причину только избранным, самым преданным, очевидно, таким, которых уже никто и ничто от него не отвратит) убегает от любимых и любящих, от тех, о ком обязался заботиться и кому взялся помогать, убегает потому, что тем местам, где эти его любимые и опекаемые братья живут, грозит страшная гибель. Выглядит этот поступок Джонса как обыкновенная подлость. Но, как известно, человеку нестерпимо признаться в подлости, в поступке против совести — каждому, кто жив, нестерпимо! — а как, чем оправдать свою подлость перед собой самим, не перед другими (другие, насколько я знаю, на это бегство не обратили внимания)? А очень просто оправдать — я, совершивший подлость, высшими соображениями руководствовался. Какими? Нельзя ему лично погибать — такой он особенный, такую миру истину несет, такое счастье, свет и совершенство, каких другие дать не могут; поэтому другие как бы значения не имеют, пусть пропадают пропадом и в любых количествах — ему бы уцелеть… Одного этого бегства Джонса достаточно было, чтобы сказать — нет, не христианский это поступок, чему-то этот человек учит, к Христу, распятому на кресте за других, отношения не имеющему. Но никто, повторяю, видимо, подлости не заметил, потому что никто ничего в осуждение Джонсу по этому поводу не сказал…

Здесь, в Белу-Оризонте, ожидая ядерной катастрофы, Джонс жил очень скромно на доходы, поступавшие от покинутой церкви в Индианаполисе. Ему даже пришлось некоторое время поработать в Рио-де-Жанейро учителем в американский школе. И все-таки он по мере сил и возможностей вел там благотворительную деятельность, добывая порой для этого средства весьма своеобразным способом. Вот его рассказ. В одной из фавел (бедняцких окраинных районов) Рио-де-Жанейро он обнаружил сиротский приют, в котором дети буквально погибали от голода, и решил добыть для них денег любым путем. Церковь его в то время помочь была бессильна, сама имела долги. И тут подвернулась богатая дама, жена бразильского дипломата, предложившая Джонсу пять тысяч долларов за три дня, которые он проведет с ней в любовных утехах. Другого источника денег не было — и он отправился с дамой в отель на три дня, честно выполнил условие и потом заставил ее лично отвезти заработанные им деньги в приют.

Он рассказал этот эпизод за столом, в присутствии детей и Марселины, выслушавших его безразлично, — видимо, повествовал он об этом далеко не первый раз.

К страху перед войной, достигшему уже такой силы, что Джонс вскрикивал от шума пролетающих самолетов, добавился новый страх — перед раком. Похоже, что в 1961–1964 годах Джонс вступил в полосу страха, уже не покидавшего его вплоть до ужасного конца.

В Бразилии Джонс познакомился с «опытом» еще одного шарлатана-«исцелителя» Давида Мартинза де Мирандье, провозгласившего себя «посланцем Мессии». Однако в Бразилии Джонс, видимо, врачеванием еще не занимался. Впрочем, активисты Народного Храма в США стали в 1963 году распространять слухи о том, что их руководитель обладает чудесным даром — способностью излечивать больных с помощью веры.

В 1965 году Джонс решил, что правительство в Бразилии ненадежно. Вернувшись ненадолго в Индианаполис, он затем в следующем году затеял переезд в Северную Калифорнию, в район, также упомянутый в названной статье «Эсквайра» как одно из якобы наименее опасных мест в случае ядерной войны. На этот раз с Джонсом отправилось около ста пятидесяти приверженцев.

Еще в Индианаполисе стало ясно, что бразильскую передышку Джонс использовал для того, чтобы накопить силы, энергию и обдумать многое в организации своей секты. Главное новшество, которое он ввел в свои «богослужения», — исцеление больных. Он продолжил врачевательную деятельность и в Калифорнии. Вот отрывок из рекламного объявления, созывающего на его проповеди:

«ПАСТОР ДЖИМ ДЖОНС… НЕПРАВДОПОДОБНО!.. ЧУДЕСНО!.. ВОСХИТИТЕЛЬНО!.. САМАЯ УНИКАЛЬНАЯ ПРОРОЧЕСКИ ИСЦЕЛЯЮЩАЯ СЛУЖБА, СВИДЕТЕЛЕМ КОТОРОЙ ВЫ КОГДА-ЛИБО БЫЛИ! ДЕЛАЕТ ЗРИМЫМ СЛОВО, ВОПЛОЩЕННОЕ ВНУТРИ ВАС!»

Бог действует каждый раз, когда трепещущие массы допускаются к участию в службе… На ваших глазах калеки начинают ходить и слепые прозревают!..

Многих вызывают на каждой службе из числа присутствующих и рассказывают им интимные (но никогда не смущающие) подробности их жизни, которые только Богу могут быть известны!

Христос становится реальным в этих точнейших откровениях и чудеснейших исцелениях, в этом пастырском служении Его слуги Джима Джонса!

Это рациональное, духовное, целительное пасторское служение никоим образом не противостоит медицинской науке. Наоборот, всех прихожан настоятельно просят подвергаться ежегодному медицинскому освидетельствованию и полностью доверять своим врачам.

«СМОТРИТЕ СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ ГОДА!»

Удивительная терпимость к жуликам и шарлатанам далеко не всегда объясняется неуверенностью специалистов в своих познаниях, она часто зарождается их слабохарактерностью, боязнью ответственности. То, что доброжелательное обхождение, ласка, ободрение могут оказывать положительное действие на больного, очевидно для всех. Многие не без оснований считают, что в мире в принципе возможны явления, природа которых нам не до конца понятна или даже вовсе не ясна. Но столь же очевидно, что существует великое множество жульнических фокусов, иногда очень тонких, с помощью которых проходимцам удается представить себя как носителей некоторой чудодейственной силы, способной исцелять. Ученые люди знают большинство этих фокусов, знают их принципиальную основу — невозможность повторить исцеление, отсутствие описания методики и механизма исцеления, недопущение фокусниками киносъемок, тщательного контроля и проверок, употребление новой и нечеткой терминологии и т. п. И ученые обязаны, в очередной раз столкнувшись с хорошо известными признаками обмана, потребовать либо их немедленной и полной проверки (на которую иногда приходится тратить очень много сил и времени, но и ученых сейчас в обществе достаточно много), либо широкого оповещения населения о том, что появился жулик. Ведь современная медицина все-таки в очень многих случаях может помочь больному, если он вовремя обратился к врачу…

Ученые промолчали — они оставили Джонса в покое.

Вот примеры того, как «работал» Джонс.

Во время проповеди происходил обмен вопросами и ответами между ним и присутствующими. Однажды, например, пожилой белый спросил, кого можно вылечить, как это делается.

— А что именно у вас не в порядке, сэр? — спросил Джонс.

— Много лет боли в спине, — ответил тот.

Джонс заговорил о психосоматической болезни, о необходимости верить, потом указал ему на женщину лет шестидесяти, сидевшую в первом ряду.

— Каждая железка в ее теле, — сказал он с пафосом, — была поражена раком! Доктора уже не оставили ей никакой надежды! Но посмотрите на нее сейчас!

Женщина встала, подняла высоко руки и сделала несколько па какого-то страстного танца.

Джонс указал и на других, описал их болезни и чудесное выздоровление. По его словам, они поправились и от рака, и от других болезней, даже от переломов, полученных во время автомобильных катастроф. Аудитория наэлектризовалась. Джонс взял за руку плясавшую женщину и подвел к мужчине, пожаловавшемуся на боли в спине.

— Обними его! — приказал Джонс. — Покажи ему, что значит божественная любовь!

Женщина прижала к себе мужчину и увлекла его танцевать. Аудитория глазела и шепталась. Вдруг мужчина остановился и закричал восторженно:

— Прошло! Не болит! Спасибо, Джим! Я здоров!

В другой раз исцеленной была черная женщина. Она встала и обратилась к Джонсу с мольбой обратить на нее внимание, помочь ей, несчастной калеке, изувеченной белым водителем, сбившим ее на улице и даже не остановившимся, покинувшим ее истекать кровью на мостовой. Джонс успокоил ее, говоря, что нельзя судить по этому негодяю обо всех белых, нельзя отвечать на его расизм собственной расовой ненавистью, что в жизни должна торжествовать любовь. Он привлек ее к себе и стал ласкать поврежденное место. Через некоторое время женщина начала кричать, что поправилась, отбросила костыли и пустилась в пляс. Наконец она пошла по рядам, показывая совершенно целые конечности…

Неудач у Джонса не было. Исцелял он и себя. Однажды его якобы обстрелял какой-то снайпер. Джонс показывал свою рубашку со следами крови и дырками и свою грудь, совершенно целехонькую. Рубашку поместили под стекло, хранили, как икону…